Исчезнувшая невеста

Однако сейчас герцог ни на ком не замечал тех безликих серых костюмов, что носили шотландцы во время преследований.

Может быть, зря он не послушал мистера Данблейна и не явился перед ними во всем великолепии вождя?

Но герцог сердито оборвал свои мысли. Ему нет дела до того, что подумает о нем старый Килкрейг или кто угодно еще!

Пусть принимают его таким, как есть, – или катятся к черту!

Во дворе замка герцога ждала безукоризненно вежливая, хотя и несколько натянутая встреча. Представительный дворецкий в юбке и куртке с серебряными пуговицами провел его по винтовой каменной лестнице, не покрытой ковром, на второй этаж.

Герцог понял, что его ведут в покои вождя.

Его собственные покои, переделанные и обставленные знаменитым Уильямом Адамом, были одним из самых блестящих и изысканных помещений в замке.

Однако, едва войдя в покои Килкрейга, герцог понял: они не сильно изменились с тех суровых времен, когда на башнях замка дежурили лучники, зорко высматривая врага.

Каменный пол был покрыт шкурами зверей, а грубая мебель из неполированного дуба, без сомнения, могла бы рассказать немало удивительных историй о своих многочисленных хозяевах.

Солнечный свет скупо сочился сквозь узкие окна. На стенах висели мечи и знамена, захваченные в битвах.

В этой комнате невольно вспоминались все страшные предания о мрачном замке Килкрейг.

В противоположном от входа конце помещения, рядом с величественным креслом, больше напоминающим трон, стоял хозяин замка.

По правую руку от него столпились родичи, одетые в цвета Килкрейгов.

И снова герцог пожалел о том, что явился сюда в модном среди столичных щеголей наряде. Да, несомненно, он совершил ошибку.

Герцог понимал, что все это представление имеет одну цель: впечатлить и даже устрашить его. Презрительно сжав губы, он окинул комнату надменным взглядом и вошел.

За ним шел только Роберт Данблейн, остальные остались за дверью.

Герцог подошел к Килкрейгу, с неудовольствием заметив, что хозяин стоит на помосте и из-за этого кажется почти на полфута выше, чем он есть на самом деле.

Однако герцог твердо решил взять инициативу в свои руки. Не успел Килкрейг заговорить, как герцог протянул ему руку.

– Ранее нам не приходилось встречаться, Килкрейг, – произнес он. – Однако я очень рад наконец-то с вами познакомиться.

После долгой паузы Килкрейг пожал протянутую руку.

Это был человек лет семидесяти или даже больше, с совершенно седыми волосами и бородой. Однако держался он прямо, как на параде, и в каждом его движении чувствовалась гордость.

– Вы правы, милорд герцог, нам не приходилось встречаться раньше, – ответил он с сильным, шотландским акцентом. – Добро пожаловать в мой замок!

Затем Килкрейг представил герцогу своих сыновей, племянников и внуков.

По взглядам родичей Килкрейга герцог понял, что они не горят желанием пожимать ему руку. Эти люди смотрели на него, словно на какое-то редкое и опасное животное.

Килкрейг указал на кресло по правую руку от себя. Герцог сел, и тотчас же слуги поставили перед ними виски и блюда с телячьей требухой, пшеничными лепешками и другими традиционными шотландскими блюдами.

Перед герцогом был не легкий ленч, а скорее сытный обед, предназначенный для подкрепления сил усталого путника.

Герцог отпил немного виски и знаком отказался от еды. Затем, твердо решив взять инициативу на себя, снова заговорил:

– Я полагаю, Килкрейг, для нас обоих будет лучше, если мы обсудим дело, приведшее меня сюда, наедине. Вождь удивленно поднял тяжелые седые брови.

– Наедине? – повторил он.

– Почему бы и нет? – ответил герцог. – К несчастью, со мной нет родственников, так что за этим столом перевес на вашей стороне.

Он старался говорить легко, с шутливой ноткой в голосе, но заметил, что Килкрейг удивлен.

– Наедине! – тихо, словно про себя, повторил старик.

– Мне кажется, вдвоем мы быстрее сможем прийти к разумному и справедливому решению, – заметил герцог.

Килкрейг щелкнул пальцами – и его родичи гуськом потянулись к дверям.

Герцог непринужденно откинулся в кресле.

– Так-то лучше! – произнес он. – А теперь поговорим как джентльмен с джентльменом. Прежде всего я хотел бы извиниться за безрассудное озорство моего племянника. Насколько я понимаю, он совсем отбился от рук!

Килкрейг молча наблюдал за герцогом из-под густых бровей, словно пытался проникнуть в его мысли.

Герцог отхлебнул виски. Оно оставляло желать лучшего, но ему хотелось пить.

– Торквил Макнарн был схвачен моими людьми, когда пытался угнать ценный скот, – произнес наконец Килкрейг.

– Мне говорили об этом, – ответил герцог. – Я понимаю, как вам это неприятно, но это всего лишь мальчишеская шалость!

– Это случилось не в первый раз. В последние несколько месяцев многие арендаторы на границе моей земли приходили ко мне с жалобами.

– У них пропадал скот?

– По несколько коров и овец за ночь.

– Я, разумеется, возмещу все убытки, – ответил герцог. – Но, я уверен, вы согласитесь, что юноша, которому нечем заняться, почти неизбежно склоняется к озорству. Я намерен вмешаться в воспитание Торквила и обещаю, что подобное не повторится.

– О каком возмещении вы говорите? – спросил Килкрейг.

Герцог неопределенно развел руками.

– Я согласен на любое, приемлемое для арендаторов, лишившихся скота.

– Мои сыновья требуют, чтобы Торквил Макнарн был отправлен в Эдинбург и предстал перед судом.

– Не кажется ли вам, что это слишком суровое наказание за мальчишеский проступок? – воскликнул пораженный герцог. – Времена клановых распрей и кровной мести давно миновали!

– Вы считаете, что вражда кланов может прекратиться? – спросил Килкрейг.

– Конечно! – ответил герцог. – Мир стал просвещенным, и все эти феодальные предрассудки вымирают, как птица-дронт!

– Жаль, что вас не слышат Маклауды!

«При чем тут Маклауды?»– удивился герцог.

– Во времена моего детства Маклауды были настоящим воплощением зла, – произнес он задумчиво. – Неужели они совсем не изменились?