Искатель. 1978. Выпуск №5

Пашка беспомощно огляделся. Спрятаться было не за что. Позади открытое место, а впереди обжигающий взгляд ствола пистолета.

— Ну, стреляй! Чего тянешь?! Стреляй, сволочь! — не выдержал Пашка.

Штырь медленно нажал на спуск. Щелчок. Еще щелчок. Патроны кончились или просто осечка? Раздумывать было некогда. Пашка бросился на Штыря, свалил на землю. Но неожиданно Штырь вывернулся из-под него, яростно матерясь, подмял под себя. И в это время Пашка почувствовал, как сзади кто-то наваливается на них. Краем глаза увидел — Водяной…

Кое-как вдвоем они скрутили Штырю руки за спину и связали веревкой. Пашка подобрал пистолет, спрятал его в карман.

— Падлюка! — процедил сквозь зубы Штырь.

Водяной подмигнул Пашке.

— А я думал, ты с ним заодно. Потому и завез на другой остров, шоб милицию потом вызвать.

— Верить надо людям, — недовольно сказал Пашка и, вдруг застонав, схватился за живот.

— Ты чего, Павло?

— Ранен, кажется, — сморщившись, сказал Пашка и лег на землю.

— Куды?

— В живот.

— Ой, лишенько, — запричитал старик, задирая на Пашке рубаху.

— Ну как, видна дырка?

— Шось не вижу. Все в крови.

Лицо у Пашки стало испуганным.

— Ты меня прости, Василий Никитич, за то, что незаслуженно подозревал тебя и ругал по-всякому.

Водяной со злостью ткнул кулаком в бок Штыря.

— У, собака, такого человека загубил.

С реки донесся рев мотора. Катер с разгона врезался в заросли камыша, на берег выпрыгнули какие-то люди. Впереди с пистолетом в руке бежал майор Лаврентьев.

Водяной махнул им.

— Сюды! Тут он!

— Ух ты! Готовый! — воскликнул Лаврентьев и спрятал пистолет. — А мы уж думали, упустили.

Лаврентьев заметил наконец Пашку.

— И ты здесь? Ну и чудеса! Ранен?

— Смертельно, товарищ Лаврентьев, — еле слышно ответил Пашка. — Так что передайте…

— Погоди паниковать. — Лаврентьев осмотрел Пашкин живот. На лице его появилась улыбка.

— Пулей, говоришь? А ну-ка…

Острая боль прошила Пашкино тело, он закусил губу.

— Держи! Пулю…

— Щепка? — В Пашкиных глазах появилась растерянность, сменившаяся разочарованием.

— Она самая. Видно, когда Штырь стрелял в тебя, пуля попала в ствол дерева и отщепила кусок. Так что радуйся, рана пустяковая.

Пашка недовольно поднялся с земли, пробурчал недовольно:

— Тоже мне рана. Сказать кому стыдно.

А Лаврентьев уже отдавал приказания:

— Арестованного в первый катер — и в город в управление! Раненого перевяжите и побыстрей в местную больницу.

Штырю развязали руки, повели к берегу. Он обернулся, сказал сквозь зубы:

— Дай бог свидимся. А жаль, что промахнулся.

Пашка не удостоил его взглядом.

— Прощай, Василий Никитич, — тихо сказал он старику. — Если не истеку по дороге кровью или не умру от заражения, мы с тобой порыбачим еще.

— Порыбачим, — ответил Водяной.

И тихая скорбь на его лице успокоила Пашку, заставила думать, что ранен он все-таки смертельно и не щепкой, а пулей навылет.

XI

Пашка нетерпеливо прохаживался у входа в общежитие. Листок, с большим ошейником, на поводке, едва успевал семенить за ним.

Наконец показалась Аленка, издали помахала рукой.

— Да, — вздохнул Пашка. — Женщины не могут без опоздания.

— Не сердись. — Аленка поцеловала Пашку и тут же спросила: — А что это за песик?

— Его зовут Листок. А вообще это дикая собака динго.

Аленка погладила Листка.

— Странно, я всегда почему-то думала, что динго рыжего цвета.

Пашка на секунду задумался.

— Понимаешь, Ален, хищническое, империалистическое отношение к фауне и флоре Австралии привело к тому, что собак динго почти полностью истребили. И чтобы сохранить породу, ученые скрестили их с тасманским волком. Это скрещивание и дает такой окрас.

Аленка засмеялась.

— Пойдем к реке.

— Пойдем, — согласился Пашка и тут же добавил: — Ты только не спеши. Не могу быстро идти. Здорово болит. — И он провел ребром ладони по животу.

— Опять бандитская пуля?

Пашка страдальчески поморщился.

— Ты все не веришь! А я серьезно ранен, только на этот раз не пулей. Понимаешь, был на днях в Испании, а у них праздник начался. Забыл, в честь какого-то святого. Ну и решили испанцы организовать корриду. А известный тореадор заболел. Объелся несвежих устриц…

— И, конечно, испанцы попросили тебя заменить его, — подхватила Аленка.

— Верно! А ты откуда знаешь?

— Из газет. Вся мировая пресса об этом шумела.

— А еще что писали? — поинтересовался Пашка.

— Писали еще, что Павел Нестеренко заколол шесть быков. А когда он обернулся к прекрасной испанке, бросившей к его ногам красную розу, седьмой — самый свирепый бык — поддел рогом смелого тореадора. А еще писали, что нет на свете большего вруна и фантазера, чем Павел Нестеренко.

— Это газетная утка, — нахмурился Пашка. — Очередные происки буржуазной прессы. Посмотри внимательно, Алена, разве человек с такими кристально честными глазами может соврать?

— Еще как! — засмеялась Аленка.

Солнце скользит в далекие плавни. Темень за рекой впитывает лес на островах и становится от этого тяжелее и гуще. Но вдали еще светится малиновая полоса, и свет этот будто исходит из уснувшего речного простора. И кажется, чем дальше по реке, тем светлее и шире раздвинутся ее осенние берега.

Жорж СИМЕНОН МЕГРЭ В МЕБЛИРОВАННЫХ КОМНАТАХ

Рисунки Ю. Макарова