Исход
Шрифт:
Алексей с Матреной закрылись в домике и стали ждать помощи со стороны монастыря. Толпа деревенских некоторое время бушевала, что-то кричала дополнительно заводя себя. Но много времени им для активных действий не потребовалось, тем более что «первую кровь» уже пустили и спустя минуту в сторону полуземлянки полетели факелы из веников с берестой и соломой набитых среди прутьев.
Матрена истово молилась перед иконкой, то и дело крестясь да кланяясь.
– Господи помилуй! Господи, спаси и сохрани!..
Соломенная крыша благодаря предпринятым мерам
Вот только окошек в домике два и на оба Алексея не хватало. Впрочем, Матрена наконец перестала молиться и занялась делом, а именно хватала просунутые внутрь факелы и сносила их в очаг.
– Спасибо за дровишки! Кидай исчо!
– Сдохните отродья сатаны! – неслось им в ответ.
Поняв, что и такой метод не работает, разъярённые поджигатели наконец реши подойти к вопросу более вдумчиво, стали разбирать крышу бани и с руганью разносить к чертям забор набранный из жердей, чтобы всем этим обложить дом. Противодействовать такому у обороняющихся не имелось возможности, разве что сделать вылазку, но это смерти подобно, забьют дубьем и изрубят топорами.
Матрена снова упала на колени перед иконой.
И пришел бы им всем кирдык от удушья, но тут наконец подоспел та самая пресловутая кавалерия из-за холмов, причем действительно кавалерия, кою так опрометчиво проворонили увлекшиеся поджогом деревенские.
– А ну прекратить непотребство!
Видимо не до всех сразу дошло, что обстановка радикально изменилась, потому как пистолетными выстрелами защелкали хлысты и раздались пронзительны крики боли.
– Эй! Вы там живы?!
– Пока да, – отозвался Алексей.
– Спаси вас бог! – вторила ему Матрена.
– Это да… божья помощь нам всем не помешает, – с хмурым видом отозвался всадник. – Как там Остап?
– Еще живой…
Всадник только кивнул, тем самым подтверждая, что чумной не простой трудник или кандидат в монахи, а что-то вроде боевого холопа.
Всего спасителей оказалось пять человек и трое из них направились к старосте ночевать, ну и приглядывать, чтобы в деревне снова каких беспорядков не случилось. Двое ускакали обратно с докладом о подавлении беспорядков.
«Вот и семейке старосты точно кирдык, – подумал Алексей. – Но да сам виноват, что не смог выполнить свои обязанности и прекратить бузу в зародыше».
Ему показалось, что один из воинов болезненно поморщился, когда делал глотательное движение, а значит у него уже есть проблемы с подчелюстными лимфоузлами. Еще один поморщился и как-то перекосился телом, когда поднимал руку. В общем, судя по всему, вся эта боевая группа больна.
Ближе к полудню в деревню снова завились гости. Сразу три священника в окружении десятка бойцов. Слухи до Алексея
понятное дело не доходили, никто с ними общаться, тем более после произошедшего не стремился, но если судить логично, то проводили расследование. По деревне то и дело скакали всадники и кого-то под бабий вой таскали на правеж.О том к какому решению пришло следствие их решили оповестить персонально. Один из священников, сказал:
– Слабы люди и подвержены греховным страстям. Но как заповедовал нам господь наш всемогущий прощать врагам нашим, так и вы должны простить заблудших и поддавшихся слепому гневу рабов божьих…
В общем монахи решили все спустить на тормозах. Мертвых не вернешь, ситуация из-за вспышки чумы сложная и не стоит накалять еще сильнее, чтобы в итоге не вспыхнуло да так, что вообще все до основания спалят. Церковникам это надо? Да ни в жизнь!
Так что получилось, что нападению подвергся только дом Матрены, но поскольку непоправимого не произошло, то вроде как можно отделаться только строгим внушением, ну и плетей кто-то отведал, если судить по воплям, что некоторое время раздавались по всей деревне. А что касается сгоревших… ну так случаются несчастье, неосторожное обращение с огнем, бывает, обычное дело…
– Отче, баню то хоть восстановят с забором? – спросила Матрена, что своего все же решила не упускать.
– Восстановят, дочь моя… восстановят… Вот как похоронят погорельцев, так и восстановят.
Похоронили в тот же день, благо священники в деревне есть, вот и отпели заодно.
– Всем собраться на молитву! Всем на молитву! – орали проезжавшие всадники, где-то за час до заката.
– А вам что, отдельное приглашение нужно?! – заорал на Алексея с Матреной второй всадник.
– Так болезный я…
– И в доме два еще, – вторила Матрена.
– То нам известно! Но распоряжение отца Тихона обязательно к исполнению всеми! Живо на лобное место! А не то враз батогов отведаете!
Делать нечего, пришлось идти на площадь. Когда все собрались, из дома старосты вышли священники и видимо тот самый отец Тихон толкнул речугу. Если отжать воду, то сводилась она к тому, что бог терпел и нам велел, в общем жить нужно в мире и молиться больше дабы оградить себя от соблазнов греховных и не стать жертвами бесовских козней.
– А теперь помолимся! Ниспросим у господа оградить нас от моровой беды!
«Вот странно, какой смысл просить у Него защиты если мор по мысли тех же церковников – кара господня?» – невольно задумался Алексей.
Деревенские, упав на колени, начали истово молиться, повторяя слова за священником и в этот момент третий священник, что оказывается все это время что-то держал в руках, убрал скрывающую его ношу ткань и оказалось, что в руках он держал икону с изображением богоматери.
– О нет, только не это…
«Они же ее сейчас все целовать начнут! – ужаснулся Алексей. – Долбаные долгогривые кретины! Если бы не вы со своими ритуалами целования крестов и икон, то и эпидемии были бы не столь масштабны!»