Искатель. 1970. Выпуск №6

К концу войны Ярдли, теперь уже капитан, значительно расширил и обогатил свой криптографический опыт. Незадолго до ее окончания он был командирован за океан, чтобы ближе познакомиться с криптографическими учреждениями союзников. Здесь его поджидало очередное разочарование.

В августе 1918 года Ярдли прибыл в Лондон с целью установить контакты с английскими коллегами, а ко времени заключения перемирия находился в Париже, где изучал методы работы так называемого «черного кабинета» — французского контрразведывательного криптографического бюро. Видимо, поэтому ему и поручили выполнять обязанности криптографа американской делегации на открывшейся в Версале мирной конференции.

Несмотря на свое скромное воинское звание, Ярдли не без основания считал, что сумел сделать весомый вклад в дело победы союзников. Ведь недаром же Фридрих Великий часто повторял, что один хороший шпион стоит порой целой армии. И конечно, самолюбие Ярдли было очень уязвлено новым назначением.

К тому же и общая обстановка на Парижской мирной конференции оставляла желать лучшего. Президент «Вильсон там оказался совершенным дурачком, которым Клемансо и Ллойд-Джордж вертели, как пешкой». [1] Дипломаты Антанты дали ему возможность тешить себя иллюзиями о великом будущем США в Лиге наций, а сами тем временем стремились потеснить Соединенные Штаты где только возможно. Поневоле знакомящийся с секретной информацией Ярдли со все большим презрением наблюдал за маневрами вчерашних союзников Америки.

1

В. И. Ленин, Полн. собр. соч., Т. 42, стр. 67.

Политические унижения сопровождались и личными.

В Версале Ярдли стал очевидцем «тщательно отшлифованного лицемерия и элегантной игры… интриг и контринтриг», на фоне которых его собственная хитрость показалась ему ничтожной. «Дела сильных мира сего, — записывает он позже в своем дневнике, — вызывали у меня мало почтения». Самолюбие Ярдли страдало и от пренебрежительного отношения к нему английских и французских коллег, для которых он «был всего лишь выскочкой».

Самым убедительным свидетельством приближения морального краха Ярдли в этот период было его равнодушие, к известию, которое несколько лет назад заставило бы его любым способом поднять тревогу. Еще в ходе работы конференции из одной дешифрованной телеграммы криптограф американской делегации узнал о заговоре с целью отравить президента Вильсона. Нити заговора вели не в побежденную Германию, а… к французским и английским разведывательным службам. Проинформированный вышестоящий американский офицер убедил его не придавать значения сомнительной новости. И Ярдли, недавно еще неутомимый, неистовый Герберт Ярдли равнодушно согласился с подозрительными доводами. Из Европы он возвратился разочарованным, ожесточенным и циничным. Возвращение на родину душевного спокойствия не принесло.

Война кончилась. Военные учреждения начали сокращаться до пределов, предусмотренных бюджетом мирного времени. Это, естественно, коснулось и органов военной разведки. А ликвидация шифровального бюро для Ярдли означала бы крушение всех его жизненных планов. «Каждая война, — писал по этому поводу американский историк Л. Фараго, — порождает людей, у которых дремлющая склонность к приключениям расцветает буйным цветом и которым трудно возвращаться к нормам мирной жизни». Одним из таких и был Герберт О. Ярдли.

По расчетам шефа армейских криптографов, для эффективной работы секции требовалось не менее 100 тысяч долларов в год. Военно-морское министерство, соперничавшее с военным ведомством, отказалось субсидировать затею армейских разведчиков. И все же выход был найден. Государственный департамент, больше всех заинтересованный в такой работе в мирное время, согласился выделить недостающую сумму из своих средств. Фрэнк Полк, исполнявший обязанности государственного секретаря, и другие руководящие деятели внешнеполитического ведомства, хорошо знавшие Ярдли, достаточно высоко ценили его услуги и потому посчитали сделку выгодной.

Дело было довольно быстро улажено, но возникла новая проблема. Существовал закон, запрещающий включение подобной секретной организации в число учреждений государственного департамента, и поэтому она не могла находиться в Вашингтоне. Закон пришлось обходить, реализуя выделенные ассигнования в другом штате. После долгих препирательств Ярдли направился в Нью-Йорк подыскать помещение, где американский «черный кабинет» мог бы укрыться от любопытных глаз и иностранных правительств.

Сам по себе факт смены штаб-квартиры не сулил криптографам никаких особенных неудобств. Вашингтон или Нью-Йорк, какая, собственно, разница? Но для Ярдли, чье тщеславие было под стать его талантам, все это означало очередной и очень болезненный щелчок по самолюбию.

Он ощущал себя чем-то вроде очень дорого оплачиваемого, высококвалифицированного лакея, от чьих услуг по доброй воле не отказываются, но с кем господа никогда не сядут за один стол. И быть может, догадываясь об этом, ему постарались подсластить пилюлю, увеличив жалованье самого Ярдли до 7500 долларов в год.

В Нью-Йорке Бозо (под таким псевдонимом начал Ярдли работать в новой организации) обосновался сначала в доме на. 38-й, а затем на 37-й стрит, в тихом местечке между парком и Лексингтон-авеню. В верхнем этаже он устроил личную квартиру. Из М.И.8 Ярдли перевез в Нью-Йорк библиотеку словарей, карты, справочники, математические и статистические таблицы, уже расшифрованные коды и огромный архив газетных вырезок с сообщениями о наиболее существенных международных событиях.

Майор, да, теперь уже майор, Ярдли обрел самостоятельность и мог вести дело так, как считал нужным. Он очень много работал. Он следил одновременно за десятками официальных изданий и ежедневно прочитывал множество дешифрованных материалов. Это была весна 1919 года.

Морские пехотинцы с «Олимпии» горланили на улицах Мурманска, дымилось пепелище приморской деревни Ивановка, где интервенты уничтожили 1300 мирных жителей, посол США в Японии Моррис призывал отправить в Сибирь еще 25 тысяч американских солдат. Майор Ярдли был в курсе и слов, и дел своего правительства.

В июле 1919 года генерал Деннис Нолан (в годы войны он возглавлял разведку генерального штаба американских экспедиционных сил), ставший после Мальборо Черчилля начальником военной разведки США, неожиданно вызвал Ярдли в Вашингтон. Инициатива исходила от представителя государственного департамента. Заведующий дальневосточным отделом Джон ван Макмюррей без обиняков спросил Ярдли, может ли он что-нибудь сделать с японскими кодами.

— С японскими? Это сложнее, чем все, чем мы до сих пор занимались, — несколько неуверенно ответил Ярдли.

— Но это очень, очень важно. Слушайте. — И Макмюррей объяснил суть задачи. После окончания мировой войны Япония за короткое время стала великой державой. Ее быстро возрастающая военно-морская мощь вызывала в Соединенных Штатах большие опасения. — …Вот почему для нас так важно, — закончил дипломат, — знать все о намерениях японцев. Мы полагаем, что сможем получить очень ценные сведения из японской дипломатической переписки.

Просительный тон Макмюррея оказал на Ярдли известное влияние. Майор расценил этот неожиданный вызов как своего рода победу над госдепартаментом. «Они умоляли, — писал он позже, — обратить все силы шифрбюро на раскрытие тайн Японии».

Криптограф заверил Макмюррея, что или раскроет японский дипломатический код, или уйдет в отставку.

В этот период Япония действительно стала наиболее вероятным противником Соединенных Штатов. Опасаясь ее дальнейшего усиления, США почти одновременно предприняли два шага. Один — явный, второй — скрытый. Открытый состоял в том, что некоторые корабли американского военного флота срочно двинулись в Тихий океан. Тайный же представлял собой попытку получить с помощью Герберта Ярдли возможность читать секретную переписку и, таким образом, быть в курсе планов и намерений японцев.