Искатель. 1994. Выпуск №5
Шрифт:
— Какое теперь это имеет значение! — отрезал я. — Посмотрите-ка лучше сюда, на спину.
— Шея, — пробормотал Свенсон. — Она же сломана.
— Как вы думаете, почему?
— И чем-то тяжелым… Ну, может, балкой перешибло.
— Только что вы побывали точно в таком же домике. Здесь нет никаких балок. Посмотрите: не хватает одного позвонка размером с полтора дюйма. Если бы шею перешибло чем-то тяжелым, разбитый позвонок бы просто сместился, а его вообще нет на месте. Где же он? Его вышибло. Этого парня застрелили в упор, и пуля, попав в горло, вышла сзади, навылет. К сожалению, одна лишь пуля вряд ли поможет понять, что здесь произошло на самом деле. Судя по диаметру отверстия, стреляли из крупнокалиберного
— Бог ты мой. — Свенсон, похоже, был впервые по-настоящему потрясен. Еще раз внимательно взглянув на лежащее на полу тело, он повернулся ко мне и сказал: — Убит. Вы хотите сказать — его убили.
— Но кто? — хрипло спросил Хансен. — Кто же это сделал и зачем, скажите, ради Бога?
— А вот этого я сказать не могу.
Свенсон бросил на меня странный взгляд и спросил:
— Когда вы это обнаружили?
— Прошлой ночью.
— Значит, прошлой ночью… — Капитан говорил медленно, с расстановкой. — И ничего нам не сказали, даже словом не обмолвились. Боже мой, Карпентер, вы бесчеловечны!
— Разумеется, — сказал я. — Посмотрите на эту штуку. Она стреляет очень громко, и, когда я буду стрелять в того, кто все это сделал, я и глазом не моргну. Да, я бесчеловечен.
— Просто я не так выразился, простите, — выдавил Свенсон, стараясь взять себя в руки. Он посмотрел на манлихер, потом перевел взгляд на меня. — Ни о каком сведении личных счетов не может быть и речи, Карпентер. Никто не вправе вершить самосуд.
— Не смешите меня. Морг не самое подходящее место для смеха. К тому же я показал вам далеко не все. А здесь есть на что посмотреть. Кое-что я заметил только сейчас. — Я приблизился к другому скрюченному трупу и сказал: — А теперь посмотрите на это.
— Мне бы очень не хотелось, — спокойно проговорил Свенсон. — Может, вы сами расскажете?
— Хорошо, вы и оттуда все увидите. Это — голова. Я очистил ее. Маленькое отверстие во лбу, ровно посередине, и выходное отверстие значительно большего диаметра в затылке. Оружие то же самое. Да и убийца наверняка тот же.
Капитан со старпомом молчали. Они были слишком потрясены и не могли выговорить ни слова.
— Взгляните, как странно прошла пуля, — продолжал я. — Она вышла высоко — так, будто стрелявший лежал или сидел, а его жертва стояла над ним.
— Да. — Свенсон, казалось, не слышал меня. — Снова убийство. Два убийства. Тут должна работать полиция.
— Конечно, полиция. Давайте позвоним в ближайший участок и попросим тамошнего сержанта побыстрее приехать.
— Все равно это не наше дело, — упорствовал Свенсон. — Я капитан американского военного корабля, у меня совершенно четкое задание, и я намерен доставить в Шотландию людей с «Зебры», тех, что выжили, целыми и невредимыми.
— Не подвергая опасности корабль? — спросил я. — Если убийца попадет на борт, всем нам крышка.
— Кто знает, может, он и не…
— Да вы сами не верите в то, что говорите. Конечно, он непременно окажется там. Вам, как и мне, теперь хорошо известно — пожар на станции произошел не случайно. Случайным здесь было только одно — размеры пожара и сила распространения огня. Как раз то, чего убийца не учел. Время и погодные условия оказались против него, впрочем, я не думаю, что у него была возможность выбирать. Единственное, что ему оставалось, чтобы уничтожить все следы преступления, — это устроить пожар. И ему бы это удалось, если бы не я: ведь о том, что здесь произошло неладное, я догадывался еще до того, как мы покинули борт. Убийце надо было действовать крайне осторожно, чтобы самому не стать жертвой своего преступления. Так что хочется вам того или нет, капитан, а убийца рано или поздно все равно попадет на борт вашего
корабля.— Да, но у всех, кто остался в живых, ожоги, у некоторых даже очень сильные…
— А как же иначе? Или, может, вы думаете, он прижег себя в двух-трех местах сигаретой, а потом встал где-нибудь в сторонке и спокойно наблюдал, как тут полыхает? Разумеется, ему пришлось поджарить и себя, чтобы все выглядело натурально.
— Совсем не обязательно, — возразил Хансен. — Он же не знал, что кто-то станет его подозревать и начнет расследование.
— А сыщик из вас никудышный, — коротко сказал я. — За всем этим стоят матерые преступники с огромными связями. Они похожи на гигантского спрута с такими длинными щупальцами, что он смог добраться до Холи-Лох, запустить их в ваш корабль и подстроить диверсию. Почему они это сделали, я не знаю. Но ясно одно: это дело рук профессионалов. Они просчитывают наперед каждый шаг, чтобы избежать любой случайности. Мы не знаем точно, что произошло, когда пожар разгорелся вовсю, — убийца, должно быть, кинулся спасать людей из огня. Было бы очень странно; если б он этого не сделал. Именно так он скорее всего и получил ожоги.
— О Боже! — проговорил Свенсон. — Ну и положеньице у нас, хуже не придумаешь!
— Неужели? Смею предположить — в морском уставе такое вряд ли предусмотрено.
— Да, но что… что же нам делать?
— Обратиться к помощи полиции — ко мне.
— Что?
— Да-да, ко мне. Ведь полномочий, официальной поддержки, возможностей и власти у меня куда больше, чем у любого другого полицейского. К тому же я имею полную свободу действий.
— Кажется, я начинаю верить в это, — задумчиво сказал Свенсон. — Последние двадцать четыре часа я все больше и больше удивляюсь вам. Минут десять назад я признался, что был не прав, и теперь готов повторить это снова. Значит, вы полицейский? Сыщик?
— Точнее — офицер. Военно-морская разведка. Документы у меня в чемодане, и предъявлять их я имею право только в исключительных случаях. — Я подумал, что пока не стоит перечислять документы, которыми я располагал, поскольку сейчас было не самое подходящее время и место.
— Но вы же доктор?
— Да. Военно-морской врач, но это только одна сторона медали. Моя основная специальность — расследование случаев саботажа в вооруженных силах Великобритании. А докторский халат — всего лишь прикрытие, причем довольно надежное. Полномочий у меня больше чем достаточно, я имею право бывать где угодно и разговаривать с кем угодно, оставаясь в глазах всех окружающих ученым-психологом. А будь я просто офицер, это было бы невозможно.
Наступило долгое молчание, затем Свенсон произнес:
— Вы могли бы рассказать все раньше.
— Может, мне надо было растрезвонить об этом по системе корабельной радиосвязи? Спрашивается — зачем? Мне очень не хотелось, чтобы вы проявляли в отношении меня излишнее любопытство и следили за каждым моим шагом.
Спросите любого полицейского, и он вам скажет: нет ничего хуже, когда в его дела суют нос дилетанты-любители, возомнившие себя эдакими Шерлоками Холмсами. Но теперь у меня нет выхода и я вынужден открыть вам свои карты, однако не все, а лишь некоторые, потому что так нужно! Ах, почему вы пренебрегли приказом вашего командования?
— Приказом? — Хансен с недоумением воззрился, на Свенсона. — Каким еще приказом?
— Приказом из Вашингтона, согласно которому я был обязан предоставить доктору Карпентеру полную свободу действий. Будьте же разумны, Карпентер. Я не могу действовать вслепую. Хотя, конечно, я догадывался — и в подводных лодках вы разбираетесь не хуже любого из нас, и вели вы себя чертовски ловко. Потом, эта ваша история с диверсией. Ну, разумеется, у меня были подозрения. А разве у вас самого их не было, окажись вы на моем месте?