Искатель. 1977. Выпуск №3

Так они просидели, не шевелясь, минут сорок. Над скалой кружили памирские галки, выискивали съестное. Всегда они слетаются, если видят человека… Вдруг на дальнем гребне, скрывавшем станцию, Сайде показалось какое-то движение, но солнце било в глаза и ничего нельзя было рассмотреть. Ей стало тревожно. Высвободила руку, взглянула на часы и поняла, что нужно торопиться, чтобы не пропустить передачу.

Долгие годы, проведенные в обществе Хакимова, научили Строкова понимать его без слов. Иногда за весь день Хакимов вообще не раскрывал рта. Строков легко угадывал его настроение…

Сегодня, едва Хакимов вошел в камералку, Строков по его тяжелому дыханию, по долгому молчанию понял: случилось нечто необычное. И, как всегда, не стал задавать вопросов. Знал: как только отойдет немного, сам расскажет, что произошло.

Минут пятнадцать Строков не отрываясь продолжал работу над погодным графиком. Как-то само собой получилось, что он все еще выполнял привычную ежедневную работу, словно бы и не было никакой передачи станции. Он так увлекся расчетами скорости восточного циклона, что на минуту забыл о Хакимове и вдруг услышал его сдавленный, словно перехваченный спазмой голос:

— Новый-то с Сайдой гуляет…

— Этого не может быть. Это тебе от глупости, от ревности показалось.

Хакимов молчал. Строков отложил карандаш и подошел к нему.

— Ты вот что, садись работать. Мы с тобой подумаем, что нужно сделать. Это у них несерьезно, не может быть серьезно. Сайда просто глупая девчонка, а ты сам виноват. Чего ждешь? Почему не женишься?

Он долго убеждал его и успокаивал. Но именно в этот неподходящий момент в комнату вошел Быстров.

Хакимов ударом ноги отшвырнул стул и встал, сжимая кулаки. Строков тоже вскочил и понял, что не успеет вмешаться. Но что-то остановило Хакимова. Может быть, откровенное изумление в глазах Быстрова, не страх, а именно изумление ничего не понимающего человека.

Хакимов отбросил в сторону обломки раздавленного карандаша и вышел, хлопнув дверью.

— Что это он? — удивленно спросил Быстров.

— Уехать бы вам надо…

— Как уехать?

— Совсем уехать, не сможете вы здесь жить.

— А что, здесь выживают только такие, как Хакимов?

— Любит он ее.

— Кого?

— Да что вы, слепой, что ли?! Сайду!

— Подумаешь, посидели вместе, она же не его собственность, Но все равно, я готов извиниться перед ним, если нужно.

— «Если нужно». Разве ему станет легче от ваших извинений? Как он сможет уважать вас? Работать с вами? Начальник станции не должность. Здесь это — звание, если хотите! Его заслужить надо.

— Я этой должности не искал!

— Конечно, не искали! Я понимаю. В городе спокойней и легче. Вот и уезжайте.

— Это не так просто. Я ведь теперь отвечаю за станцию.

— Да ни за что вы еще не отвечаете! Подумаешь. Ну выговор объявят. Зато вернетесь к привычной для себя жизни. А здесь… Боюсь, что здесь вы потеряете веру в себя, наломаете дров. Послушайте меня, старика. Я не из-за себя говорю, я все равно уеду…

Сергей достал сигарету, размял ее между пальцами, испытующе посмотрел на Строкова.

— Я не могу уехать так, как вы предлагаете. Кем я буду считать себя после этого?

Строков отложил карандаш, снял и протер очки, собираясь с мыслями. Как теперь быть? Что делать дальше?.. Он так надеялся на нового начальника. Здесь нужен был сильный, уверенный человек, способный помочь, а не этот мальчишка, не понимающий самого простого, самого очевидного.

— Вам будет трудно.

Быстров не ответил. Маленький мирок станции сильно отличался от всего, с чем он сталкивался раньше. Люди какие-то особые попались? Да нет, обыкновенные люди. Но их словно тайна какая-то связывала.

Может быть, высота, или эта домашняя вершина во дворе делали их непохожими на остальных? Или это небо, лежащее на самых крышах и полыхающее по ночам огромными неправдоподобными звездами? Может быть, все вместе. Эта тишина, огромность и прекрасность синего мира под ногами, каким его видят только птицы, накладывали на них какой-то незримый отпечаток?

«Поживем, увидим, — подумал он. — Пока что я остаюсь».

Но это решение ничего не изменило, не уменьшило ощущения затерянности в чужом для него мире, среди чужих людей. И тогда впервые со дня приезда он вспомнил человека, с которым так легко расстался. Единственного близкого ему человека…

Наташин телефон долго не отвечал. Сергей не знал, что скажет ей, и все-таки не вешал трубку. Наконец на том конце, за сотни километров отсюда, послышался щелчок, и голос Наташи спокойно спросил:

— Да? — И даже, когда он назвал себя, голос не изменился. — Да, я слушаю.

Тогда неожиданно для себя он сказал:

— Что, если тебе приехать? Взять отпуск на пару недель и приехать. Тут одно дело есть, понимаешь… Ты мне сможешь помочь…

Она молчала. Очень долго молчала. Ему уже начало казаться, что его слова не дошли до нее, затерялись где-то в этих бесконечных километрах холодных проводов. Но она все-таки ответила.

— Хорошо, Сережа. Я приеду, если тебе действительно нужно. — И тут же послышались гудки отбоя.

Они поссорились почти сразу после приезда Наташи. Она не успела еще разложить вещи, как в комнату постучали. Сергей догадался, кто это, и открыл дверь.

— Знакомьтесь, Павел Степанович, моя жена.

Наташа закусила губу.

— Очень приятно, — закивал Строков.

— Вот, оказалось, не можем жить друг без друга, — продолжал Сергей. — Решили…

— Правильно решили, весьма правильно.

— Будем благоустраиваться и жить.

— Места всем хватит, — ответил Строков. — Вот я скоро уеду, совсем просторно станет.

— Пора вам, Павел Степанович. Из управления интересовались: в чем дело, почему не едет?

— Третий что-то молчит. Самый младший.

— Но вы же не собираетесь ехать ко всем сразу?

— К нему-то как раз и хотелось, к младшему… Я вас не стесню Я себе чуланчик освобожу и там поживу.