Исход

Отодвинув столик, он подобрался к окну вплотную. Деревянную рамку с бычьим пузырем, а это действительно оказался он, а не пленка, удалось выставить на удивление легко и в комнату, в которой и так было весьма прохладно, ворвался поток свежего, но откровенно морозного воздуха.

Язычок пламени замерцал от потока воздуха и чуть не потух, но все же продолжил гореть, продолжая источать тоненькую струйку вонючего дыма. Но он на это практически не обратил внимание. Уже одно то, что за окном зима его неимоверно шокировало, даже наверное больше, чем его непонятный статус не то пленника, н то еще кого. Ведь свой эксперимент с игрой в бога, он проводил в конце лета…

Дальше – больше. Хоть видно было не очень хорошо, окно узкое, стены толстые, что еще больше снижало сектор обзора, вечер опять же, подступили сумерки, но даже того, что он увидел показалось ему знакомым, и в то же время чужеродным. Слышались звуки хозяйственной деятельности, где-то неподалеку кололи дрова, мычала корова…

Бам-бам-бам-бам…

Алексей вздрогнул от звуков колокольного звона, что донесся до его ушей и все мгновенно встало на свои места.

– Юрьев-Георгиевский монастырь… только выглядит очень уж… старым… и в то же время довольно свежим…

Нехорошая догадка из-за сего на первый взгляд парадоксального вывода-наблюдения осенила Алексея и он, отшатнувшись от окна начал исследовать… собственное тело.

– Твою мать… так и есть… все по присказке: я не я и лошадь не моя… только без лошади…

Начать с того, что он повышенной волосатостью не отличался, а тут прямо и руки, и ноги, и грудь, и даже спина мохнатая если верить ощущениям… в общем отличная иллюстрация подтверждающая, что человек произошел от обезьяны. Это не считая бородки, не слишком густой, но при этом излишне длинной.

– В носе палец-то не мой… и рука под ним чужая, здорова, как у коня, волосатая такая и растет не из меня…

Ноги враз ослабели и Алексей едва не бухнулся на пол, но в последний момент все же смог дотянуться до лежанки, на которую и рухнул, так что она чуть не сломалась под его весом. Не то, чтобы габаритный сильно, скорее чуть выше среднего роста (хотя по нынешним временам это можно сказать высокий), а вот в плечах да, что называется косая сажень.

Стало трудно дышать, в глазах потемнело…

– Проклятье…

Волна паники затопила разум, хотелось кричать, биться в истерике и, наверное, он бы все это сделал, если бы не искра ясного сознания, что тлела на краю и не дала свершиться сей глупости.

Алексей, окончательно взяв себя в руки, глубоко задышал, насыщая кислородом мозг. Привлекать к себе внимание, да еще так, не стоило из-за непонятного собственного статуса. Не просто так же его заперли?..

Память прежнего тела, кстати говоря, отсутствовала, что плохо. Оставалось надеяться, что что-то спустя какое-то, но не очень долгое время что-то проклюнется, а то ведь совсем дурак дураком будет.

Пересилив себя, Алексей снова встал на подрагивающих ногах, и закрыл окно, а также вернул на место столик. Но келья оказалась напрочь выстужена и…

– Слишком свежо…

Это было плохо. Неправильно для тех, кто рано или поздно, и скорее рано, чем поздно, придет его навестить. Вызовет подозрения. Но если с холодом уже ничего не поделать, то вот с задымлением можно было что-то придумать.

Отодрав от края рясы полоску ткани, он, смочив ее в масле, поднес кончик к огоньку и запалил. Ткань занялась огнем. Пришлось спешно тушить и ждать пока тлеет и испускает дым, после чего повторил процедуру несколько раз. Вскоре под потолком снова образовалась дымная туча…

Алексей успел надымить и вернуться на свое место до того, как к нему пришли. Снаружи стукнул засов, и тяжелая дверь отворилась.

Судя по голосам, вошли двое. У одного бас, у второго скорее тенор с козлячьими тонами.

– Проверь…

С Алексея сдернули одеяло и ощупали.

«Пидор поганый!» – мысленно возмутился Алексей, ибо проверили его слишком уж пристально, но не шелохнулся.

– Обмочился только.

Алексея вновь накрыли. Небрежно.

– Ну это ладно… Долей масло и фитиль поправь… а то навоняло, что дышать нечем…

– Да знаю я…

На столик что-то поставили. Причем если судить по звуку, то сразу два предмета.

Некоторое время возились с лампадкой.

– Держи свечку… да выше!

А дальше монах затянул молитву, судя по всему, читая, а не на память, если требовал себе светить огнем свечи.

Алексей подавил в себе желание подсмотреть сквозь чуть приоткрытые веки, ибо их движение могли засечь. Вместо этого он быстро соображал, как поступить.

Дальше притворяться овощем?

А смысл? Тем более пидор этот явно за ним приставлен, банально не выдержит, когда его снова за член да за жопу во время обмывания щупать будут и в ухо даст.

Вскрыться?

Но памяти нет.

«Значит будем отыгрывать амнезию, ничего другого не остается», – принял он решение.

Вскрыться заставил еще и фактор голода. Пока осознавал окружающую реальность этот момент как-то прошел мимо, а вот сейчас живот стало явно подводить.

«Жрать мне если что и дают, то явно только-только чтобы не подох, – понял Алексей. – Вода да хлеб в этой воде размоченный, чтобы не подавился рефлекторно глотая…»

Неясно сколько он… точнее это тело лежало беспамятным, но если и дальше лежать, то силы окончательно на такой кормежке иссякнут. А монахи и так не жируют. В общем тело запускать не стоит.

О том, чтобы незаметно утечь из монастыря улучив подходящий момент не могло быть и речи. Возникнет ли он этот момент? В окно не пролезет, а дверь запирают.

Прорываться с боем?

А зачем? Сразу же видно, что он не за преступление тут в келье отлеживается.

«Может какой-то несчастный случай… Может по башке получил?» – подумал Алексей.

Все говорило в пользу данной версии, кормят, поят, обихаживают не давая запаршиветь. Опять же, наказанных держат в подвальных казематах, на одной гнилой соломе, а не в общих кельях с удобствами вроде койки. По крайней мере он так считал.

Монах заканчивал читать молитву и решение требовалось принимать сейчас. Очнуться во время молитвы гораздо лучше, чем в момент, когда тебя примутся обмывать. Вроде как от святого слова к жизни вернулся…

«Эх, знать бы еще какой сейчас год, можно было бы сыграть в пророка», – подумалось ему благо в школе историчка, что вела историю родного региона была практически фанатичкой и вдалбливала в учеников историю словно гидравлический пресс, правда с политическим подвывертом…

Алексей уже потом узнал, что историчка являлась упоротой либералкой, ходила на протестные митинги под бело-сине-белым флагом и каталась на всякие «исторические» семинары за границу, в основном в прибалтийские страны, оплачиваемые НКО принадлежащими Соросу.