Искатель. 1977. Выпуск №3

Именно в этот момент я перестал теоретизировать, так как случайно услышал кое-что, от чего мне стало не по себе. Как все швейцарцы, я способен к языкам и усвоил порядочное количество русских слов. Однако не нужно было обладать слишком большими лингвистическими способностями, чтобы распознать слово «диверсия».

Конечно, было много людей, которые явно не слишком бы расстроились в случае неудачного исхода энергетического проекта в Тринко.

И все-таки я не мог поверить в возможность диверсии, В конце концов с «холодной войной» было покончено. Возможно, кто-то предпринял неуклюжую попытку заполучить образец решетки, но это казалось маловероятным. Я мог пересчитать по пальцам людей, способных справиться с такой работой, и половина из них работала у меня.

Подводная телекамера прибыла в тот же вечер, и, работая всю ночь, мы погрузили камеры, мониторы и два километра коаксиального кабеля на баркас. Когда мы вышли в бухту, мне показалось, что я увидел знакомую фигуру на молу, но она была слишком далеко, и потом, мысли мои были заняты другим. Честно говоря, моряк я посредственный и чувствую себя вполне счастливым только ниже уровня моря.

Мы проверили свое положение по маяку Раунд Айленд и остановились точно над решеткой. Самоходная камера, похожая на миниатюрный батискаф, пошла за борт. Глядя на экраны мониторов, мы мысленно погружались вместе с ней.

Вода была исключительно чистой и пустынной, но по мере приближения к дну появились некоторые признаки жизни. Небольшая акула подплыла и уставилась на нас, затем медленно продрейфовал пульсирующий комок желе, преследуемый чем-то вроде большого паука с сотнями мохнатых ног, спутанных вместе. Наконец в поле зрения всплыла наклонная стена каньона. Мы были у цели, так как в кадре виднелись толстые, уходящие в глубину кабели. Именно такими я их видел шесть месяцев назад, когда проводил последний осмотр установки. Я включил двигатели камеры и повел ее вниз, вдоль силовых кабелей. Они, похоже, были в превосходном состоянии и до сих пор прочно удерживались креплениями, которые мы вогнали в скалу. Пока я не погрузил камеру до самой решетки, не было никаких следов неисправности.

Вы когда-нибудь видели решетку радиатора автомобиля, врезавшегося в фонарный столб? Так вот одна секция решетки выглядела как раз таким образом. Что-то протаранило ее, как будто сумасшедший гигант поработал над ней кузнечным молотом.

За моей спиной послышались возгласы гнева и изумления. Я вновь услышал слово «диверсия» и впервые начал воспринимать такую возможность всерьез. Единственным другим вариантом, имевшим смысл, было падение огромного валуна, но склоны каньона были тщательно проверены как раз с учетом такой возможности.

Что бы ни произошло здесь, поврежденная решетка должна быть заменена. Этого нельзя было сделать, пока мой «лобстер» — вес его 20 тонн — не был доставлен самолетом из дока в Специи, где он находился в перерывах между работами.

— Итак, — сказал Шапиро, когда я закончил осмотр и сфотографировал повреждение, — сколько это займет времени?

Я отказался взять на себя обязательство. Первое, что усвоил, начав заниматься подводными работами, это то, что ни одно дело не идет, как ты этого хочешь.

Про себя я подумал, что это займет три дня. Поэтому сказал:

— Если все пойдет хорошо, на это должно уйти не больше недели.

Шапиро застонал.

— Нельзя ли сделать побыстрее?

— Не хочу испытывать судьбу поспешными обещаниями. Во всяком случае, это еще дает вам две недели до крайнего срока.

Ему пришлось довольствоваться этим, хотя на всем пути обратно в бухту он продолжал пилить меня. Когда мы прибыли на место, у него появилась еще одна проблема.

— Доброе утро, Джо, — сказал я человеку, который до сих пор терпеливо ожидал на молу. — Я почти узнал тебя, когда мы выходили. А что ты здесь делаешь?

— Я собирался задать тебе тот же вопрос.

— Ты лучше поговори с моим начальником. Главный инженер Шапиро, познакомьтесь с Джо Уоткинсом, научным корреспондентом журнала «Тайм».

Реакцию Шапиро нельзя было назвать сердечной. Обычно он любил поговорить с газетчиками. Но теперь, накануне открытия, их было слишком много. Они прилетали со всех сторон, в том числе и из России. Однако в нашей ситуации ТАСС был так же неуместен, как и «Тайм».

Выручил Карпухин, замполит проекта, взявший все на себя. В качестве гида, философа и компаньона Джо тут же получил молодого энергичного парнишку, которого звали Сергеем Марковым. Несмотря на все усилия, Джо не мог освободиться от Сергея. В середине дня он поймал меня за поздним ленчем в правительственной гостинице.

— Что здесь происходит, Клаус? — патетически произнес он. — Чую неприятности, но никто ни в чем не признается.

Я уткнулся в свою тарелку, пытаясь отделить невинную информацию от той, которая могла бы стоить мне головы.

— Ты же понимаешь, что я не могу обсуждать дела клиента.

— Ты был достаточно разговорчив, — напомнил мне Джо, — когда проводил осмотр Гибралтарской плотины.

— Ну да, — признал я, — и признателен тебе за ту статью. Но на этот раз речь идет о торговых секретах. Я, э… провожу кой-какие последние усовершенствования, которые повысят эффективность системы.

И это, конечно, было правдой. Я действительно надеялся поднять эффективность системы, которая в настоящий момент равнялась нулю.

— Гм, — саркастически произнес Джо, — очень тебе признателен.

— Во всяком случае, — перешел я в атаку, — какова твоя последняя головоломная теория?

Для высокообразованного научного корреспондента, каким был Джо, он имел странную любовь к необыкновенному и невероятному. Возможно, это было одной из форм эскапизма. Я знал также, что он пишет под псевдонимом фантастические рассказы, секрет, тщательно им хранимый от редакции. У него была тайная любовь к пришельцам, летающим тарелкам, внеземным цивилизациям. Но настоящей его страстью были потерянные континенты.

— Я в самом деле работаю над парочкой идей, — признал он. — Они всплыли, когда я занимался этой историей.

— Валяй, — сказал я, не осмеливаясь поднять глаза от своей тарелки.

— Как-то на днях я наткнулся на очень старую карту Цейлона работы Птолемея. Она напомнила мне о другой старинной карте из моей коллекции, и я разыскал ее. На ней была такая же гора в центре, такое же расположение рек, текущих к морю. Но то была карта Атлантиды.

— Ну нет! — простонал я. — В прошлую нашу встречу ты убеждал меня, что Атлантида находилась в западном Средиземноморье.