Искатель. 1984. Выпуск №1

Майорова больше не спорила, но по выражению ее лица было видно, что она придерживается иной точки зрения.

— Да, голуби мои, — задумчиво посмотрев на обоих, сказал Маврин. Потом медленно, словно нехотя, слез с подоконника, открыл дверцу нижнего отделения сейфа, покопался там и вытащил полированную шкатулку. Полюбовался замысловатым узором и поставил на стол.

— Вот, пистолеты хранились в ней. Старикан этот. Тимофеич, отдал.

— Видел я ее, — спокойно сказал Кононов. — Шкатулка как шкатулка. Обычный ширпотреб с претензией.

— Обычный, да не совсем. Я по крайней мере в продаже таких не видел.

— А этот узор напоминает монограмму, — вставила Катя Майорова, пристально рассматривая шкатулку.

— Правильно. — согласился Маврин. — Значит, уже не ширпотреб.

— Букв я здесь не вижу, — возразил Кононов.

— И не увидишь. Возьми-ка лучше ее, залезь в нишу да закройся.

Петр Петрович показал на углубление в стене, где хранились вещественные доказательства. Тот послушно исполнил. Из шкафа вылез сконфуженным.

— Три буквы из немецкого готического шрифта. Это что же, фосфоресцирующий состав?

— По-видимому. Вделан под полировку, да как искусно. А ты — ширпотреб! Произведено в Германии. Но не это главное. — Маврин снял крышку. — Оружие, по словам старика, было покрыто обильной смазкой и плотно прижималось к стенкам. Вот следы двух пистолетов. — он показал замаслившиеся отпечатки, — а вот… — Палец его уперся в стенку шкатулки. — Что это, по-вашему?

— По-моему, следы третьего пистолета, — неуверенно произнесла Катя.

— Сразу уже и третьего, — буркнул Кононов. — Мало ли как они лежали.

Так же неторопливо Маврин снова открыл сейф и достал лист бумаги с машинописным текстом.

— Прочти-ка, пожалуйста.

— Заключение экспертизы… — прочел тот.

— Вот видите, — обрадованно воскликнула Катя, — третий пистолет все-таки был!

— Так точно. И весь вопрос — где он сейчас, кому и для чего понадобился?

— Может, старик врет, сам припрятал третий пистолет? — сказал Кононов.

— Старик говорит правду, рисковать ему незачем, ведь он понимает, что рано или поздно мы разыщем Прудникова и все станет ясным.

— Да-а-а… — протянул Кононов. — Кому же понадобился третий пистолет?

— Вот-вот. А помните, как они наткнулись на шкатулку? Вся стена стояла намертво, а тут вдруг раствор легко осыпался, кирпичи сдвинулись. Третий пистолет кто-то взял, и взял недавно. — Он сделал паузу и продолжил: — Я проверил сданный стариком «вальтер» по центральной картотеке в Москве. Шесть лет назад в городе Новоспасске из этого пистолета стреляли. Был убит Александр Афанасьевич Коробко, пенсионер, шестидесяти четырех лет от роду. Преступление пока не раскрыто. Ну как, Эдуард Георгиевич, отнесешь пистолет в музей?

— Где уж теперь мне спорить, — поднял руки Кононов. — Совсем приперли к стенке. Не зря вас называют специалистом по «мокрым» делам.

Маврин поморщился:

— Гляди, как бы тебя не стали называть специалистом по сырым делам. Очень спешишь с выводами.

— Виноват, исправлюсь. Молод ишо.

— Посмотрим. А пока давай свои соображения.

— Надо начать с поисков Прудникова.

— Розыском его занимается милиция. А тебя я прошу установить пофамильно владельцев снесенного дома, их родственников, друзей, которые хотя бы мало-мальски продолжительное время бывали у них. Повторяю: только установить. Дальнейшие действия согласуем. Катюша будет твоим помощником. А я… я, пожалуй, слетаю в Новоспасск, познакомлюсь с делом об убийстве Коробко, да и шкатулку с собой прихвачу, посоветуюсь со специалистами. Все. Будь здоров, Эдуард. Катя, погодите. — остановил Маврин девушку и, когда Кононов вышел, заметил как бы между делом: — Вы своим зорким женским оком посматривайте за Эдуардом Георгиевичем. Горячий он у нас.

— Постараюсь, — серьезно ответила Катя и вышла.

* * *

Маврин спустился по трапу на площадку аэропорта. Легкая тошнота после двухчасовой болтанки в воздухе отступила, стало легче. Маврин поймал такси и через полчаса вышел у маленького здания районной прокуратуры.

В приемной было пусто, и он, не задерживаясь, толкнул дверь в кабинет прокурора. Тот что-то быстро писал и не поднял головы.

— Здравствуйте, — громко сказал Маврин, и прокурор, вздрогнув от неожиданности, оторвался от своего занятия.

Это был еще молодой парень, чем-то напоминавший Маврину Кононова. Он был одет в новенький, с иголочки прокурорский мундир со знаками различия юриста третьего класса.

При виде посетителя прокурор слегка поморщился. Маврин представился. Лицо хозяина кабинета расплылось в радушной улыбке.

— Симонов Виталий Васильевич, — назвал он себя и крепко пожал гостю руку.

— Я хотел бы ознакомиться с приостановленным делом об убийстве Коробко, — сказал Маврин.

— Знаю, знаю, — улыбнулся Симонов. — Две недели как принял прокуратуру, только им и занимаюсь. Оно, кстати, уже не приостановленное. Мы получили сообщение о найденном пистолете и сразу включились в расследование. На следующей неделе я собирался или сам к вам выехать, или послать следователя.

Прокурор открыл сейф и из большой стопки дел вынул одно старое, выцветшее, но вложенное в новенькую обложку.

— Вот оно, изучайте, — подал он папку Маврину. — Когда закончите, посоветуемся. Идите в кабинет следователя — там свободно.

В кабинете Петр Петрович с нетерпением раскрыл папку.

Коробко был убит около девяти часов вечера в собственном саду. Стреляли с близкого расстояния в голову. Пулю калибра 7,65 мм извлекли при судебно-медицинском вскрытии. Она почти не деформировалась. Обстоятельства, предшествовавшие убийству, были загадочными. Коробко поселился в пригородном поселке близ Новоспасска сравнительно недавно. Прежде жил в крупном городе Боровске и долгое время работал начальником отдела снабжения стекольного завода. Вышел на пенсию и переехал с женой в Новоспасск — поближе к дочери. Жил тихо, занимался садоводством. Изредка его навещала дочь с зятем и внучкой. С соседями общался мало. Вдова погибшего не смогла назвать ни одного человека, с которым бы Коробко враждовал или просто находился в неприязненных отношениях. За сутки до случившегося жена Коробко поехала в город к дочке и там заночевала. Она же первой и обнаружила утром труп мужа в саду у стола. На столе стоял графин с домашней наливкой и стакан. Судя по липкому отпечатку на гладко обструганных досках, был еще один стакан, но он исчез. Следователь прокуратуры, выехавший на место происшествия, нашел под столом недозревшее надкушенное яблоко. Отпечатки пальцев на графине и стакане принадлежали Коробко, а вот надкушенное яблоко представляло несомненный интерес. С него сняли слепок и направили экспертам-стоматологам. Те пришли к выводу, что надкушено оно было не Коробко или его супругой, а кем-то другим с характерными особенностями прикуса. Правый клык верхней челюсти, по заключению, значительно выдавался вперед и был изогнут наподобие полумесяца. На верхней же челюсти имелся протез по крайней мере с двумя металлическими коронками. Среди знакомых погибшего Коробко людей с такими особенностями строения челюстей не нашли.

Вот, собственно, и все, что удалось узнать Маврину.

— Познакомились? — с любопытством спросил прокурор, принимая дело.

— Да.

— Ну и какова, по-вашему, перспектива раскрыть убийство?

Маврин задумался.

— Перспектива слабенькая, — откровенно признался он. — Между нашими городами расстояние значительное, да и кто знает, в скольких руках побывал пистолет за эти годы. Давайте работать сообща. Вы сейчас еще раз пройдитесь по связям Коробко, я же постараюсь проследить судьбу оружия. Потом созвонимся. Естественно, что, если кто-нибудь из нас получит интересные данные, будем информировать друг друга без задержки.

— Договорились, — с облегчением согласился Симонов, — я, честно говоря, боялся, что вы теперь все взвалите на нас — убийство-то произошло в Новоспасске.

— У нас этот пистолет тоже стрелял, правда, последствия легкие, но ведь дело возбуждено.

— Вы долго думаете пробыть у нас? — поинтересовался прокурор.

— Пару дней.

— Значит, хотите с кем-нибудь встретиться?

— С вдовой Коробко.

— Возникли сомнения в ее показаниях?

— Нет. Просто ясно как дважды два, что убийца и потерпевший были хорошо знакомы. Это не случайный человек. Поговорю с вдовой, вдруг вспомнит…