Искатель. 1970. Выпуск №1

В распадках этой сопки брал начало Кружевной и уходил влево, огибая горный кряж, у края которого стояли сейчас Федор и Сергей. Ясный здесь тоже поворачивал и вдоль отрогов кряжа добирался до Кружевного.

— Еще километров пятнадцать, — сказал Федор. — К вечеру доберемся.

— Только перекурить минут десять не мешает, — дернув плечом, сказал Сергей.

— И чаек пятиминутный сообразим, — согласился Федор.

Дальше они опять шли по берегу Ясного и на месте его впадения в Кружевной оказались перед сумерками.

— Как олени, — Сергей повалился на чисто отмытую береговую гальку. — Многовато с непривычки за один день. Километров пятьдесят отмахали.

— Тридцать пять, — сказал Федор.

— Ух… Палатку ставить, Федор Васильевич?

— Ставь, а я пройдусь по ручью, пока не стемнело.

Прихватив лоток и лопату, Федор медленно пошел вверх по Кружевному. На ровной тундре ручей делал невероятные петли. Оттого Кружевным и назвали.

Нагнувшись, Федор набросал в лоток песка, зашел в ручей и отмыл пробу, потом снял бинокль, перевернул его и приблизил окуляр к шлиху. Шлих почти целиком состоял из железистых соединений, Федор долго разглядывал его. Стальным блеском отливали четырехгранные пирамидки арсенопирита, искрились ярко-желтые зерна халькопирита, красные, малиновые, красно-желтые гранаты. Железистые соединения, спутники золота… А вот и оно само. В ложбинке лотка тускло поблескивало несколько еле видных чешуек…

За спиной грохнул выстрел, и следом за ним раздался восторженный рев Сергея:

— Э-ге-гей!

Не промазал… Да… Вот так же и прошлый раз: вели, вели эти блестки, а потом хлоп — и нет их; Корова языком слизнула…

Когда Федор вернулся к палатке, над костром уже шипела крупная тушка серой тундровой утки.

— Ловко я ее срезал, — похвалился Сергей, — Влет. Так в землю и саданула — все кругом задрожало. Через пять минут будет готова.

— Раздобреешь ты в тундре, как кот, — усмехнулся Федор. — И так толстоват был, а на этих харчах…

— А что? — Сергей, согнув короткие руки, похлопал себя по бокам. — Не поеду я на материк, там в магазин ходить надо. И вообще…

* * *

Разбудил Федора нудный, тягучий шум. Как будто на крыше палатки сидела унылая осенняя мышь и меланхолично скребла лапкой, вспоминая ужасы прошлогодней зимы.

«Дождь, — тоскливо подумал Федор. — Вот и осень кончается, и хорошо, если будет только дождь. Ну что ж, надо вставать».

Серые завесы скрыли горный кряж, небо и одинокую сопку в верховьях Кружевного. Горизонта не было, он размывался совсем близко. Не то дождь, не то туман, висел в воздухе — самое паршивое явление Крайнего Севера. От обычного дождя можно укрыться под любым навесом, от этого нет укрытия. Где бы ты ни прятался, чувствуешь себя так, словно обложили мокрой ватой и запихнули в спичечный коробок.

— Ад! — коротко сказал Сергей.

После завтрака они закатали спальный мешок в палатку, прихватили рюкзаки и пошли по Кружевному, срезая бесчисленные петли. Федор часто брал пробы, и в каждом шлихе тускло светились золотинки. Сергей сначала заглядывал с любопытством в лоток, но с полдня нахохлился и молча шагал сзади, молча работал лопатой, когда останавливались. В сущности, здесь можно было не брать пробы, вся эта часть Кружевного была хорошо отработана в июле, но Федор искал хоть какую-нибудь зацепку, которая может помочь через несколько часов, когда они выйдут к району, сложенному вулканогенными породами. Зацепок не было. Кружевной являл пример классического пути, ведущего к золотой россыпи: вверх по ручью с каждой пробой золота становилось все больше. По всем канонам ближе к верховьям или в самых верховьях должна открыться россыпь. Но летом он ее не нашел. И близко не было.

Туман чуть приподнялся, открыв видимость метров на пятьсот. Капли дождя стали крупнее и туго забарабанили по спинам и рюкзакам.

— Дом на месте стоять должен, а не висеть за плечами, — сказал Сергей. — Промочим мешок.

— Да, — согласился Федор. — Давай располагаться, тут совсем рядом.

В кустарнике на берегу они выбрали маленькую прогалину, поставили палатку, запихнули в нее все вещи и пошли дальше, прихватив лоток и лопату. В такую погоду единственное спасение — сухой и теплый ночлег.

Обратно к палатке они пришли поздно, мокрые насквозь. Пока собирали плавник на костер, потянул сырой ветер. Федор глянул на компас — ветер шел с севера. Значит, завтра-послезавтра надо ждать снег. В сентябре северный ветер устойчив.

Дождь перестал. Кое-где в сизой мути образовались провалы, и оттуда на землю глянули тусклые звезды. Ветер усиливался, влага в нем быстро исчезала, и порывы сухо обжигали лицо и руки.

Костер развели большой и начали торопливо раздеваться, развешивая одежду вокруг огня на кусты.

— Даже кости промокли, — стуча зубами, сказал Сергей. — Бери и выкручивай, потечет вода… Уеду после сезона на материк. Провались эта жизнь пропадом.

— Там же магазины, — сказал Федор.

— А что магазины? Зашел и бери, чего хочешь, по кочкам бегать не надо.

— Ладно. Ныряй пока в мешок, — Федор, спрятавшись от ветра за огнем, выкрутил мокрые трусы.

— А чай кто будет ставить, Федор Васильевич?

— Сам поставлю.

— Ну, ладно…

— Завтра копушить начнем.

— А как это?

— Копуша — выработка глубиной полметра. Чтобы опробовать поточнее…

* * *

Сжав синие губы, Сергей равнодушно глянул на Федора, насыпавшего в лоток породу, потом посмотрел на рядок копушей, перечеркнувших долинку Кружевного, и опустился на гальку. Дождь вперемешку с ледяной крупой хлестал и хлестал частыми, сливающимися в одну полосу зарядами, и конца ему не было видно. Копуши заполнялись водой за какой-нибудь час. Провались все пропадом! Дернул черт идти! Сидел бы на базе, слушал, как печь гудит, кота дрессировал…

Федор забрел в ручей, долго мыл пробу, часто ставил лоток на берег и дышал на согнутые пальцы. Вот они, значки, и среди них уже выделяются довольно крупные зернышки, они так и кричат на черном фоне шлиха…

Обмыв лоток, Федор побрел вверх по ручью. Вот и контактная зона, разделяющая изверженные и осадочные породы. Капли пляшут по воде, залившей пробитые еще летом копуши. Бить добавочную линию? А что это даст? Результат известен заранее. Разве только парочку?

— Сергей!

— Чего там?

— Давай одну вон под той сланцевой щеточкой, видишь, у бортика? А я здесь. Да не стой, совсем замерзнешь. И побыстрее. Вечер уже.

— А я и так быстро… Как могу…

Копать пришлось долго. Лопата не слушалась.

Стандартная глубина — полметра. Набрав в лоток со дна копуши грунт, Федор пошел к воде, отмыл шлих. Шлих посветлел. В нем теперь преобладали кремний, яшма, роговики, И всего только два значка. А там дальше пропадут и они… Вот так… Чудес не бывает, все заранее известно, еще с лета… Надо менять методику, а может, и место поиска. Может быть, тянется узенькая полоска по одному из древних русел ручья. Тогда надо чаще копушить, а то сейчас копуши через десять-пятнадцать метров. Между ними надо еще по паре.