Искатель. 2009. Выпуск №7

— Сергей Георгиевич, завтра я обойду дома того квартала и ее вычислю.

— А она сейчас нужна?

— Не въехал…

— Игорь, геометрию помнишь?

За «наружками», допросами, засадами и метаниями но городу опер забыл не только геометрию, но и арифметику. Следователь напомнил:

— Прямая — самый кратчайший путь между двумя точками.

— Имеете в виду сочинительницу анонимки?

— Именно: зачем охотнику петлять, коли зайца уже видать.

— Сергей Георгиевич, умная мысля приходит опосля. Через сорок минут Рита будет у вас…

Через час капитан ввел в кабинет следователя девушку с лицом, которое запоминалось. Рябинин попробовал его как-то обозначить — озорное лицо. С такими лицами серьезные анонимки не пишут. Сразу начинать официальный допрос не хотелось. Похоже, она к допросу тоже не расположена. Да и тема деликатная: любовь, беременность, роды. Палладьев исчез, воспользовавшись заминкой: он знал, что допрос следователь считал делом чуть ли не интимным и присутствия третьих лиц избегал.

— Рита, — начал Рябинин почти задушевно, — нужна твоя помощь.

— Какая? — удивилась она.

— Ты кроссворды разгадываешь?

— Иногда.

— Помоги мне вот с этим кроссвордом…

Рябинин положил перед ней на стол анонимку. Девушка всплеснула руками, словно попробовала от нее отмахнуться:

— Знала, что попадусь…

— Попалась, тогда кое-что объясни.

— Тут все сказано.

— Не все. Неужели не знала, что подруга забеременела, когда, от кого, ее планы и тому подобное?

— Мы с Любкой приезжие. Сперва делились, мечтали, объявления клеили…

— Какие объявления?

— Типа «хочу любить и быть любимой». Так Любка с циркачом познакомилась, который был знаменит тем, что без охраны входил в клетку с тигром. Но роман не сложился.

— Почему же?

— Как-то он в клетку вошел, но не вышел.

— Тигры съели?

— Расчленили.

Подобная экзотика Рябинина удивила. А разве новорожденный в мусорном бачке не экзотика, да криминальная? Рябинин усмехнулся: не экзотика, а элементарная дикость. И он чуть было не усмехнулся еще раз — над самим собой. Экзотика и преступность несовместимы, как цветок и кровь.

— Другие романы у нее были? — спросил Рябинин, удивившись собственным словам. Романы… Да не романы, а сексуальные детективы.

— На дискотеке познакомилась с итальянцем. Полгода общалась. Он замуж Любку брал, но она уперлась.

— Чего так?

— Из-за его фамилии.

— Дворянская?

— Как бы… У него фамилия Балдуччи.

— Ну и что?

— И ей стать Балдучиной?

Рябинин улыбнулся. Рита хохотнула синхронно. И следователь понял, отчего ее лицо показалось ему озорным. Носик вздернут, уголки губ вздернуты, да и прическа как-то вздернута, словно хотела взлететь вместе с хозяйкой.

— Рита, вы беседовали о замужестве… Что Люба думала о семье, о детях, о материнстве.

— Она говорила так: быть матерью — это круто.

Рябинин до сих пор не улавливал смыла понятия «круто».

Хорошо или плохо? Люба считала, что быть матерью не хорошо и не плохо, а круто. Прямо он спросил о другом, о главном:

— Рита, где она сейчас живет?

— Спрашивала, да Любка отмалчивается.

— А где, по-твоему, ее ребенок?

На лицо официантки легло выражение, словно ее обсчитали: раздраженно-обидчивое, переходящее в сомнение. Рябинин подсказал:

— Говори-говори.

— Любка купила модную сумку-багет, французские духи «Гипноз», мыло с кофеином, посещает шопинг-гламур…

— И что? — не понял следователь, особенно мыло с кофеином.

— Откуда у нее деньги?

— Рита, а откуда?

— Не продала ли она ребенка?

— Кому?

— Цыганам.

Слова официантки показались Рябинину еще более загадочными, чем мыло с кофеином. Она сбила его с логической колеи. И он спросил, о чем подумал, но озвучивать не намеревался:

— Рита, ты сегодня кофе с мылом не пила?

— Мыло с кофеином, — поправила она. — Я высказала свою гипотезу, может быть, невероятную.

Рябинин вздохнул. Может быть, женская дружба отличается от мужской? Сперва она сочинила анонимку, теперь обвиняет подругу в бесчеловечности:

— Рита, мы не изучаем невероятные гипотезы, а проверяем криминальные версии.

7

Палладьев думал о следователе прокуратуры, который утверждает, что прямая есть самый краткий путь между двумя точками. В переложении на оперативный язык это значило: к чему нырять в глубину, если можно идти по дну? С чего начинается почти любое расследование? С обыска. Для официального обыска нужна санкция прокурора и суда. Но к чему обыск, когда достаточно осмотреть комнату в общежитии, где живут Любавина с Ритой.

Палладьев дождался конца рабочего дня и подъехал к «Гроту». Капитан опасался, что подруги выйдут вместе, но теперь, похоже, их дороги разошлись. Рита шла в общежитие, а Любавина в свое тайное место, которое опер упустил из-за какого-то алкаша.

Рита вышла из кафе и начала переходить проспект. Капитан путь ее пересек, едва не наехав.

— Спятил? — Рита остановилась.

— Не спятил, а хочу проводить. Садись, — капитан высунулся из машины.

Рита хихикнула, но села. Палладьев молчал, потому что лицо девушки сперва было злым, а потом расстроенным. Когда оно стало обиженным, он спросил:

— В общагу?

— Теперь милиция будет провожать меня ежедневно?

— Если тебе понравится.

— За мной следите?

— Рита, ты же знаешь, кто нас интересует.

Разговор не клеился. Официантка была напряжена и озиралась, словно ее похитили и она запоминала дорогу. Капитан иногда ронял малозначимые слова о погоде или ругательства в адрес нерасторопного пешехода. Впрочем, затевать беседу не имело смысла, поскольку общежитие находилось недалеко.

— Спасибо, капитан.

— Спасибо не булькает.

— А что булькает? — удивилась она намеку на спиртное.

— Рита, булькает, например, кофе, — объяснил он.

— Идемте…

Общежитских комнат он повидал. И эта однокомнатная квартирка на двоих представляла уютное девичье гнездышко.

Рита пошла на кухню делать кофе, предоставив ему возможность разглядывать…

На стенах фотографии киноартистов. Неполитые горшки с цветами. Кукла на телевизоре. Набор глиняных кувшинчиков. На полу коврики. На шкафу ракетки. И ни одной книги.