Исход контракта
Шрифт:
По ней этого совершенно не скажешь. Ее трясет от страха и вечерней прохлады. Паника окутала ее полностью.
– Та…
– Тссс. Да. – Слезы радости начинают стекать по ее щекам, а тело содрогается от всхлипов.
– Поехали отсюда. Мой друг все сделает. – Приобнимаю ее за плечи, но она сопротивляется и скидывает мои руки.
– Пожалуйста, не надо, – просит она меня. Ей противны прикосновения и она показывает это с диким отвращением и страхом на лице.
– Хорошо. – Показываю ей руки и прячу их под перчатками. – Тебе придется проехать в участок, чтобы дать показания.
Ее глаза моментально расширяются от страха.
–
– Тебе придется. Нам нужно сбить след. Ник выведет тебя с другого выхода, где тебя будет ждать наша машина. Послушай. Ему можно доверять. Не волнуйся. Скоро все закончится.
– Хорошо.
– Ник. Все как договаривались. Ее заберут. Все данные по машине у тебя есть.
– Да.
– Спасибо друг. – Протягиваю ему руку.
– Всегда рад помочь. – Отвечает он на рукопожатие. Я поднимаю с земли свой мотоцикл и уезжаю домой.
Она в порядке. Теперь с ней все будет хорошо. Чувство радости заполняет мое тело. Мне должно быть все равно, но нет. Мне чертовски нравится эта девушка. И чтобы я не думал о ней и о ее поступках, которые привели Алексис на работу к Брайну – я рад, что встретил ее. Но теперь нужно вернуть ее к прежней жизни, в которой нет насилия и прочей дряни. Я не знаю, что она пережила, но могу догадываться. Я еду по освещенным улицам, объезжая машины, которые сигналят мне вслед за слишком резкую езду. Но мне все равно. Нужно сказать отцу, что все прошло, как и планировали.
Добравшись до дома, я первым же делом нахожу отца, и он отправляет за Алексис машину.
– А что будет дальше? – спрашиваю его я.
– Я пока оставлю ее здесь. Хочу убедиться, что с ней все будет хорошо.
– Не самая гениальная твоя идея, – говорю ему, но в глубине души рад тому, что отца посетила эта мысль.
– Я просто должен убедиться, что с ней все будет нормально.
– Хорошо. Я тебя услышал. Пойду, распоряжусь, чтобы ей подготовили комнату. – Выхожу из кабинета, а в мыслях вертится только одно – «поближе к моей комнате». После сегодняшнего дня я тоже хочу быть уверенным, что она в безопасности.
Захожу в комнату, кладя ключи от мотоцикла на тумбу. В кармане куртки звенит телефон – Ник.
– Готово.
– Отлично. Я обязан тебе.
– Да. И вспоминай об этом почаще, – смеется друг и отключается.
Так она попала в наш дом. И в мою жизнь. Она спала прямо напротив моей комнаты, и я мог вечерами слышать, как к ней стучится прислуга, давая понять, что принесли еду. Алексис закрылась, замкнулась и спряталась от всех в этой комнате. Это была ее крепость на ближайшее время, и я в нее не вторгался. Не видел ее. Она общалась только с Робертом. Уже неделю к ней ходят психологи, был и доктор. Отец говорит, что у нее шок, но она должна выбраться сама. Все что я мог – это слушать ее плач и крики от кошмаров, которые будили нас по ночам. И каждый раз она просила Брайна остановиться, не трогать ее. Умоляла. И с каждой новой ночью злость во мне только усиливалась. Я хотел разорвать его на кусочки, растоптать так же, как эту девушку, живущую теперь в соседней комнате. Хотел отнять у него все. Все это его семейное дерьмо, которое он так ценил и уважал. Сдать его Нику было бы слишком простым наказанием. Наверняка он бы откупился своими грязными деньгами.
Мой сон, будто рассеивающийся туман, пропадает из-за шума.
– Нет! Не трогай меня! Отпусти! Пожалуйста, Брайн! – очередной пронзительный крик Алексис. Снова. Мое сердце просто сжимается от этого. Как же я устал от этого!
Резко скидываю с себя одеяло и быстрым шагом выхожу из комнаты. Не стучу. Просто захожу в комнату девушки. Я тут не был с того момента, как она въехала.
– Алексис. Проснись. – Чуть трясу ее за плечи, приводя в сознание – Это просто сон.
– Сон. Это просто сон. – Заплаканная девушка резко садится на кровати. Ее тело все мокрое и горит. Дыхание очень быстрое. Ей было страшно во сне.
Я могу только догадываться насколько.– Что ты тут делаешь? – спрашивает она.
– Я просто не могу больше, Алексис. Твои кошмары будят весь дом. Если ты не можешь справиться с этим дерьмом, которое с тобой произошло сама, то я буду делать это вместе с тобой. И мне плевать, хочешь ты этого или нет. Плевать, насколько тебе противно мое общество. Я просто буду тут. Я не причиню тебе вред. – Я встаю с кровати и сажусь в кресло, стоящее в углу напротив кровати. – Просто дай себе возможность передохнуть, – говорю ей чуть слышно, чтобы успокоить ее и не спугнуть.
– Я постараюсь, – шепчет она и через пару минут проваливается в сон, как и я.
Yusia 11.03.2016 23:41 » Глава 17
Алексис
Каждую ночь я вижу один и тот же сон. И каждую ночь я кричу. Дико. Мучительно. Надрывно. Это невыносимо. Невыносимо для меня и всех живущих в доме, в котором меня приютили. Но я не могу с этим совладать. Меня полностью поглощает и затягивает мгла – беспросветная мгла одного рутинно повторяющегося кошмара.
Вокруг сгущающиеся сумерки. Серое пустое шоссе с шуршащим вялым сухим листом по краям и желтыми прерывающимися полосками посередине. По бокам деревья без листвы с голыми ветвями. Босиком, я иду вперед по холодному асфальту, не видя перед собой цели и не понимая, зачем я иду. Я просто бреду вперед. Но резко асфальт под ногами начинает накаляться и плавиться. Мои ноги утопают в нем, как в сыпучих песках. По коже проходит мороз. Неужели я завязну в этом? Неужели не спасусь? Я в панике оглядываюсь и пытаюсь звать на помощь. Но мой голос сиплый и беззвучный, я слышу только хрип. Я кричу что есть мочи, понимая, что голос уже срывается, но его совсем не слышно. Пытаюсь помочь сама себе и выбраться, стараясь вытащить влипающие в жуткую липкую жижу ноги. Хватаюсь за ближайшие ветки деревьев, но они превращаются в красивые ухоженные женские руки с ярким маникюром и до крови впиваются в меня. Ветки соседних деревьев тянутся ко мне, превращаясь в плотные с тугими узлами веревки. Я тяжело дышу и пытаюсь увернуться, но их всё больше и больше. Вокруг эхом разносится его голос и ее смех. Но слов мне не разобрать, они как гром – то приближаются, то отдаляются. Воздух становится спертым, и дышать с каждой секундой тяжелее. Мне жарко, а тело покрыто испариной, которая маленькими капельками стекает по моему телу. Одна из ветвей-верёвок оплетает и стягивает мне шею, превращаясь в мужскую руку. Я поднимаю глаза на ее обладателя. Это он. Это Брайн. Новая волна ужаса проходит по мне жёстким электрическим разрядом. И без того колотящееся сердце готово вырваться из груди. Но я, собрав все оставшиеся во мне силы немного повернув голову, сдавленно кричу. Это всё, что я могу сделать. И слышу! Я слышу свой голос! И я кричу настолько, насколько могу. Это крик страха, отчаяния и безысходности. Он истошный и освобождающий от переполняющих меня эмоций панического ужаса.
Я просыпаюсь, крича в подушку. Снова. Меня сильно трясет, и тело покрылось испариной. Я как маленький зверек, загнанный в плен. Но он рядом со мной. Теперь каждую ночь Тайлер в моей комнате, и я преодолеваю это вместе с ним. Он спит в кресле напротив кровати, не касаясь меня. Он просто защищает и хочет успокоить меня своим присутствием. Как бы мне хотелось, чтобы каждую ночь, что он проводит возле меня, он проникал в мою голову и говорил, что это всего лишь дурной сон.
Но ночь проходит, и кошмары превращаются в бередящие душу воспоминания и навязчивые мысли. Тогда на помощь приходят доктор, которого прислали ко мне, и сам Роберт. Психолог рассказывает мне разные жизненные установки: что делать дальше, как это отпустить и как освободиться, но всепоглощающий страх и ужас, вселённый Брайном не так просто отпустить. Вытащить из меня всё, что я пережила – напрасная трата времени. Я не говорю ему ничего. Да и слушаю не всё.
Я больше слушаю Роберта. Его истории и воспоминания из жизни меня успокаивают. Вечерами он, уставший, садится в кресло с бокалом виски и начинает вспоминать. И он не просит меня ему отвечать, ничего не спрашивает, просто рассказывает. А я слушаю. Тихо, даже иногда, кажется, что отрешенно, но я внимаю его каждому слову. Как когда-то слушала отца. Когда он заканчивает историю, мы просто молчим: он - сидя в кресле, а я на подушках, упираясь в колени подбородком. Это и есть моя терапия, я молчу и слушаю.