Исчезнувший оазис

— Интересно, долго он здесь пробыл?

— Судя по всему, не день и не два, — ответил Флин, кивая на черное кострище, вокруг которого во множестве валялись консервные банки. — Думаю, он неделю, а может, и дольше, прождал спасателей, а когда никто не появился, решил попробовать в одиночку добраться до цивилизации. Правда, как он отсюда выбрался — понятия не имею. Уж точно не тем путем, каким пришли мы.

Они какое-то время постояли у могил, а потом пошли вдоль фюзеляжа к передней двери. Флин просунул в проем голову, забрался на порог и помог подняться Фрее. Внутри было темно, поэтому сначала она дала привыкнуть глазам, а когда огляделась, тут же охнула и зажала себе рот рукой.

— Господи Иисусе!..

В десятом от входа кресле сидел человек — точнее, его высушенные останки. Труп отлично сохранился в сухом воздухе пустыни. Его глазницы ввалились, кожа загрубела и приобрела лакричный оттенок, разинутый рот заплели пауки. Казалось, он боролся за последний вдох. Почему его не похоронили с остальными, стало ясно, едва Флин и Фрея подошли ближе. Силой удара все кресла по правую сторону салона рвануло вперед и спрессовало вместе, отчего колени несчастного угодили в подобие тисков и оказались раздроблены. Выглядело это кошмарно, хотя погиб он подругой причине: его погубил металлический ящик, который он положил себе на колени — движением кресел контейнер вдавило несчастному в живот, расплющив поясницу вместе со всеми органами. Зазор между кейсом и спинкой кресла был не больше десяти сантиметров.

— Думаешь, он быстро… того? — спросила Фрея, отворачиваясь.

— Будем надеяться, — ответил Флин. — Для него так было бы лучше.

Он присел на корточки и тщательно осмотрел контейнер. Тот был до сих пор закрыт и как будто совсем не пострадал при падении самолета. Быстрый осмотр выявил три таких же ящика на полу с противоположной стороны прохода. Они тоже не пострадали.

— Все до единого в целости и сохранности, — произнес Флин и тронул Фрею за плечо. — Ну, давай выбираться. Люди Молли будут здесь через пару часов и сами со всем разберутся. Свое дело мы сделали.

Фрея направилась было к выходу, и ее взгляд снова скользнул по иссохшему лицу трупа, уловив какое-то движение в одной из глазниц. Поначалу девушка решила, что ей померещилось, потом с отвращением подумала о черве или опарыше. Присмотревшись, она, к своему ужасу, увидела, жирного, толщиной в палец, шершня, который выползал из головы трупа на переносицу. За ним полз другой, третий, четвертый, и вскоре из черепа мертвеца раздалось низкое гудение.

«Только не это», — подумала Фрея. Осы и шершни с детства внушали ей слепой ужас. Она взвизгнула и быстро попятилась, судорожно отмахиваясь от крылатых тварей. Те же, почуяв движение, мгновенно взбудоражились и грозно закружили в воздухе, сердито жужжа. Им на подмогу из гнезда лезли новые твари. Один шершень застрял у Фреи в волосах, другой ударился о ее щеку, что вызвало новый приступ истерии, и это разъярило ос еще больше.

— Замри! — приказал Флин. — Стой где стоишь, не двигайся!

Какое там! Фрея, вертясь и размахивая руками, бросилась к выходу. На полдороге она зацепилась ногой за лозу и рухнула на пол. Шершни словно взбесились.

— Ради Бога, лежи смирно! — Флин протиснулся по проходу и бросился на нее сверху, закрывая всем телом. — Чем больше ты дергаешься, тем сильнее они злятся!

— Пусти! — верещала Фрея, брыкаясь и корчась, чтобы его сбросить. — Тебе не понять… Я так не могу… А-а-а-а! — Что-то вонзилось ей в шею и обожгло болью. — Убери их! Прошу, убери их с меня!

Флин стиснул ее руки и скрутил ноги между своих, словно в борцовском захвате. Его щека давила ей на затылок, пригибала голову к полу. Один шершень заполз Фрее в штанину, другой карабкался по веку, еще два копошились на губах. Ее худший кошмар стал еще более кошмарной явью. Правда, шершни больше не жалили, и хотя ощущать, как они ползают, было невыносимо, она величайшим усилием воли заставила себя лежать неподвижно — не без помощи скрутившего ее Флина. Так продолжалось несколько минут — шершни налетали, ползали по ним со всех сторон. (И как только вся эта прорва умещалась в одном пустом черепе?) Внезапно рой рассеялся. Гул затих, по лицу и ноге больше никто не ползал, но Фрея по-прежнему лежала, стиснув зубы и зажмурив веки, боясь, что малейшее движение раззадорит шершней. Броди, видимо, тоже так думал — прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он поднял голову и осмотрелся. Через несколько секунд Фрея освободилась от его гнета.

— Все хорошо, — сказал археолог, помогая ей встать. — Их больше нет, все вылетели.

Она уткнулась ему в грудь, сотрясаясь от пережитого, у кус на шее жутко горел.

— Все хорошо, — повторил Флин и обнял ее за плечи. Его спокойный тон вселял уверенность. — Ты спасена. Опасность миновала. Все в порядке.

Один миг, краткий миг, его правота казалась несомненной. Затем снаружи прозвучал зловещий смешок.

— К сожалению, профессор Броди, дела обстоят иначе. Совсем иначе. По крайней мере для вас. А вот для меня…

Двое быстро крались в подлеске, прижимаясь к краю ущелья. Каждые полсотни метров они останавливались и приседали за ближайшим деревом, кустом, стеной или статуей, прислушивались, переводили дух и торопились дальше. Их бурые накидки до того сливались с окружающим фоном, что даже птицы не замечали вторжения. Единственным, что их выдавало, были белые кроссовки, которые нет-нет да мелькали, когда их обладатели подбирали полы одежд, карабкаясь по камням или прыгая через ручьи. Бежали они молча, вместо слов общались жестами и свистом в подражание местным пичугам. Казалось, в оазисе им было все знакомо. Достигнув срединной части, они направились к центру короткими перебежками, осторожно пробираясь от укрытия к укрытию, прячась среди камней и растений. Наконец один из них проворно забрался по стволу гигантской финиковой пальмы и спрятался в кроне, похожей на огромный зонтик. Другой пробежал чуть вперед и залег в укрытие за исполинской гранитной рукой. Они высунули головы, кивнули друг другу, вскинули винтовки. Заметив идущую навстречу вереницу людей, лазутчики скрылись из виду, словно их и не было.

На миг Флин и Фрея застыли, держась за руки и не смея шевельнуться. Потом оба как по команде нырнули за спинки кресел и выглянули в ближайший иллюминатор, почти не загороженный листвой. На поляне стоял Романи Гиргис, в безупречном костюме, с ухмылкой на лице. Впечатление было жутковатое — будто паук протянул нить поперек его физиономии. По обе стороны от Гиргиса нависали рыжеволосые громилы-близнецы в одинаковых костюмах и красно-белых футболках с эмблемами «Аль-Ахли» и еще двое: высокий бородач и приземистый толстяк с сигаретой в зубах и кустистыми, пожелтевшими от никотина усами. Еще какие-то люди бродили на заднем фоне, но кто и сколько, было не разглядеть.

— Как, черт возьми, они нас разыскали? — прошипела Фрея.

— Кто его знает, — буркнул Флин, пытаясь увидеть, что творится снаружи. — Может, у них уже был кто-то свой у плато, может, Энглтон натравил их на наш след… понятия не имею.

— И что теперь делать?

— Выходите, сделайте милость, — донесся голос Гиргиса, словно отвечая на вопрос, хотя Фрея говорила еле слышно. — И держите руки над головой, чтобы я их видел.

— Вот зараза, — процедил Флин.

Он лихорадочно осмотрел салон и остановил взгляд на мумии пассажира. На ней даже сохранилась одежда — чистая, отутюженная рубашка и пиджак резко контрастировали с почерневшей, съежившейся головой. Из-под полы пиджака выглядывала рукоять пистолета. Флин подкрался к мертвецу, вытащил пистолет из кобуры, вынул обойму, проверил механизм. Судя по всему, тот был в порядке.

— Выходите, будьте добры, — повторил Гиргис. — Все равно у вас нет шансов, так, может, оставим эти игры?