Искатель. 2009. Выпуск №8

Несчастных влюбленных я проводил до самого выхода. Они ушли в темноту вечерних дождливых улиц, а я еще с минуту смотрел им вслед, представлял, как они бредут по лужам и клянутся, обещают, шепчут бессмысленные слова любви и знают: все обман, и ничего не останется на губах, кроме нежного и пустого имени.

И тогда я сорвал с лица маску сочувствия и по-сатанински захохотал.

В офисе я стал выпытывать у Пека подробности. Оказывается, на ближайшие годы для всех совместных хронотраекторий Клео и Артура расчет дал очень низкие значения. Дней семь они еще могли быть рядом друг с другом, дальше — гибель. В переводе с языка вероятностей Пек фактически получил Первый закон Тита о ненависти Вселенной к большой любви: не любит мир, когда сказку делают былью. Кибермаг так и сказал, хотя обычно посмеивался над моими «мировыми законами».

Мне бы насторожиться: ПК грубо льстит, значит, что-то задумал электронный гад! Но я тогда словно с ума сошел, об одном волновался: как разлучить их побыстрей.

Дело в том, что они не собирались отказываться от встреч. Их сам кибермаг предупредил, а они, умные, современные люди, вели себя как герои дешевой мелодрамы. Тогда я лично бросился спасать их от закона собственного имени и на следующий день отправился на встречу с Клео. По дороге целую речь подготовил. О том, что в жизни всегда есть третий, средний путь. Не надо переть против запрета кибермага — там Первый закон и могильные черви. Не надо шарахаться в отчаянье. Нужно просто переключиться на реальный вариант. Здесь я приосанился, расправил плечи, пригладил залысины. Даже мысль мелькнула: а вдруг Клео забудет о сибирячке и обратит внимание на меня. Я ведь тоже мечтал о великой любви, и ничего, утерся, живу как-то, бизнесом занимаюсь. Чем не пример? Ну их, эти вселенские чувства. Даешь среднюю любовь среднего класса! Иначе порезом руки не отделаешься — от Первого закона не открутиться.

Все это я и попытался объяснить Клео, но только дошел до Первого закона, как она испуганно посмотрела на меня и, не сказав и слова, ушла. Слушать меня не стала!

Тогда я начал бомбардировать их письмами, чуть ли не трактаты отсылал на тему Первого закона, и до того увлекся, что иногда мне казалось: еще чуть-чуть — и я отгадаю его тайну и пойму, почему именно мир так безжалостен к высокому чувству. Увы, Артур меня сразу послал подальше. А что еще ждать от упрямого провинциала? Клео отвечала мягко, но только по форме. Самое плохое: их встречи продолжались, а недельный срок таял на глазах.

Тогда я принялся строить козни по их спасению всерьез.

Женщины в десять раз сильнее мужчин поддаются страху — зная это, я решил ее напугать. Наклеил бороду и, когда Клео шла по улице, на арендованной на чужое имя развалюхе врезался рядом с ней в столб. И что вы думаете? Они встретились в тот же день. Безумцы! Но я уже закусил удила и через подставное лицо арендовал квартиру, балконом выходящую на место их свиданий.

Представьте мизансцену. Вечер. Артур стоит под балконом с цветами. Я затаился на балконе с кирпичом в руке. Мы оба ждем ее.

Появилась Клео. Пока они целовались, я приготовил орудие устрашения. Именно мой кирпич свыше и должен был послужить предостережением влюбленным, напоминанием о безжалостном Первом законе.

Я замахнулся. Вы не представляете, как тяжело с высоты третьего этажа не попасть кирпичом человеку по голове. Он ведь не стоит на месте, а так и норовит шагнуть под траекторию. А тут еще подсознание под локоть толкает. Сознание собирается шарахнуть кирпичом рядом с Клео, хочет ее напугать, а подсознание упрямо тащит руку в сторону, выцеливает сибиряка.

Кирпич ухнул вниз, я шмыгнул с балкона. Когда крики стихли, осторожно выглянул в окно. Нда… подсознание, как всегда, победило. Клео хлопотала над Артуром, а тот распростерся на асфальте с окровавленной головой. Как я струхнул — на кирпиче остались мои отпечатки пальцев! — как мчался из проклятой квартиры.

Два дня я провалялся в постели: болел, дрожал, пинчера гладил. Ждал, когда арестуют за убийство. В лихорадочном сне даже увидел виновника Первого закона. Кто-то в темном плаще явился моему внутреннему взору. Он подходил все ближе, я уже видел его лицо и то ли нимб, то ли рога над головой. И вдруг темная фигура растаяла, махнув на прощание то ли хвостом, то ли электрическим проводом с вилкой на конце.

На третий день кибермаг всеведающий сообщил, что Артур отделался легким сотрясением мозга и синяками. Я тут же выздоровел, пинчера из кровати вышвырнул и мигом выяснил, что Клео вовсю ухаживает за своим больным, и видятся они теперь постоянно.

Пока болел — поклялся: если не попаду в тюрьму, перестану пакостить влюбленным. Через день клятва показалась мне глуповатой. А через два дня я наконец-то придумал, как разлучить эту парочку. Я хохотал от наслаждения, обдумывая свой замысел, — он получился совершенно гениальным. В нем я уже выступал не мелким бесом, а сущим дьяволом! Оставалось осуществить план, хотя мой же триста второй закон гласит: гениальных планов не бывает.

До конца «безопасной» недели оставались считанные часы. Я уговорил их встретиться со мной, все приготовил и…

Они исчезли.

Вчера еще ходили по улицам мегаполиса, покупали батоны в булочных, пили по утрам кофе и вдруг испарились, будто перемахнули через невидимый барьер и растаяли в неведомом мире.

Дома, на работе — нет. В новостях ни следочка. На некоторое время я впал в ступор, будто шел по улице и уперся в невидимую стену. Где они? Попали в катастрофу? Или жизнь заманила их в какую- то ловушку… Ловушку?

Я бросимся к домашнему компьютеру, затем — в Сеть, где и отыскал все подробности д-шахматного варианта «веронская ловушка». Кстати, что за странное название? Может, ПК, который это придумал, был из Вероны? На этот раз я ознакомился с вариантом чрезвычайно внимательно. Затем долго перебирал оставшиеся после ремонта инструменты и отправился в офис.

— Зачем тебе такой большой молоток? Что-то чинить будешь? — со свойственным современным компьютерам лицемерием спросил кибермаг и завилял колесиками.

— Кого-то убивать, — попытался я приблизиться к другу.

— Не надо, Тит, — Пек шмыгнул в сторону. В глаза не смотрел, видеокамеры бесстыжие свои потупил.

— Они не д-шахматные фигуры, они люди, Пек. — Загнав кибермага в угол — это легко, когда имеешь железный аргумент в руках, — я сказал все, что о нем думал.

Раскусил я и Пека, и простой до подлости смысл его «веронской ловушки». В этом варианте черные провоцируют белых на атаку, выстраивают барьер, а когда белые барьер преодолевают, они тут же гибнут под ударами черных фигур. Это в д-шахматах. Но все повторилось и в жизни.

Пек заманил Клео и Артура в любовь, а своим запретом поставил перед ними барьер, вход в дьявольскую западню. За барьером травка всегда зеленей! Но кроме великой любви, там и Первый закон поджидает. Клео с Артуром рванули за барьер и погибли, а этот электронный мудродей получил эстетическое наслаждение от красивой комбинации. Еще бы, как ловко он двигал живыми шахматными фигурками, как красиво сыграл ими любимый вариант, как ловко заманил их в «веронскую ловушку».

Под обличениями стол только ножками сучил и ковырял колесиком паркет. Я же упивался своим благородством, жалел бедных влюбленных, забыв еще кое-кого.