Исход
Шрифт:
– Интересно, что они придумают теперь? – призадумался Алексей.
Сам он вот так ничего больше придумать не мог, как бы действовал, ставя себя на место противника.
– Все, они больше атаковать не будут, – уверенно заявила Матрена. – Станут ждать опричников.
– Думаешь?
– Да. Общие потери убитыми и ранеными они понесли около ста человек, то есть треть своего отряда и вроде как все что могли они сделали, чем и отговорятся в свое оправдание.
– Логично, – согласился Алексей. – Еще пара таких неудач и возникает риск, что уже мы перейдем в наступление и добьем их, это для них станет несмываемым позором,
– Верно.
Все так и вышло. Помещики сторожили беглецов не давая им уйти и занять более выгодную позицию, что находилась всего в одном дневном переходе.
Все что мог сделать Алексей это немного изменить конфигурацию лагеря, усилив одну сторону и ослабив другую делая ее более привлекательной для атаки ну и вроде как концентрируя там большую часть защитников, что он собственно и сделал. То есть ужав лагерь по площади, поставил фактически двойную стену с севера и приготовив сюрприз на юге.
Глава 12
28
В ушах Малюты Скуратова при въезде в Великий Новгород все еще звучал гневный голос царя: «Принеси мне головы этих поганых вероотступников! А не принесешь, то и сам с головой расстанешься!»
Глава опричного приказа редко когда видел Ивана Четвертого таким… грозным, да гневлив, но все же не позволял себе так откровенно выражать свои чувства, как-то сдерживался, бурлил словно котелок на сильном огне, но не выплескивал из себя… содержимое, а тут прямо извержение, такое, что еще немного и сметет вообще всех кто попадет под горячую руку.
Царя, несмотря на буйный нрав и жестокость к врагам отличался изрядной набожностью, опять же о всех врагах коих повелел казнить молился, поминая каждое имя… можно было понять. Ведь подобное происшествие в его царстве бросало на него тень, как на правителя, ведь его подданные не просто перешли в какую-то другую христианскую конфессию или секту на худой конец вроде все тех же приснопамятных жидовствующих, а вернулись к язычеству, это фигурально выражаясь даже не пощечина, а смачный плевок в лицо. Все это накладывалось на начавшуюся информационную кампанию против Москвы в Европе с подачи спевшихся друг с другом польского короля и английской королевы дабы остановить и без того жиденький приток различных специалистов в первую очередь оружейников и строителей в Россию.
В общем если не решить быстро проблему, то могли пострадать и совершенно непричастные люди, что хуже для ближников царя, они и пострадают, а потому Скуратов намеревался дабы затушить царский гнев и не расстаться с собственной головой, выполнить порученное задание со всем тщанием… как умел.
Новгородцы только вздрогнули, когда узнали, кто приехал проводить дознание – царский палач, от которого многие натерпелись еще в его предыдущий визит вместе с царем. Многие, словно опомнившись, попытались в последний момент сбежать из города, но поздно, Новгород окружили разъезды из опричников, что словно стаи бродячих псов сновали по дорогам и хватали всех, кто попадался им на глаза.
Действовала простая формула: «бежал – виновен», так что пыточных дел мастеру изрядно прибавилось работы в подземельях новгородского кремля. Ну а много ли надо, чтобы простой человек оговорил себя,
лишь бы только прекратить мучения? Тут не только себя оговоришь, но и соседей.А ведь еще доносы шли сплошным потоком. Как водится в такие моменты не самые духовно возвышенные и чистые люди чужими руками расправлялись со своими врагами… Так что сотни людей оказались в застенках.
– Рассказывай, – вольготно развалившись в кресле, вальяжно, но с угрозой потребовал Малюта от архимандрита Александра, коему даже не предложил присесть.
Как и всякий незначительный человек волей случая вознесенный на самый верх он упивался полученной властью и всячески ее демонстрировал окружающим, глумясь над теми, кто еще недавно был несравненно выше его по положению. Более того, всяческими способами старался эту власть приумножить. А что этому может поспособствовать лучше, чем стать родичем царя? Скуратов задумал отдать свою дальнюю родственницу Марфу Собакину в жены Ивана Четвертого, а собственную дочь за двоюродного брата царя Ивана Глинского.
Так что ради того, чтобы породниться с царским родом он был готов решительно все, хоть всех новгородцев прирезать поголовно собственной рукой, а сам город сжечь дотла.
– Стало быть укрыл у себя сынка семейки бунтовщиков?! – вскричал Скуратов, выслушав историю Елисея в изложении настоятеля Свято- Юрьевского монастыря. – Признавайся собака, с какой целью укрывал?!!
– Только из христианского милосердия и сострадания…
– А мне мнится, что вы собаки долгогривые измену измыслили! Притвориться решили, что верны царю, а сами бунтовщиков укрывали и готовились предать при первом же возможном случае! Кому продался пес?!! Ляхам?! Свеям?!!
– Что ты…
– Да и история с Елисеем этим… что на капище поганом одержимым стал. Бог все видит! Отвернулся Он от вас за задуманное вами предательство, вот и отнял у вас святость, потому и не смогли опознать беса в Елисее! В каземат его!
Стоявший караул из опричников ловко скрутили архимандрита и выволокли его из зала.
– Воеводу мне!
Когда прибыл вызванный Колычев-Умный, Скуратов приказал:
– Василий Иванович, бери свою сотню и езжай в Свято-Юрьевский монастырь, да хватай всех монахов! Скверна поселилась в сем святом месте и надо ее вырвать с корнем!
– Будет сделано!
Далее Малюта Скуратов вызвал доносчика из числа монахов, что описал «злодеяния» своего начальства.
– Ну, Амвросий, поедем, лично мне покажешь, где творил волшбу этот одержимый бесами…
– Не опасно ли?! – подобострастно склонился монах с бегающими глазами.
– Нет! Вера моя крепка! Веди!
– Как прикажешь…
Скуратов сел на коня, а монах пошел пешком.
– Говори…
– Как я и писал отрок сей бесами одержимый сначала волшбой своей исцелял людей хлебом слюной ведьмы опоганенным, что стала ему служить…
– А ведьма откуда взялась?
– Так это… еще прежним настоятелям приветили ее, да и не только ее…
– Вот как?!
Над архимандритом Леонидом, что являлся предыдущим настоятелем Свято-Юрьевского монастыря (с 1568 года являлся владыкой Чудова монастыря) и кандидатуру которого царь рассматривал в качестве следующего епископа Новгородского нависли тучи.
– Истинно так милостивец… пригрели змею на груди… не ведает царь-батюшка что скверна поселилась в монастыре и всей земле новгородской еще при прежнем владыке…