Ищейки в Риге

— У нас есть варьете, — мрачно ответил администратор.

Когда Валландер уходил из вестибюля, то вдруг заметил того самого мужчину, который пил чай в ресторане. Теперь он сидел на потертом кожаном диване и сосредоточенно читал газету. Валландер узнал его, это точно был он.

«Хвост, — понял комиссар. — Все как в самом низкопробном романе о временах холодной войны — на диване сидит человек в сером костюме и старается не привлекать к себе внимания. Неужели Путнис или Мурниерс действительно боятся, что я могу что-нибудь натворить?»

В ресторане оказалось так же пусто, как и днем. За длинным столом вдалеке сидело несколько человек в темной одежде, которые тихо о чем-то беседовали. К удивлению Валландера, его подвели к тому же столику, что и прежде. Валландер съел овощной суп и пережаренную котлету. А вот латышское пиво оказалось вкусным. Поскольку он был несколько встревожен, то позабыл заказать себе кофе, расплатился и вышел из зала, чтобы посмотреть, что тут за варьете такое. Человек в сером костюме сидел все там же.

Валландеру вдруг показалось, словно он попал в лабиринт. Лестницы, ведущие как будто в никуда, снова привели его в ресторан. Он попытался идти на звук музыки и наконец заметил вывеску, горящую в конце темного коридора. Какой-то человек, произнеся что-то на непонятном Валландеру языке, открыл перед ним дверь. Валландер оказался в тускло освещенном баре. Контраст с полупустым рестораном был разителен. Бар был битком набит людьми. Позади ширмы, отделяющей бар от танцевальной площадки, грохотал оркестр. Валландеру показалось, что он узнает кое-что из песен группы «Абба». В баре было накурено, и Валландер вновь вспомнил запах сигарет майора. Он высмотрел столик, вроде бы свободный, и стал протискиваться сквозь толпу. Все время он ощущал, как за ним следит множество глаз. Он понимал, что есть все основания вести себя осторожно. Ночные клубы и бары в Восточной Европе часто служили прибежищем бандитов, промышлявших грабежом западноевропейских туристов.

Ему удалось перекричать музыку и сделать заказ официанту. Через несколько минут на его столе оказался стакан виски, стоящий почти столько же, сколько только что съеденный ужин. Валландер понюхал содержимое стакана, представил себе заговор с отравлением и угрюмо пригубил напиток.

Девица, которая так и не представилась, вынырнула из тени и села рядом с ним за столик. Он заметил ее, только когда она наклонилась к нему. От нее пахло духами, напоминающими запах зимних яблок. Когда она заговорила с ним по-немецки, он покачал головой. По-английски она говорила плохо, много хуже майора. Но он понял, что она предлагает ему свое общество и не прочь выпить. Валландер смутился. Он видел, что перед ним проститутка, но ему хотелось забыть об этом. В неприветливой холодной Риге хотелось поговорить хотя бы с кем-нибудь, кроме полковников. Он вполне мог заказать для нее что-нибудь выпить, а дальнейшее зависит только от него. Но если он действительно крепко выпьет, то может потерять над собой контроль. Последний раз такое случилось год назад, тогда в приступе злобы и возбуждения он набросился на окружного прокурора Анетт Бролин. Он поежился при воспоминании об этом. Больше этого не случится, пообещал он себе. По крайней мере, здесь, в Риге.

В то же время внимание девушки ему льстило.

«Она подсела к моему столику слишком рано, — подумал он. — Я ведь только приехал и еще не успел привыкнуть к этой необычной стране».

— Может быть, завтра, — сказал он. — Не сегодня.

Тут Валландер заметил, что ей не больше двадцати. За вызывающе-ярким макияжем скрывалось лицо, чем-то напомнившее ему лицо дочери.

Он допил виски, поднялся и вышел.

«А ведь я едва не пошел с ней, отметил он. — Еще бы чуть-чуть…»

Мужчина в сером костюме с газетой в руках все еще сидел в вестибюле.

«Спокойной ночи! — мысленно пожелал ему Валландер. — Завтра утром мы, безусловно, увидимся».

Спал Валландер беспокойно. Одеяло было слишком тяжелым, а кровать неудобной. Во сне ему все время чудился звук беспрерывно звонящего телефона. Он хотел встать и снять трубку, но, просыпаясь, обнаруживал, что вокруг все тихо.

Наутро его разбудил стук в дверь. Еще не совсем проснувшись, он прокричал: «Войдите!». Когда стук повторился, он вспомнил, что оставил в замке ключ. Валландер натянул брюки и открыл дверь. За ней оказалась женщина в переднике горничной, она держала на подносе завтрак. Комиссар удивился, ведь завтрак в номер он не заказывал. Но, может, это входит в комплект услуг? Или об этом позаботился сержант Зидс?

Горничная пожелала ему доброго утра по-латышски, и он попытался в ответ сделать приветливое лицо. Она поставила поднос на стол, несколько смущенно улыбнулась и пошла к выходу. Валландер последовал за ней, чтобы запереть дверь.

Дальше все произошло очень быстро. Вместо того чтобы уйти, горничная закрыла дверь изнутри и приложила палец к губам. Валландер с непонимающим видом уставился на нее. Из кармана передника она осторожно вынула клочок бумаги. Валландер хотел было что-то сказать, но она прикрыла ему рот рукой. Он видел, что она боится, и понимал, что, хотя она вовсе не горничная, она не причинит ему никакого вреда. Ей было просто страшно. Валландер взял записку и прочитал текст, написанный по-английски. Он прочел его два раза, чтобы запомнить. Затем взглянул на женщину, и она засунула руку в другой карман, вынула что-то похожее на смятую афишу и протянула ему. Развернув листок, он увидел, что держит в руках суперобложку от той самой книги о Сконе, которую неделю назад подарил мужу этой женщины, майору Лиепе. Он снова взглянул на женщину, на лице которой отражался страх и что-то еще, возможно, решимость. Валландер сделал несколько шагов по холодному полу, взял со стола ручку и написал на обратной стороне обложки, изображающей кафедральный собор в Лунде, что он все понял: «I have understood». Затем вернул ей суперобложку и подумал, что Байба Лиепа выглядит совсем не так, как ему казалось. Что в точности представилось ему, когда майор сидел на диване у него дома в Истаде на Мариагатан, слушал Марию Каллас и рассказывал о своей жене по имени Байба, Валландер не помнил. Но это было другое, совсем другое лицо.

Пока он откашливался, женщина осторожно открыла дверь. Мгновение — и она исчезла.

Она пришла к нему, чтобы поговорить о майоре, ее погибшем муже. И ей было страшно. В записке говорилось: когда к Валландеру в номер позвонят и спросят господина Экерса, он должен будет вначале спуститься в вестибюль, а затем пойти по лестнице, ведущей в гостиничную сауну, и найти серую стальную дверь рядом с черным ходом ресторана. Эту дверь можно открыть изнутри без ключа, а на улице позади гостиницы его будет ждать она, чтобы рассказать ему кое-что об убитом муже.

«Please, [5] — написала она. — Please, please». И в этот момент он был совершенно уверен, что ее лицо выражало не только страх, но также решимость и ненависть.

«Все сложнее, чем я предполагал, — подумал комиссар. — Для того чтобы я это понял, потребовался курьер в костюме горничной. Я забыл, что нахожусь в чужом для меня мире».

Без нескольких минут восемь он вышел из лифта на первом этаже. Человек с газетой исчез. Вместо него стоял другой мужчина, изучавший витрину с открытками.

5

Пожалуйста (англ.).

Валландер вышел на улицу. Погода оказалась теплее, чем вчера. Сержант Зидс ждал у машины и пожелал ему доброго утра.

Валландер сел на заднее сиденье, и сержант завел двигатель. Над Ригой медленно загоралось утро. Движение на улице было оживленным, и сержанту пришлось ехать не слишком быстро.

Все это время перед глазами Валландера стояло лицо Байбы Лиепы.

И ему вдруг неожиданно сделалось страшно.

8

Около половины девятого утра Курт Валландер обнаружил, что Мурниерс курит те же крепкие сигареты, что и майор Лиепа. Он узнал пачку с надписью «Прима», которую полковник вынул из кармана и положил перед собой на стол.

Валландер снова почувствовал себя в лабиринте. Сержант Зидс сопровождал его вверх и вниз по лестницам этого словно бы бесконечного здания, пока не остановился перед дверью, которая, как выяснилось, вела в кабинет Мурниерса. Вся эта серьезная процедура казалась Валландеру какой-то игрой: наверняка есть более короткий и простой путь, но не годится показывать его шведскому следователю, думал он.

Кабинет оказался обставлен по-спартански; единственное, что сразу привлекло внимание Валландера, были три разных телефона. У стены стоял резной запертый на ключ шкаф с документами. На столе у Мурниерса помимо трех телефонных аппаратов стояла большая чугунная пепельница, украшенная замысловатым узором. Поначалу Валландеру показалось, что на ней изображена пара лебедей. Но затем он разглядел, что рисунок изображал мускулистого мужчину, который нес знамя против сильного ветра.