Исход. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика

Марта же по внутреннему разумению Семирамида Петровича явно ожидала от него другого услышать, – например, а это что ещё за хмырь уселся в моём кресле? – и она, обойдя Семирамида Петровича стороной и, оказавшись в гостиной впереди него, совсем не похоже на себя, начала с подчёркнутой вежливостью представлять гостя и Семирамида Петровича друг другу.

– А вот и тот, кого мы все заждались, – указав рукой на Семирамида Петровича, таким образом представила Марта его этому гостю. На что этот странный гость, – его еле уловимая улыбка совсем не сочеталась с его мрачным видом, во всём чёрном, – отставляет чашку на блюдечко, блюдечко с чашкой на журнальный столик, и всё это с такой основательностью, как будто он здесь хозяин и живёт, а не Семирамид Петрович, после чего приподымается с дивана и встаёт на ноги. – Как на дрожжах вымахал. – Глядя снизу вверх на этого высоченного гостя, Семирамид Петрович начал волноваться.

Мафусаил Андреевич между тем, со своей странной улыбкой на лице делает шаг навстречу Семирамиду Петровичу и протягивает ему руку для ознакомительного рукопожатия. – Аноним Антонимович. – Под таким удивительным и явно провоцирующим Семирамида Петровича на нервное головокружение именем себя представляет этот ловкач, Мафусаил Андреевич. И Семирамид Петрович совсем не удивлён этому обстоятельству, – шифруется, гад. – Но при этом перед Семирамидом Петровичем стоит иного рода задача, в виде протянутой Мафусаилом Андреевичем руки. Семирамид Петрович прямо чувствует какой-то подвох в этом его действии. А не жать он не может. Только почему, он не может понять. Может потому, что есть вероятность того, что Мафусаил Андреевич есть робот. И тогда от руки Семирамида Петровича ничего не останется, и он её расплющит.

Правда не сразу, а вначале поиздевавшись над Семирамидом Петровичем, из которого под воздействием этого ручного давления, будет слово за словом выниматься информация о его неблаговидном поведении по отношению к Марте. От которой он и гонорары свои утаивает, и мысли у него на её счёт всё больше бессодержательные и негативного характера. Где есть и такая, где он демонстрирует недовольство сложившимся положением в их семье, и он готов его пересмотреть, вплоть до развода. А узнай обо всём этом Марта, то Семирамиду Петровичу тогда уж точно навеки вечные придётся оставаться счастливым в объятиях Марты (а так хоть был шанс).

И Семирамид Петрович, когда все сроки прошли, и пауза затянулась, как нельзя надолго, с внутренним вздохом и, зажмурив про себя глаза, протягивает свою руку вперёд, и она в момент утопает в ручище этого Мафусаила Андреевича, во всём большого и великанистого порядка. Но вроде бы ничего такого, что может оторвать его руку, не происходит, а Мафусаил Андреевич, уже с более видимой улыбкой глядя на него, спрашивает. – И как же мне к вам обращаться? – На что у Семирамида Петровича имелась масса вариантов, но находящаяся здесь Марта не давала разыграться его воображению и Семирамид Петрович остановился на своём прежнем имени.

– Семирамид Петрович. – Говорит Семирамид Петрович. А этот Мафусаил Андреевич, видимо сумел прочитать его мысли и, исходя из этих знаний, интересуется у Семирамида Петровича. – И вас полностью устраивает ваше имя? Или всё же иногда у вас возникали такие моменты, когда вам хотелось всё поменять, в том числе и это ваше имя, которое тормозит ваши внутренние целеустремления и не даёт вам полностью раскрыться?

И на самое первое мгновение Семирамиду Петровичу действительно захотелось признаться в таком ощущении и давлении на себя своего имени, которое действительно не даёт ему жизни в полной мере. И он даже в осознании этого приоткрыл рот, но тут краем глаза заметил всё за ним примечающую Марту и тут же прикрыл свой рот. – Ага, щас, скажу я тебе это! Когда рядом стоит Марта и всё слушает. – Наполнившись негодованием на этого хитрющего Мафусаила Андреевича, чуть не подловившего его на доверии, пробубнил про себя Семирамид Петрович.

– Не имя делает человека, а человек делает себе имя. – Ответил Семирамид Петрович, ловко выкрутившись из этой ловушки.

– Не могу не согласиться. – Ответил Мафусаил Андреевич, отпуская руку Семирамида Петровича. После чего Мафусаил Андреевич с тайным значением посмотрел на Марту и, вернувшись к Семирамиду Петровичу, завёл странный разговор. – А вот скажите, Семирамид Петрович, – заговорил Мафусаил Андреевич, – какое первое чувство вы испытали, как только по заходу в гостиную застали в ней незнакомого мужчину, и при этом в своих тапочках? – спросил Мафусаил Андреевич, по итогу своего вопроса посмотрев в сторону своих больших ног, на которых на пределе своих сил и возможностей, еле поместились тапочки Семирамида Петровича. Куда посмотрели и все здесь, в гостиной, находящиеся люди, где ближе всех к тапочкам и взбешённому состоянию находился Семирамид Петрович, только сейчас, близко посмотревший на свои тапочки, изнывающие под давлением ног и самого Мафусаила Андреевича, величавой конструкции, и понявший всю глубину своего ничтожества.

И так Семирамиду Петровичу стало обидно за попрание своих прав в своём же доме этим Мафусаилом Андреевичем, и непонятно на каких таких основаниях позволяющему себе такие вольности, что он был готов наступить на ногу Мафусаила Андреевича в тапочках и тем самым убить за раз двух зайцев – поставить жирную точку в удовольствиях Мафусаила Андреевича при ношении его тапочек и, во-вторых, отдавить этому гаду ногу. С чем Семирамид Петрович поднял глаза и посмотрел на Мафусаила Андреевича. А тот на него в ответ смотрит, и не просто, а с его полным пониманием. – Ну-ну, давай попробуй отдавить мне ногу. Вот только одного не забывай, что затем придёт мой черёд, и тогда посмотрим, кто устоит на ногах.

Семирамид Петрович, кончиками пальцев ног почувствовав, как это будет больно, отказался от своих прежних намерений и, вздохнул новой мыслью. – Вот оно, началось! – Семирамид Петрович понял, что сейчас начнётся для него самое страшное – тестовые испытания его интеллекта, на основе которого уже будет тестироваться искусственный интеллект андроида Марты. И Семирамид Петрович приготовился к самому для себя худшему.

И оно не заставило себя ждать. Так Мафусаил Андреевич выдавливает на своём лице улыбку и обращается к Семирамиду Петровичу. – А теперь, Семирамид Петрович, давайте заново знакомиться. – И Семирамид Петрович и не может сообразить, что это может для него и вообще значить. – Разве что-то за это время кардинально изменилось, чтобы нужно было опять знакомиться? Или он быстро всё забывающий человек, и ему нужно не по разу всё повторять. – Вопросительно заволновался про себя Семирамид Петрович.

– Так вот почему он добился от Марты таких доверительных для себя отношений! – ахнул про себя Семирамид Петрович, слишком пакостно и жестоко подумав об отношениях между Мартой и этим забывчивым негодяем Мафусаилом Андреевичем, чей памятливый склероз на свои поступки, делает из него выдающегося ловеласа. И тем он и берёт скучающих по общению домохозяек, привыкших к упорядоченности отношений, для которых вот такие забывчивые люди, как Мафусаил Андреевич, настоящий клад – он тебя каждые полчаса видит, как в первый раз, и готов с завидным постоянством добиваться ответных чувств от только что им встреченной дамы сердца.

А вот Семирамид Петрович, что за злопамятливая скотина, ничего не забывает, – особенно когда это касается его касательства, – и из-за этой его расчётливости от него никакой романтики не дождёшься. Так что вполне становится понятно, почему Марта была так не удовлетворена Семирамидом Петровичем. А вот если бы он походил домой в своей забывчивости, – хотя бы на время забыл о том, что он подкаблучник и мямля в глазах Марты, – то Марта и слова грубого в его адрес не успела бы сказать, как была бы им скручена в любовный узел и заткнись, стерва!

– Наверное, этот Мафусаил Андреевич испытывает особого рода удовольствие, пожимая руку незнакомым людям. – К единственному разумному выводу пришёл Семирамид Петрович.

Но то, что услышал от Мафусаила Андреевича Семирамид Петрович, не вписывалось ни в одну из концепций его разумений. – Я высококвалифицированный, домашний психолог. – По новому представился Мафусаил Андреевич, и при этом по его лицу проскочила такая нескрываемая ирония, – ну и что ты на это скажешь, Семирамид Петрович, пропащий ты человек, – что Семирамид Петрович, итак поставленный в тупик своего непонимания происходящего, окончательно потерялся, не зная, как на это реагировать. И он даже посмотрел на Марту, ища от неё поддержки или хотя бы объяснения тому, что сейчас происходит.