Исцели меня собой
Шрифт:
«Не о твоей. Уже не о твоей…»
– Здравствуйте, Павел Владимирович, - хрипло ответила она и закашлялась.
– Как ты… себя чувствуешь?
– Врачи говорят, жить буду, - неловко пошутила Соня. – Присаживайтесь.
– Соня, я пришел извиниться. – К чему откладывать, ей и так трудно говорить. – Я был неправ, когда выгнал тебя, не выслушав. Прости меня.
– Я понимаю. Вы не могли иначе. Я же вас предала.
Она смотрела на него своим чистым синим взглядом. И врала. Снова врала, чтобы не причинить ему боль.
– Нет, Соня. Я не нуждаюсь в жалости.
– И я в ней не нуждаюсь. Вы все поняли правильно. Я хотела ребенка. Нашего ребенка. Хотела так сильно, что забыла о порядочности. Вы сможете меня простить?
– Уже простил.
Павел опустился на колени возле кресла и взял Соню за руку.
– Это не жалость, Соня. Я эгоист и сволочь, но я понял тебя. Слишком поздно, но понял.
– Теперь действительно поздно, - усмехнулась она.
– Ты не сможешь меня простить? Не вернешься ко мне? – Он прикрыл глаза и поднес ее руку к губам. – Господи, что я несу… Соня, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. И хочу детей, очень хочу!
Соня отняла у него руку и сняла с пальца кольцо.
– Вот, Павел Владимирович, возьмите. – Она протянула кольцо на открытой ладони. – Оно, правда, не снималось, а потом снялось. Но я носила его, простите… Вас я простила. Давно. Потому что люблю вас. Но к вам я не вернусь. Это теперь… невозможно. Заберите кольцо.
– Потому что больше ты не сможешь мне доверять? – Павел так и стоял на коленях у кресла, не в силах пошевелиться.
– Я не хочу об этом говорить.
– Потому что она считает, что тебе не нужна саба-калека. Или жена-калека. Это уж без разницы, - раздался голос Лео.
– Мастер! – негодуя, Соня ударила кулачком по подлокотнику кресла.
– Калека? – переспросил Павел. – Что за бред? Мы же давно все выяснили…
– Ты просто не знаешь. – Лео вздохнул. – Но это последний раз, когда я вмешиваюсь. Дальше разбирайтесь сами.
– Не знаю чего?!
Павел переводил взгляд с хмурого Лео на плачущую Соню.
– Ноги у нее отнялись. На нервной почве, на следующий день, как вернулась. А воспаление легких – как вишенка на торте, до кучи. Обошлись без больницы, сюда врачи ходят, и медсестра опытная при ней неотлучно. Ну что, Пашенька, - голос Лео стал елейным и сладким, как мед, - нужна тебе такая жена?
«Господи, что я натворил… Это же из-за меня…»
О себе можно и позже. И каяться, и сокрушаться, и никогда себе не простить. А сейчас важнее Соня.
– Дай мне кольцо, маленькая, - попросил Павел.
Он взял его, но только для того, чтобы снова надеть на палец Соне.
– Выходи за меня.
– Паша-а-а… Я не могу! Неужели ты не понимаешь, я не могу! Мне не нужна твоя жалость!
Соня плакала, хрипела и кашляла.
– К черту жалость, Соня. Я люблю тебя. Если ты все еще меня любишь, если можешь простить и доверять, о какой жалости ты говоришь? Просто ответь: «Да».
– Нет…
Павел оглянулся – Лео и след простыл. Все правильно, друг сделал все, что мог.
– Маленькая, успокойся, пожалуйста. Не плачь. Тебе нельзя плакать.
Павел встал и поднял Соню на руки, сам сел в кресло и устроил ее на
коленях.– Тебе удобно?
Соня сдалась и прильнула к его груди, всхлипывая.
– Я заберу тебя с собой, маленькая. – Он бережно гладил ее по спине. – Ты обязательно поправишься. И у нас обязательно будут дети. У тебя будет все, что ты захочешь.
– А что будет у тебя? – спросила упрямая Соня. – Больная жена?
– У меня будешь ты. Этого вполне достаточно.
– А у меня все-все, что я захочу?
– Да, маленькая.
– Я хочу тебя…
– Это легко, Сонечка. – Он достал из кармана ее ошейник. – Ты примешь его?
Кому рассказать – умрут от смеха. Дом просит сабу принять его ошейник. Не дарит, не позволяет, а просит. И плевать! Он так хочет, потому что только так – правильно.
– Да… - Сонины губы наконец-то тронула легкая улыбка.
– Сейчас не будем его надевать, ты больна. Но теперь ты обязана принять кольцо и мое предложение.
– О-о-о… Ты всегда умел загнать меня в ловушку!
– Если бы ты знала, как это непросто… Я не слышу ответ. Соня?
– Да, Паша, да. Я выйду за тебя. Но только когда встану на ноги!
– Узнаю любимую сабу, - довольно улыбнулся Павел. – Она снова ставит мне условия.
– Да, и когда…
Заставить Соню замолчать можно только одним способом. И Павел поспешно накрыл ее губы поцелуем.
Эпилог
Любаша уснула, и Соня тихо вышла из детской, включив радионяню. Прошло уже полгода с рождения дочери, и она давно научилась оставлять ее одну во время сна. Поначалу было тяжело – Соня боялась даже на шаг отойти от дочки. Этот ребенок такой желанный, такой выстраданный!
К счастью, у нее есть Павел: любимый муж, идеальный папа для Любаши и властный хозяин, все в одном лице. Это он не позволил Соне стать матерью-клушей.
– Маленькая, мне ты тоже нужна, - заявил он, дождавшись, когда жена придет в себя после родов. – Ты даже не представляешь, какой я эгоист.
Эгоист, как же. Соня улыбнулась, спускаясь по лестнице на первый этаж. Самое время заняться праздничным ужином, пока дочка спит. «Эгоист» вылечил и выходил ее, носил буквально на руках, возил по лучшим врачам и санаториям, и плакал, как ребенок, когда она встала на ноги. И встала, и пошла, и даже побежала. Все же болезнь случилась от нервного расстройства, так что Соня считала, что ее вылечили любовь и забота мужа.
Павел не стал ее слушать, они расписались, как только Соня оправилась от воспаления легких.
– Мне так проще с врачами, - объяснял он. – А свадьба у тебя будет, когда ты встанешь. Как ты и хотела.
– Не нужна мне свадьба, - ворчала Соня. Ей все казалось, что Павел спешит из-за жалости. – Вообще не нужна.
– Хорошо, - легко согласился муж. – Будет венчание. И медовый месяц.
Лучше б она молчала!
Но… венчание? С такими грехами, как у нее, могут и на порог храма не пустить.
– Ты крещеная?
– Не знаю…
– Я выясню, что нужно сделать.
Видимо, на ее лице было такое искреннее недоумение, что Павел пояснил: