Исчезнувшая герцогиня

— Но вы не должны ничего мне говорить! — твердо ответила Фиона. — И не забывайте: вам опасно проявлять ко мне интерес.

— Но у меня есть глаза, а в моей груди бьется сердце! Я не в состоянии вести себя иначе. Боже праведный! Никогда в жизни в самых смелых и неожиданных мечтах я не мог представить, что в стенах этого замка я увижу однажды такую необыкновенную красоту!

Он говорил так страстно, что Фиона тихо засмеялась.

Подойдя к входу во внутренний двор, оба они с изумлением заметили знакомую фигуру спускающегося по лестнице у центральной двери человека.

Это был герцог. Он переоделся, сменив клетчатые штаны на килт.

Фиона отметила, что смотрится герцог просто потрясающе, хотя кажется сейчас еще более властным.

Он направился к ним, и у Фионы все сжалось внутри, как будто ее застали за совершением какого-то злодеяния.

— Как ты рано вернулся, Эйден! Что-то случилось? — спросил граф.

— Нет, все в порядке. Когда ты оставил меня, мне стало ужасно скучно, и я решил тоже не ездить в такую даль. Вернулся домой, — ответил герцог.

Фиона заметила, как внимательно и многозначительно оглядел герцог сначала графа, потом ее, и поняла, что он догадывается о происходящем.

— Я должна разбудить Мэри-Роуз, ваша светлость, она спит после ленча.

Фиона учтиво поклонилась и поспешно направилась к входу в замок.

Она взлетела вверх по лестнице, ведшей на второй этаж, чувствуя неловкость и смущение.

«Я не сделала ничего плохого. Моя личная жизнь никого не должна касаться», — твердила она себе, пытаясь успокоиться.

Ей вдруг стало страшно. Любовь к Мэри-Роуз и постоянная угроза потерять ее не давали ей покоя.

Девочка все еще крепко спала, когда Фиона вошла в детскую, и, передумав будить ее, она тихо прошла в гостиную, располагавшуюся напротив их личных комнат.

Здесь было просторно и уютно. Мистер Мак Кейт распорядился принести сюда пианино, что привело Мэри-Роуз в неописуемый восторг.

Она уже прекрасно играла для ребенка ее возраста, хотя удивляться тут было нечему: ее мать обладала исключительным музыкальным дарованием.

Фиона играла на пианино с большим удовольствием, хотя не имела и половины способностей сестры-гения.

Музыка служила для нее незаменимым утешением, когда что-то ее тревожило, помогала отвлечься от проблем, тревог и печалей.

Она села за инструмент и принялась наигрывать любимую мелодию, чувствуя, как отступает напряжение и волнение, вызванные обычным страхом.

«Как глупо с моей стороны бояться кого бы то ни было», — думала она, отмечая, что в былые времена ей никогда не приходилось испытывать ничего подобного.

Но герцог неизменно одним своим высокомерным видом внушал страх, а самое главное, чего опасалась Фиона, так это его приказа выдворить ее из замка и отправить на Юг.

Даже до сегодняшнего разговора с графом Фиона не намеревалась оставлять Мэри-Роуз одну в замке, а, узнав о подозрениях местных людей, она еще больше обеспокоилась за судьбу племянницы.

«Как ребенок будет расти без друзей и общения со сверстниками? Как повлияет изолированность и странная атмосфера, царящая в замке, на ее становление?» — с тревогой думала она.

Ей вспомнились рассказы Иана о детстве. Он говорил, что увлекался очень многим и что его интересы часто совпадали с интересами соседских детей.

Для игр им отводили специальные площадки. На вересковых полях регулярно устраивались соревнования по стрельбе. Кроме того они играли в английский крикет.

По словам Иана, его брат прекрасно подавал мяч, превосходил в ловкости всех остальных мальчишек.

— Мы всегда обыгрывали все местные команды, — нередко хвастался он.

Что могло стать с девочкой, если, кроме дяди, леди Мораг и — иногда — графа, она никого больше не видела бы?

Ситуация пугала Фиону, и от беспомощности и растерянности у нее голова шла кругом.

В тот вечер Фиона завела с герцогом речь об изготовлении удочки для Мэри-Роуз.

— Дональд рассказал ей, как помог ее отцу поймать первую в его жизни рыбу, когда тот был в ее возрасте. Быть может, кто-нибудь сделает для нее удочку, а Дональд поучит ее рыбачить? — спросила она.

— Полагаю, та удочка, которой пользовались в детстве мы с Ианом, находится где-нибудь в замке, — ответил герцог.

— Тогда можно нам с Дональдом отправиться на реку? — Глаза Фионы обрадованно засияли.

В разговор вмешалась леди Мораг.

— Мне кажется, Эйден, Мэри-Роуз слишком маленькая для подобных занятий. К тому же рыбалка — не женское дело. Быть может, мисс Уиндхэм придумает для нее что-нибудь более подходящее?

Фиона поджала губы.

Наверняка у леди Мораг нашлось столько возражений лишь потому, что речь о рыбалке завела именно она.

— Не вижу причин препятствовать Мэри-Роуз. Если хочет научиться рыбачить, то пусть учится, — ответил, поразмыслив, герцог. — Если ей это занятие покажется скучным, то она сама забросит его.

— Ей придется запастись терпением! — подключился к беседе граф. — Вчера я просидел у реки целых три часа и не поймал ни единой рыбешки!

— Не повезло! — посочувствовал ему герцог.

— Хотелось бы верить, что причина только в невезении! — Граф засмеялся. — Но ты, мой дорогой, за тот же период времени поймал два лосося! Наверное, все дело в умении.

— Ладно, я открою тебе секрет: так вышло потому, что я знаю эту реку гораздо лучше, чем ты, — с улыбкой ответил герцог.

На мгновение он стал обычным человеком, но улыбка быстро исчезла с его губ.

— Скажите мистеру Мак Кейту, мисс Уиндхэм, что я разрешаю Мэри-Роуз пойти с Дональдом на рыбалку.

— А мне можно с ними, ваша светлость? Ваш брат научил меня ловить форель. Мне ужасно нравилось рыбачить!

— О, мисс Уиндхэм! — воскликнула леди Мораг, не дав герцогу возможности ответить. — Ваша разносторонность не перестает нас удивлять! Сначала выясняется, что вы — ведьма, теперь — что рыбак. Кажется, вы еще играете на пианино, как ваша талантливая сестра, но она, если я не ошибаюсь, была профессиональной увеселительницей публики.