Искатель. 1963. Выпуск №5

— Какое чудо, смотрите! — воскликнула Майя.

Кто-то закричал «ура!», затем эти слова повторяло все больше и больше голосов, пока, наконец, на теплоходе не стали кричать так, что в этом крике потонули рев и клокотание величественного гейзера.

С запада дул сильный ветер, но его сила была недостаточна для того, чтобы хоть чуть-чуть изогнуть ослепительно белый паровой фонтан. Он, как мраморная колонна, вздымался вертикально вверх на несколько сотен метров и только там расплывался, переходил в огромное облако, которое быстро неслось в океан на восток.

— Смотрите, смотрите, вот еще один, и слева тоже!..

На наших глазах картина острова начала меняться, как в сказке. Снег на вершинах двух доселе безмолвных сопок вдруг зашевелился, вспучился, и из-под него с шипением начали во все стороны вырываться струи пара. Послышалось несколько глухих взрывов, в воздух вырвались облака черного шлака, затем ухнули пузыри желтого дыма, и, как бы проломив себе путь, в небо устремились один за другим еще два гейзера…

— Ух, Майка, красотища! — не выдержал я и крепко сжал девушку в своих объятиях. — Значит, все правильно!

— Ну и везет же вам, Виталий Александрович!

Это снова появился Бикфорд. Не отрываясь от аппарата, он снимал один кадр за другим.

Я посмотрел на него непонимающе. Он укоризненно взглянул на меня и на девушку.

— Эх, вы! Сегодня самый подходящий день.

Я застыл с открытым ртом. Так он нас и сфотографировал еще два раза…

. . . . . .

— Итак, начало положено. Хорошее начало, товарищи. Впереди — грандиозная работа. Мы пойдем по уже известному пути. Теперь и ваше слово, молодые исследователи, — обратился Григорьев к ребятам и девушкам, вооруженным рюкзаками и лыжами для первого исследовательского похода к вершинам оживших сопок…

Они двинулись гуськом по глубокому голубому снегу. На мгновенье группа исчезла в небольшой пади, а после снова появилась и начала медленно взбираться в гору, по направлению к шипящей колонне, упирающейся прямо в небо.

Я заметил, как из группы в сторону отошел один человек, остановился и помахал рукой.

Кто это был, я знал…

. . . . . .

…На горизонте золотыми звездочками блестели иллюминаторы уходящей «Якутии». На берегу вспыхнули первые костры и послышались первые песни. Океан неугомонно и сосредоточенно ворочался у скалистого берега, как бы стараясь лучше услышать звуки новой симфонии, создаваемой теми, кто шагал к счастью.

Леонид ПЛАТОВ ПОСЛЕДНЯЯ СТОЯНКА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА»

В новом романе Л. Платова «Секретный фарватер» — две книги.

Героем первой книги является Борис Шубин, командир звена, потом отряда торпедных катеров. События развертываются на Балтике в годы Великой Отечественной войны. Ставя мины во вражеских шхерах, Шубин впервые встречается там с немецкой подводной лодкой, которая носит прозвище «Летучий голландец» и, по-видимому, выполняет какие-то строго секретные, чрезвычайной важности поручения.

На протяжении всего последнего года войны Шубин пытается настигнуть таинственную и опасную подводную лодку. За несколько дней до Победы он погибает при штурме Пиллау, аванпорта Кенигсберга.

Героем второй книги является Шурка Ластиков, бывший юнга. Спустя шесть лет после окончания войны он отправляется служить на границу в качестве лейтенанта морской погранохраны.

Приведя эпизод, в котором рассказывается о первой встрече Ластикова с «Летучим голландцем», мы в этом номере начинаем печатать главы из второй книги романа «Секретный фарватер».[5] В ней Ластиков продолжает и завершает дело Шубина. Ему деятельно помогает в этом старый штурман, профессор Грибов, воспитавший в училище имени Фрунзе не одно поколение советских военных моряков.

Рис. П. ПАВЛИНОВА

ИГРА В ПЯТНАШКИ

1

Шурка считался воспитанником всего дивизиона гвардейских торпедных катеров, но прижился у Шубина, быть может, потому, что подобрали его именно шубинские матросы.

Да, его буквально подобрали на улице, как больного, голодного котенка. Была весна 1942 года, самая страшная из блокадных весен. Несколько матросов брели вверх по темной улице Чернышевского. Вдруг в перебегающем свете прожекторов они увидели впереди фигурку, крест-накрест перевязанную женским шерстяным платком. Но то была не девочка, то был мальчик лет двенадцати. Он стоял посреди улицы совершенно неподвижно, растопырив руки. Его внезапно поразила куриная слепота.

Выяснилось, что несколько часов назад он схоронил мать. Отец погиб давно, еще под Нарвой.

— Дома-то есть кто?

— Нету.

Две могучие матросские руки с обеих сторон подхватили Шурку, и его понесло по улице, словно бы попутным ветром. Он и опомниться не успел, как очутился в казарме на канале Грибоедова. Там размещались команды торпедных катеров.

Впоследствии в дивизионе с гордостью говорили: «Наш юнга и дня сиротой не был!» И впрямь, после смерти матери прошло всего несколько часов, а он уже находился у моряков.

Он быстро отогрелся среди них, откормился, приободрился. Никто не приставал к нему с утешениями, не поминал мать или отца. Все вокруг были его отцами, заботливыми и взыскательными.

Месяца не прошло после его «усыновления», как боцман уже громогласно отчитывал приемыша — «с упором на биографию».

— Ты зачем с юнгой из ОВРа [6] подрался? Я, что ли приказывал тебе драться? Ты кто? Беспризорник? Нет. Пай-мальчик? Тоже нет. Ты есть воспитанник дивизиона торпедных катеров! Службы Краснознаменного Балтийского флота! Значит, из хорошей морской семьи.

6

О В Р — охрана водного района.

Что же касается куриной слепоты, то она прошла очень быстро с улучшением питания. Более того! Шурка прославился своей «глазастостью», то есть зоркостью, и даже за служил шутливое, но все же лестное прозвище «впередсмотрящий всея Балтики». Случилось это с ним во время минных постановок в шхерах, захваченных врагом.

Звено катеров, разгрузившись от мин, возвращалось до мой, как вдруг Шурка, впередсмотрящий, негромко сказал: «Свет!» Шубин тотчас застопорил ход.

Огонек над водой был вертикальный и узкий, как кошачий зрачок в ночи. Чуть поодаль возник второй, дальше третий, четвертый. Эге! Да тут целая вереница фонариков. Это фарватер, огражденный вешками с фонариками на них.

Такого моряки еще не видали никогда.

Шубин «прижался» к берегу, продолжая наблюдать.

Вдруг огоньки закачались, потревоженные волной, потом начали последовательно исчезать и снова появляться.

Длинная тень бесшумно скользила вдоль фонариков, — заслоняя их. Еще мгновение — и все снова темно, огоньки потухли.

Что это было? Баржа? Катер с низкой осадкой? Или, может, подводная лодка?

Если это была подводная лодка, то, судя по тени, она двигалась, выставив над водой только часть рубки, подвсплыв наполовину. Зачем противнику принимать такие предосторожности в тылу своих гарнизонов, тем более ночью?..

ФВК? Да, это был ФВК, но не просто ФВК. [7]

Вновь обнаруженный ФВК был не только секретным: он был необычным. Для вящей безопасности его даже обвеховали плавучими огоньками!

Что же это за цаца передвигается по нему?

Фонарики больше не зажигались. Светящаяся тропа в шхерах поманила и бесследно исчезла.

2

Моряки Шубина вспомнили о ней спустя несколько дней, отправившись снова в шхеры, на этот раз с разведывательным заданием — без мин.

7

Фарватер военных кораблей.