Ищи борьбу всюду

Было радостно видеть, что во время этого трудного турне наша советская сборная сумела показать свой собственный подход к футболу, сумела подтвердить свой характерный стиль. Играя иначе, чем именитые противники, она была, по меньшей мере, им равна.

1969

Англия – 1966

НА «УЭМБЛИ» НЕТ ЗАГАДОК

О сути и смысле VIII, английского, чемпионата мира, об игровых идеях, которые он выпятил и оставил всем нам в наследство на последующие четыре года, кое-что сказано в других главах. Кроме того, читатель наверняка знаком с работами наших журналистов. Да и события чемпионата сохранились в памяти благодаря телевидению. Повторяться не хотелось бы. Потому я ограничусь некоторыми впечатлениями.

…Англия, родина футбола. И вот самая первая запись в блокноте.

«За тракторишкой, как за катером, бежит крутая зеленая волна. Кажется, ему в радость крутить резиновыми колесами и поторапливать диски косилки: он оставляет за собой ровный и мягкий коврик, как будто ткет специальную футбольную ткань.

Не знаю, может быть, потому, что из окна своей комнаты я могу видеть нескончаемые ровные лужайки Гайд-парка, или потому, что журналисту, командированному на чемпионат мира, должны приходить в голову соответствующие ассоциации, но, прожив всего сутки в Лондоне, я не в силах избавиться от ощущения, что город этот поставлен на гигантского размера футбольном поле.

Газоны можно созерцать часами, сидя у телевизора, где по одной программе – конные скачки с преодолением препятствий, по другой – соревнования по гольфу. Газоны сопровождают тебя на прогулке, огромные – в парках и миниатюрные, с обеденный стол, – в палисадниках возле домов…»

Ну, а уж газон на стадионах там – одно загляденье. Мне приходилось видеть в разных странах отличные поля, но всюду они кажутся несколько искусственными, чувствуется, что они ухоженные и взлелеянные, а в Англии они естественны, они – кусок ландшафта. Впрочем, вернее сказать, мастерство выращивания газонов здесь достигло такого уровня, когда мастерства-то уже не ощущаешь, оно воспринимается как дар самой природы.

Английские стадионы, кроме лондонского «Уэмбли», похожи один на другой, весьма занятны и заставляют лишний раз вспомнить, что футболу сто лет и начало свое он ведет из этих краев. Четыре трибуны, напоминающие крытые вокзальные перроны, огораживают ноле. Зрители стоят сразу за воротами и с криками восторга ловят мяч, когда он пролетает мимо штанги.

От этих стадионов так и веет девятнадцатым веком, представлением о футболе как о чем-то простом и домашнем. Тогдашние строители, видимо, и подумать не могли, что придут времена, когда во имя футбола примутся сооружать величественные, многоярусные чаши, стотысячной вместимости, которые станут достопримечательностями городов, их особой приметой и гордостью. Однако старые английские стадионы, зажатые между домами, при всей своей неброскости и наивности в чем-то и мудры: трибуны рядом с полем, игра перед глазами, перронные крыши спасают публику и от солнца и от дождя.

… Перед открытием чемпионата состоялось заседание конгресса Международной федерации футбола – ФИФА. Я впервые был на таком заседании.

Перед входом в «Ройяль гарден отель» на флангштоке синее знамя с белыми полушариями – знамя ФИФА. Огромнейший зал, столы под зелеными скатертями (цвета футбольного поля?), на них флажки государств. На сцене президиум, члены исполкома.

В центре, у микрофона,-высокий, грузный сэр Стэнли Роуз, седой, по-стариковски нежно-краснолицый, с рыжими усиками. Он выглядел покладистым, добродушным, разморенным, что не мешало ему железной бестрепетной рукой, без пауз руководить заседанием в несколько сот человек. Рядом с ним его «правая рука», первый заместитель – Валентин Александрович Гранаткин.

Делегаты и мы, журналисты (у нас своя ложа), снабжены наушниками. Синхронный перевод велся на пяти языках. Женский грассирующий голосок весьма сносно доносил до нас по-русски нелегкую футбольную терминологию.

Конгресс открылся речью премьер-министра Великобритании Гарольда Вильсона, которого Роуз представил как знатока спорта и футбола.

Вильсон говорил, что, размышляя о футболе, он в первую очередь видит перед собой всех тех, кто так или иначе играет в эту игру, и то великое множество зрителей, кому футбол доставляет искреннее удовольствие. Как бы оправдывая рекомендацию Роуза, премьер-министр принялся перечислять футболистов, которые, по его мнению, могут служить образцом.

Вильсон сказал, что он готовился извиняться перед конгрессом за пропажу «Золотой богини», но усилия полиции и собаки, проявившей большой интерес к призу (тут зал смеялся), избавили его от этой неприятной обязанности.

Премьер-министр отметил, что в ФИФА состоит больше государств, чем в Организации Объединенных Наций, и он понимает, насколько сложны ее проблемы, и пожелал успеха конгрессу.

Конгресс почтил память умерших членов исполкома.

Потом всех в зале попросили не шевелиться, и была сделана, как объявили, «официальная фотография конгресса, поскольку он самый представительный из всех, что были прежде».

Началась перекличка. Звучат названия стран, и делегаты поднимают свои удостоверения. «…Фиджи, Камерун, Кувейт, Мадагаскар, Никарагуа…»

Повестка дня выглядела бесконечной – чуть ли не три десятка вопросов. Утверждались доклады комитетов и комиссий. Были приняты в ФИФА – вновь Сингапур, ранее выбывавший, Габон, Новая Гвинея. Исключили Сомали за неуплату взносов. Одобрили решение о создании конфедерации футбола Океании, что должно помочь развитию игры в странах этого района. Создан постоянный Комитет по любительскому футболу. Как пояснил Роуз, это сделано для того, чтобы Международный олимпийский комитет не пытался разделить ФИФА на профессиональную и любительскую федерации.

И так далее, вопрос за вопросом, и все – за полтора часа.

Футболом интересуются миллионы людей. У них на учете каждая новость любого характера. Образцовое проведение конгресса, его торжественность и деловитость- все это дало понять, какой хорошо скоординированный союз объединяет футбольные организации более чем 130 стран. Иначе и нельзя, жизнь футбола, с одной стороны, пестра, разнолика, противоречива, полна конфликтов, с другой – по самому своему смыслу требует контактов, общения, дружелюбия. Согласовать и объединить обе эти тенденции под силу только авторитетной федерации.

Конечно, не все решения и обычаи ФИФА идеальны и бесспорны, она вовсе не выше критики. Скажем, когда Роуз, закрывая конгресс, пригласил всех делегатов посетить церковную службу, мы могли не считать это приглашение для себя обязательным. Впрочем, мне показалось, что президентом ФИФА руководила скорее сила привычки, чем глубокое религиозное чувство. Свой призыв он сопроводил словами, сказанными с лукавой улыбкой: «Вам представится отличный случай помолиться за успехи команд, которым вы симпатизируете…»

Но как бы то ни было, полтора часа, проведенные на конгрессе, оставили у меня впечатление, если хотите, гордости за футбол, который, давно уже став составной частью общественной жизни, потребовал создания столь крупной международной организации. И служит эта организация, в конце концов, доброму делу – встречам людей на мирных зеленых газонах.

…Когда берут интервью у футболистов, их частенько спрашивают: «Какой матч был для вас самым памятным и радостным?» и «Какой матч наиболее неприятным, неудачным?»