Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Исчезнувшее свидетельство
Шрифт:

– Пожалуй, ты прав.

– Она учится в педагогическом, это несомненно, – продолжил Юрий. – Но искать ее только по имени – впустую время терять. Наверное, фотографии у тебя тоже нет?

Я лишь вздохнул.

– Ясно. Но безвыходных положений не бывает, я тебе помогу.

– Интересно, каким образом?

– Дай листок бумаги и карандаш.

Не понимая, что задумал Юрий, я положил перед ним то, что он просил. И тут на моих глазах произошло самое настоящее чудо. Взяв карандаш в руку, несколько секунд Юрий сидел неподвижно, зажмурив глаза, потом открыл их, склонился над листком бумаги и быстрыми, уверенными движениями

стал набрасывать на него тонкие, едва заметные штрихи. Словно изображение на опущенной в проявитель фотобумаге, на листке появился сначала контур головы и прически, потом черты лица. Затем, сделав набросок, Юрий некоторые линии усилил, наложил тени, более детально прорисовал глаза, брови, губы – и протянул готовый рисунок мне. Я взял его в руки – и даже вздрогнул: чуть улыбаясь, на меня смотрела Наташа.

– Слушай! Так ведь у тебя талант! Настоящий талант! – восхищенно воскликнул я. – Это даже лучше, чем фотография. Почему же ты оформителем работаешь? Ведь ты художник, настоящий художник!

– Я, брат, художественное училище с отличием закончил. Вот только потом с колеи сбился. Но ничего, быть может, еще не все потеряно…

И Юрий вышел из комнаты так быстро, что я даже не успел его поблагодарить.

Рассматривая рисунок, я вспомнил, что в тот день, когда Наташа была у меня, она спешила к часу дня на какое-то собрание. Нельзя ли через Окладина, преподававшего в педагогическом институте, выяснить, что это было за собрание? Тогда, может, мне удастся еще больше сократить круг поисков?

Хотел сразу же позвонить историку, но время было уже позднее. Утром, в самом начале рабочего дня, позвонил ему на кафедру. Мой вопрос, судя по голосу, удивил его, но из деликатности Окладин не стал уточнять, чем вызван этот интерес.

– Подождите, я посмотрю расписание занятий, тогда точно скажу, что это было за собрание, – проговорил он в трубку. – Все правильно, это собирались студенты вторых курсов. Что вас еще интересует?

– В какие часы они занимаются?

– Ну, расписание у разных групп и на разных факультетах довольно-таки разбросанное. Как я понял, вы кого-то разыскиваете. Вам известно, в какой группе учится этот человек?

Получив мой отрицательный ответ, Окладин сказал:

– В таком случае вам лучше всего подойти к институту к четырем часам. У них, второкурсников, в актовом зале института опять состоится общекурсовое собрание, в прошлый раз не успели договорить.

– Спасибо, Михаил Николаевич, я так и сделаю.

– У меня к вам тоже будет один вопрос.

– Слушаю вас.

– Это опять о вашем очерке «Таинственное “Слово”», опубликованном в молодежной газете. Почему вы ничего не сообщили в нем об акварели с видом усадьбы Мусина-Пушкина?

– Об акварели? – механически повторил я, не зная, что сказать историку.

– Да, об акварели, которую вы передали в музей.

– А вы откуда о ней узнали? – оттягивал я ответ, лихорадочно соображая, как выпутаться из этой ситуации.

– Лидия Сергеевна Строева, моя соседка, похвасталась, когда встретились во дворе нашего дома.

Только сейчас я вспомнил, что они с Окладиным жили в одном подъезде. Как я это не предусмотрел, когда рассказывал Лидии Сергеевне о судьбе акварели! Впрочем, тут же спохватился я, моя просьба не говорить об акварели историку вызвала бы у женщины только недоумение, которое мне вряд ли удалось бы развеять.

Но как ответить Окладину?

– Видите

ли, – неуверенно начал я, путаясь в словах, – меня просто попросили передать акварель музейным работникам, не сообщив о ней никаких сведений. Поэтому пока я ее нигде и не упоминаю. Но как только узнаю в подробностях всю историю происхождения акварели, сразу же сообщу о том читателям.

– Что ж, ваше объяснение выглядит вполне убедительно…

Окладин произнес эту фразу таким бесстрастным тоном, что по телефону, не видя выражения лица историка, нельзя было понять, что он имел в виду: или принял мое объяснение на веру, или дал понять, что я ловко ушел от прямого ответа на его вопрос.

На следующий день, задолго до четырех часов, я был в скверике напротив педагогического института. Идти в актовый зал, где проходило собрание второкурсников, я не решился – там, в толпе, нужного разговора с девушкой просто не получилось бы. Тем более что я и сам плохо представлял себе, с чего начну разговор, как Наташа отнесется к моему появлению.

В шестом часу студенты повалили из подъезда института толпой, из чего я заключил, что собрание в актовом зале закончилось. Но Наташи среди них не было.

Не знаю, сколько времени просидел бы я в скверике, если бы меня не увидел здесь Окладин, вышедший из института с «дипломатом» в одной руке и связкой книг в другой.

– Судя по расстроенному выражению лица, вы так и не встретили вашего знакомого, – сказал он, поздоровавшись, и в глазах его промелькнула ироническая, понимающая улыбка.

– Видимо, ошибся в расчетах, – как можно равнодушней произнес я, но вряд ли мне удалось обмануть проницательного историка.

– Как я понимаю, фамилия вашего знакомого вам не известна?

Я уже хотел признаться, что мне известно только имя, но, спохватившись, прикусил язык – тогда бы Окладин наверняка подумал, что меня толкает на поиски Наташи сердечное увлечение. Поэтому лишь головой покачал.

– Трудная задача, – констатировал Окладин. – Ну а хоть какой-то дополнительной информацией вы обладаете?

Тут я вспомнил сделанный Юрием рисунок, вынул его из записной книжки и протянул Окладину.

– Кроме этого, ничего нет.

Взглянув на рисунок, Окладин многозначительно заметил:

– У вас очень красивый знакомый. Но вы и впрямь ошиблись – она учится на последнем курсе, несколько раз я принимал у нее экзамены. Однако фамилию не запомнил. Это вы сами нарисовали?

– Увы, такими талантами не обладаю.

– Да, тут действительно чувствуется талант… Вот что, подождите меня пять минут, я узнаю ее фамилию. – Поставив на скамейку «дипломат» и связку книг, Окладин, не выпуская из руки рисунок, опять направился к институтскому подъезду.

Вернулся он раньше, чем обещал, и, возвратив мне рисунок, произнес:

– На обороте написаны фамилия, имя, адрес общежития и номер комнаты, в которой живет ваша знакомая. Если дело срочное, можете сходить туда, это неподалеку – на берегу Которосли.

Я горячо поблагодарил Окладина за помощь. Улыбнувшись, он сказал:

– Все прекрасно понимаю – сам молодым был. Желаю удачи!..

Глядя в спину историка, направившегося к троллейбусной остановке, я подумал про себя, что даже хорошо, что именно так он воспринял мой интерес к Наташе. Если бы историк заподозрил иную причину, мне не удалось бы уйти от объяснений, которые я намеревался сделать позднее.

Поделиться с друзьями: