Искатель. 2009. Выпуск №12
Шрифт:
— Кстати… Когда вы возвращаетесь?
Сейчас же, конечно. Он скажет, чтобы водитель развернул машину и поехал назад, в аэропорт Берна. Когда он вернется, в Лансинге будет еще ночь…
Невозможно. Они уже подъезжали к Мейрину, появились огни городка и на вышках красные и синие огни башен ускорительного комплекса. Надо объяснить в оргкомитете, почему он отменяет свой доклад. Его поймут, конечно.
— Завтра, — сказал он.
— О! — воскликнул адвокат. — Это было бы желательно. Вопрос о похоронах миссис Димофф не решится, пока врачи не проведут исследования, я говорил с доктором Пензиасом и с полицейским врачом,
— Завтра, — повторил он.
— Хорошо, — сказал Спенсер. — Будем на связи. Спокойной… э-э… ночи.
— Доктор Дымов, примите мои соболезнования.
Профессор Вайцзеккер, председатель оргкомитета, подошел к Виталию, как только он вошел в холл отеля, соображая, стоит ли регистрировать свое прибытие или сразу заказать у портье такси до Берна и билет на обратный рейс.
— Спасибо, профессор…
Откуда Вайцзеккер узнал о смерти Дины? Может, и об аресте Айши тоже? Наверно, адвокат звонил в отель, поскольку мобильник у Виталия был отключен во время полета через океан.
— Я надеюсь, — продолжал Вайцзеккер, взяв Виталия за локоть, — вы все-таки прочитаете доклад. Он очень важен, поверьте, и мне известно, как долго вы его готовили.
— Да-да…
— Я понимаю ваше состояние, поверьте, я тоже потерял жену два года назад, рак, это ужасно, но у Мерилин все произошло так неожиданно, а вы были готовы к такому финалу.
Конечно. Пока Дина лежала в коме, он успел подготовиться к ее уходу. Это было неизбежно. К тому же она не ушла. То есть для всех — да, конечно. Прекращение работы сердца и мозга, смерть.
— Да, конечно…
— Мы передвинем ваше выступление на самый ранний срок — сразу после моего вступительного слова, ваш доклад будет первым. Завтра, в десять сорок. А потом вы сможете уехать, вам предоставят машину за счет оргкомитета. Хорошо?
— Да, — выдавил Виталий. Вайцзеккер прав — нужно прочитать доклад. И сразу уехать. Никаких дискуссий, он не сможет ни с кем дискутировать, да вопросов, скорее всего, и не будет — все, наверно, уже знают, что случилось. Слухи разносятся со сверхсветовой скоростью.
Виталий поднялся в номер, положил на журнальный столик ноутбук, рюкзак бросил на пол у платяного шкафа, набрал номер доктора Пензиаса и выслушал предложение оставить сообщение. Звонить адвокату он не хотел. Повалился на постель — в одежде, только пиджак стянул, но сил не было повесить его на спинку стула, бросил на пол.
Когда Виталий открыл глаза, за окном было светло, хотя и пасмурно — тучи стояли низко и грозились пролиться дождем. Но ощущения грусти, тягости не было. Спал он без сновидений, погрузился и всплыл, утопив вечернюю тяжесть и ощущение несправедливости жизни.
Все будет нормально.
Правда, он тут же вспомнил: звонок адвоката, Дина умерла, Айша арестована, нужно заплатить залог, почему он вчера не договорился с адвокатом — наверно, совсем ничего не соображал? Почему согласился остаться и прочитать доклад?
На мобильнике семнадцать пропущенных звонков. Два — от Спенсера. Остальные — с закрытых номеров. Полиция?
Виталий поднял с пола и набросил на плечи пиджак, в номере было холодно, а спал он не укрываясь, ноги замерзли…
— Доброе утро, — сказал он, когда адвокат ответил на вызов.
— Ночь, — поправил Спенсер. — У нас второй час. Я вам звонил после того, как получил решение судьи.
— Прошу прощения, —
пробормотал Виталий, — я не сообразил…— Мисс Гилмор останется в камере до окончания судебного разбирательства.
— Почему? Вы говорили о залоге…
— Мисс Гилмор подозревается в преступлении, по тяжести равнозначному убийству первой степени. В этом случае подозреваемый, согласно закону штата…
— Господи…
— Я понимаю, мистер Дымофф, — с сожалением произнес адвокат.
— Но ваша работа, — быстро добавил Виталий, — будет, конечно, оплачена.
— Не сомневаюсь, — нейтральным тоном сказал Спенсер.
Телефон Айши не отвечал. «Оставьте сообщение». Конечно, мобильный телефон у нее отобрали. Бессмысленно звонить.
Через два часа открытие. Надо бы спуститься к завтраку, но Виталий и думать не мог о еде. Разве что кофе. Доклад сразу после вступительного слова, надо подготовиться, но Виталий не мог заставить себя открыть файл с записью резюме, составленного еще две недели назад. «Расскажу, как помню. Если не поймут — значит, так тому и быть». Наверно, он ничего не соображал, если согласился.
— Программа немного изменилась, — сказал Вайцзеккер. — Обзорный доклад доктора Хистона начнется сразу после сообщения доктора Дымова из университета штата Мичиган, Соединенные Штаты. Изменение в программе вызвано особыми обстоятельствами, надеюсь, возражений не будет.
Возражений не было. На Виталия смотрели сочувственно — неужели все уже знали о том, что произошло в Лансинге? И что они об этом думали?
— Прошу вас, доктор Дымов.
Виталий поднялся на кафедру, передал оператору диск со слайдами и компьютерной симуляцией, оглядел зал, но не увидел ни одного знакомого лица. В зале непременно должен быть доктор Уинслоу, многолетний оппонент из Кембриджа, и Гордеев из ФИАНа тоже собирался приехать…
А лица все равно незнакомые.
— Темное вещество, — Виталий начал тихо, полагая, что усилители донесут его слова до дальних концов зала, но сразу возникший гул показал, что он ошибается. — Темное вещество, — повторил Виталий громче и ощутил в горле комок, мешавший говорить, — было открыто на самом деле не в прошлом десятилетии, как это принято считать, а гораздо раньше. Еще в тридцать третьем году прошлого века Фриц Цвикки наблюдал скопление галактик в Волосах Вероники и обнаружил, что пекулярные скорости объектов слишком велики для того, чтобы гравитация могла удержать галактики в связанном состоянии. В скоплении должно быть невидимое вещество, вносящее немалый вклад в общее поле тяготения и не позволяющее галактикам разбежаться в разные стороны.
«Зачем я так? ~ подумал он. — Не перед школьниками выступаю».
— Чтобы разобраться в физической природе темного вещества, предлагаю обратиться к проблеме наблюдения в ее квантово-механической, а не классической формулировке. Современная физика, как это ни парадоксально, смыкается с психологией. Особенно это заметно, когда речь идет о так называемых бесконтактных измерениях, вроде эксперимента Элицура-Вайдмана.
Слушали внимательно, хотя говорил он сбивчиво и перескакивал с предмета на предмет, глядя не на людей в зале, а на прыгавшую, будто заяц, секундную стрелку больших часов, висевших над входной дверью. Почему часы были со стрелками, а не цифровые, как везде? Дань традиции? Тогда почему не старинные, пружинные?.. Господи, о чем он думает?