Искатель следов

Затем он тоже встал и осмотрелся кругом.

Наполняющие залу авантюристы, разбившись на группы, играли за столами в монте 56 ; их энергичные фигуры резко выделялись в полутьме залы, едва освещенной закоптелой лампой.

Подумав немного, монах несколько раз стукнул по столу кулаком, а затем громко крикнул на всю залу:

— Сеньоры кабальеро, потрудитесь, пожалуйста, выслушать меня. Я хочу сделать вам выгодное предложение.

Присутствующие повернули головы, игравшие покинули на минуту свои карты и кости, и вскоре все они с любопытством окружили монаха, причем некоторые из них стояли с недопитыми стаканами в руках.

56

Монте — карточная игра.

— Кабальеро, — продолжал монах, — если я не ошибаюсь, вы все принадлежите к числу людей, к которым судьба отнеслась более или менее сурово.

Авантюристы принялись утвердительно кивать головами.

— Если позволите, — продолжал монах, чуть заметно улыбаясь, — я готов взять на себя поправить то зло, которое вам причинила несправедливость фортуны.

Авантюристы насторожили уши.

— Говорите! Говорите, сеньор падре! — послышались восклицания со всех сторон.

— В чем дело? — спросил затем один из стоявших в первом ряду субъектов с лицом висельника.

— Дело все заключается в том, что я хочу через несколько дней отправиться в экспедицию в землю апачей, — сказал монах, — и вот для участия в этой экспедиции вы мне и нужны.

Ответ этот имел действие ушата холодной воды — команчи и апачи внушают слишком большой страх обитателям мексиканских границ.

Монах угадал произведенный им эффект, но не подал вида, что заметил это и совершенно спокойно продолжал свою речь:

— Я всех вас нанимаю к себе на службу на один месяц, — сказал он, — за четыре пиастра в день.

При таком великолепном предложении глаза всех авантюристов сверкнули алчностью, страх уступил место жадности, и они с радостью воскликнули:

— Мы все согласны, преподобный отец!

— Но, — заметил тот самый человек, который говорил раньше, — мы были бы очень счастливы, сеньор падре, если бы прежде, чем нам пускаться в путь, вы дали нам ваше святое благословение и отпустили бы нам грехи.

— Да, да! — хором повторили все присутствующие. — Мы были бы счастливы, если бы вы согласились исполнить нашу просьбу, святой отец.

Монах, видимо, раздумывал.

Авантюристы с нетерпением ждали ответа.

— Ну хорошо, пусть будет по-вашему! — отвечал он через минуту. — Так как я предлагаю вам принять участие в деле богоугодном, то я согласен дать вам свое благословение и отпустить вам грехи.

В продолжение нескольких минут в зале стоял стон от криков ликующих негодяев.

Монах потребовал молчания, и как только оно было восстановлено, сказал:

— Теперь, кабальеро, скажите мне каждый свое имя, чтобы я мог найти вас, когда вы мне понадобитесь.

Затем он сел за стол и начал вербовку авантюристов, долженствовавших составить вместе с теми людьми, которых обещал привести Красный Кедр, отряд, который он рассчитывал вести с собой на поиски жилы.

Мы покинем на несколько минут достойного монаха в зале венты дель-Пасо и последуем за канадскими охотниками.

ГЛАВА XIV. Два охотника

Гарри и Дик, канадские охотники, которых мы видели в венте дель-Пасо за одним столом с братом Амбросио и Красным Кедром, совсем не были похожи в нравственном отношении на этих последних субъектов.

Оба они были честными и смелыми охотниками, большая часть жизни которых протекла в пустыне, где, странствуя по необъятным прериям, они и понятия не имели почти никакого о тех пороках, которые прививает частое посещение городов. Для них золото было только средством раздобыть предметы, необходимые для охотников и трапперов; они даже и представить себе не могли, что обладание большим количеством этого желтого металла, который они презирали, могло бы дать им возможность получать иные наслаждения, чем те, которые они испытывали во время своих продолжительных странствий по пустыне и во время охоты на хищных зверей, когда купленная, и подчас дорогой ценой, победа заставляет забывать все перенесенные лишения и пережитые минуты опасности.

Вот почему Дик был в высшей степени удивлен, когда друг его так поспешно согласился на предложение монаха и нанялся идти отыскивать золото; но больше всего удивила его еще странная настойчивость Гарри, требовавшего, чтобы Красный Кедр непременно стоял во главе экспедиционного отряда.

Хотя, благодаря предосторожностям, которые он всегда принимал, никто не мог открыто обвинить скваттера в том, что он занимается грабежами и убийствами, тем не менее таинственность, которой он себя окружал, уединение, в котором он жил со своей семьей, невольно заставляли относиться к нему с подозрением.

Каждый в душе был уверен, что он охотник за волосами, но никто не осмеливался сказать это вслух и открыто выступить обвинителем в возводимых на него преступлениях.

Но как бы там ни было, а только благодаря этому обвинению, тяготевшему над скваттером, — и, как видно из предыдущего, вполне справедливо, — пограничные бродяги и трапперы избегали всякого общения как с самим скваттером, так и с его семьей.

Дик прекрасно знал честность и прямой характер своего друга, поэтому поведение его не могло не показаться ему более чем странным, и он решил во что бы то ни стало добиться истины.

Не успели они выйти из венты, где брат Амбросио в эту минуту вербовал добровольцев для своего рискованного предприятия, как Дик нагнулся к уху своего друга и, вопросительно глядя на него, сказал:

— Мы уже целых пять лет охотимся вместе, Гарри, и вместе проводим ночи в пустыне. До сих пор я всегда покорно подчинялся вашему влиянию и предоставлял вам полную свободу действовать по вашему усмотрению, но сегодня вечером ваше поведение показалось мне до такой степени странным и необыкновенным, что я принужден во имя нашей дружбы, которой до сих пор ни один из нас не изменил, просить вас объяснить мне то, чему я был свидетелем.

— К чему, друг мой? Вы, кажется, знаете меня хорошо и можете быть вполне уверены, что я ни за что не соглашусь принять участие в деле, которое я считаю бесчестным.

— До нынешнего вечера я готов был бы поклясться в этом, Гарри. Да, клянусь честью, я мог бы поклясться…

— А теперь? — спросил молодой человек, останавливаясь и смотря в лицо своему другу.

— Теперь, — отвечал Дик в некотором замешательстве, — черт! Я буду с вами откровенен, Гарри, как и следует храброму охотнику… Теперь я, пожалуй, и не сделал бы этого… Нет!.. Я не мог бы теперь сделать этого!..