Искатель. 1982. Выпуск №3

Подняв брови, Ольга внимательно смотрит на священника.

— Заговор, святой отец? Откуда знаешь об этом?

— Мой сан позволяет мне видеть и знать то, что не дано другим, — многозначительно отвечает Григорий.

Ольга усмехается.

— О воеводской раде ты не можешь знать ничего, святой отец. На раде не могло быть ни одного твоего соглядатая, и решение воевод навсегда похоронено в их душах.

Легкий румянец заливает бледные щеки священника.

— Твои воеводы никогда не смирятся с тем, что женщина — их великая княгиня, — убежденно говорит он. — Не сегодня, так завтра, не завтра, так через год кто-то из них захочет стать великим князем сам. И тогда горе тебе, дочь моя.

Голос священника звучит страстно, убежденно, он в упор смотрит на Ольгу.

— Никто из смертных не знает своей судьбы, — тихо отвечает она. — Но я твердо знаю одно — воеводы выполнят волю моего мужа, они признают меня великой княгиней. А надолго ли, покажут время и мои дела. Я никогда не выступлю против своих воевод. Запомни — никогда. А сейчас иди.

Перекрестив Ольгу, Григорий опускает голову и, шепча под нос молитву, медленно покидает княжеский шатер. Неужели он ошибся в характере своей духовной дочери? — думает бывший центурион. Куда девались ее покорность, послушание, кротость? Откуда эта жесткость, уверенность в себе, дух противоречия? Где та глина и тесто, из которых он собирался лепить послушную его воле куклу?..

9

Растянувшись длинной цепочкой, за Эриком идут варяжские жрецы-дротты, старейшие и наиболее чтимые викинги его дружины. Впереди князь Лют со своим сыном, они ведут гостей на старое варяжское капище, в священную рощу. Там первый полоцкий князь из рода варягов Регволд молился Одину, туда и сейчас еще ходят те, кто верит в силу и могущество старых заморских богов.

На опушке священной рощи стоят четыре столба, поддерживающих высокую крышу. Под ней — вбитое в землю кресло для князя Люта, деревянные скамьи для остальных участников торжества. Перед навесом огорожена валунами круглая площадка, посреди которой уже ярко пылает жертвенный костер. Вокруг стоят большие, грубо вытесанные из камня и дерева фигуры варяжских богов-идолов, отблески огня играют на их угрюмых жестоких лицах. Возле костра снует вещунья Рогнеда, вдова недавно умершего последнего полоцкого дротта.

Рогнеда бьет в било. Старший из дроттов становится лицом к огню, поднимает руки.

— О боги, — громко звучит в тишине его голос, — услышьте меня. Услышь меня ты, повелитель бурь и ветров Один. Услышь меня ты, мудрая и добрая Фригга, его жена. Услышь меня и ты, вечно живущий в пещере и мечущий огненные стрелы Тор, их сын. Боги, услышьте меня, дайте совет своим детям…

Прищурившись на огонь, Эрик вслушивается в голос дротта и думает о своей далекой холодной родине. Неожиданно прервавшийся на полуслове голос дротта заставляет его открыть глаза и забыть обо всем на свете: вдали, на небольшой заводи, свободной от камыша, виднеется человеческая фигура. В ярком свете луны серебрится чешуйчатая кольчуга, поблескивает варяжский шлем, Дым от костра, сносимый в сторону заводи, временами обволакивает фигуру так, что видны только ее очертания. Подавшись всем корпусом вперед, Эрик до предела напрягает зрение. Кто из богов, услышав заклинания старого дротта, принес им знамение? Стоящая на воде фигура медленно разворачивается, поднимает над головой руку и резко бросает копье. Эрик поднимает голову и по луне, по расположению звезд сразу определяет, что копье брошено в сторону древлянской земли. В следующий миг набежавшее на луну облако погружает все в темноту. Когда же лунный свет снова заливает болото, фигуры уже нет.

И тут в полной тишине раздается вдруг торжествующий голос старого дротта:

— Один, ты явил нам свою волю! И мы, твои дети, выполним ее.

Старый дротт поднимает с земли узкогорлый кувшин с вином, наливает над всеочищающим пламенем жертвенного костра два кубка, протягивает их Люту и Эрику, говорит медленно, тяжело роняя слова:

— Вы видели и слышали волю Одина. Вам предстоит выполнить ее.

10

Утром Хозрой пробирается к лачуге лесной вещуньи.

— Рассказывай, — нетерпеливо спрашивает он.

Рогнеда зевает, прикрывает беззубый рот ладонью.

— Нечего рассказывать. Боги дали свой знак раньше, чем я успела сделать все по-твоему. Сам Один указал дорогу ярлу Эрику и его викингам на древлян.

Хозрой презрительно кривит губы.

— Сам Один? Рассказывай, как все было, И ничего не придумывай.

Он внимательно выслушивает рассказ вещуньи, некоторое время задумчиво гладит бороду, затем пристально смотрит на Рогнеду.

— Ты сама видела Одина? Или повторяешь чужие слова?

— Видела собственными глазами, как сейчас тебя. Это был он, могучий и грозный бог варягов.

— Хорошо, пусть будет так. Ты не сделала того, что должна была сделать, но теперь ты отведешь меня на ваше требище и укажешь место, где видела Одина.

— Я не могу этого сделать. Ты иноверец, и боги покарают меня за это.

— Тогда я сам найду это место. Туда, — коротко приказывает он своим двум слугам, указывая на заводь среди болот,

Хозрой внимательно смотрит, как слуги плетут широкие мокроступы, чтобы не провалиться в трясину, как подбирают себе длинные палки, как осторожно, один за другим, скрываются в камышах.

Они возвращаются не скоро, но приносят то, что Хозрой и ждал, — длинное русское копье.

Отослав слуг, Хозрой идет к Рогнеде.

— Вот копье, которым твой Один указал путь на древлян. Скажи, зачем варяжскому богу славянское копье? И разве вообще нужны богам земные вещи?.. То был не Один, а рус, и пришел он не с неба, а по тропе среди камышей. Русы перехитрили тебя, старую и мудрую вещунью.

В глазах Рогнеды появляется злой блеск.

— Они перехитрили тебя, хазарин.

— Русы перехитрили нас обоих, Рогнеда, — миролюбиво говорит Хозрой. — И потому мы оба должны отомстить за это. Разве русы не надсмеялись над богами варягов, выдав себя за Одина?

Вещунья презрительно кривит губы.

— Мне некому и не за что мстить. А если русы оскорбили наших богов, то боги сами и отомстят.

Хозрой лезет за пояс, достает оттуда кожаный мешочек, протягивает его вещунье.

— Пусть будет так, я отомщу только за себя. Но ты поможешь мне.

Рогнеда выхватывает мешочек, прячет его у себя за пазухой.

— Приказывай, хазарин.

— Завтра ты придешь к ярлу Эрику и скажешь, что видела во сне Одина, что он звал варягов в поход на славян, но не против древлян, а на киевлян.

— Эрик позовет старого дротта, и он повторит то, что уже сказал прошлой ночью.

— Он не найдет старого дротта, — с зловещей усмешкой говорит Хозрой.

Вещунья с испугом смотрит на купца.

— Что ж, все люди смертны, — наконец выговаривает она. — Но не будет этого дротта, будет другой.

— Дротты тоже люди, — перебивает ее Хозрой. — Ты знаешь всех жрецов, Рогнеда, неужели все они избегают богатства?

Вещунья на мгновение задумывается.

— Я знаю одного… Говорить с ним буду я, а платить ты…

Утром среди варягов поползла молва, что старая колдунья Рогнеда видела вещий сон. Будто сам Один, явившийся к ней, снова звал ярла Эрика и его викингов в поход на русов, но не против древлян, а против киевской княгини Ольги. Когда же Эрик, услышавший об этом, приказал доставить к нему старого дротта, чтобы тот истолковал этот знак богов, посланцы явились ни с чем. Старый дротт еще вечером отправился в лес собирать целебные травы и до сих пор не вернулся. Распорядившись доставить его немедленно после прихода, Эрик послал за Рогнедой.