Искатель. 2009. Выпуск №9

Как-то в одном из кабинетов, где сидел человек, в обязанностях которого было помогать таким, как Сашка, он услышал: «Так что же вы хотите?» Сашка сказал: «Чтобы меня никто не трогал». И добавил, не козыряя: «Я в Чечне был». В ответ прозвучало ленивое: «Не я вас туда посылал». После этого Сашке оставалось либо выматериться, либо молча выкатиться из начальственных апартаментов. Он выбрал последнее и больше никого ни о чем не просил. Вообще никого.

А жить становилось совсем не на что. По специальности работы не было и не предвиделось. Пенсия по инвалидности крошечная. О том, чтобы просить милостыню, как это делали многие из потерявших кто руку, кто ногу, кто надежду его собратьев по оружию, Сашка даже не думал. Стыдно-то как! Он стал читать объявления в бесплатных рекламных газетках, попробовал быть «кукушкой» на телефоне, но сосед перерезал провод и был готов довольствоваться мобильником, лишь бы лишить Сашку и этого грошового заработка.

Потом Сашке повезло: подвернулась работа уличного торговца «на проценте». Он добирался утром до станции метро, туда же привозили столик и товар. И до вечера. Торговля шла из рук вон плохо до тех пор, пока сердобольная тетка, иногда ставившая свой овощной лоток рядом с ним, не посоветовала ему надеть военную форму.

— Ты пойми, чудак человек. Тебе от этого прямая выгода. Когда мужчина в форме, у покупателя к нему другое отношение. Уважительное. Это в крови у нас, понимаешь? А ты еще и на коляске. Тоже плюс, прости Господи. Не из уважения, так из сострадания купят.

Он упирался до тех пор, пока выходцы с солнечного Кавказа, обеспечивавшие его товаром и отмазывавшие от милиции, не объявили, что закрывают «точку». Сашка упросил их подождать неделю и на следующий день надел свою старую полевую форму.

Торговля пошла. Права оказалась тетка. И все бы ничего, хозяева успокоились, жить можно, но не заладились у Сашки отношения с кучковавшимися у метро беспризорниками. Как сообразил что к чему, тут же наотрез отказался продавать им клей «Момент».

— Так вот почему они на тебя налетели.

Сашка кивнул:

— Они, когда вместе, все безбашенные, ничего не боятся. Только бы нанюхаться, кайф словить. Видел, несколько тюбиков все равно стащили.

— Поедем ко мне, — сказал Андрей, поднимаясь. — Сегодня у меня переночуешь. А с твоими соседями я разберусь.

— И не думай! Они тебя по судам затаскают, с них станется. Ты их не знаешь.

— Вот и познакомимся.

Родители Андрея встретили их охами и ахами. Не предупредил! У нас и к столу подать нечего! На коляску Сашки они, казалось, и внимания не обратили.

— Кушайте на здоровье! — полчаса спустя потчевала гостя мама Андрея. — Вот курочка. Лечо попробуйте. Андрюша хвалил.

— Ты лучше рюмки достань, — попенял жене Горбунов-старший, Георгий Иванович. — Друзья встретились. Положено!

Появились рюмки, заплескалась в них водка.

— Завтра в яхт-клуб поедем, — сказал Андрей. — У меня там все схвачено. На вахте будешь сидеть. Зарплата невеликая, но на первое время хватит, а там, глядишь, что-нибудь получше подыщем.

— Что же вы ничего не едите, Саша? — опять всполошилась мать. — Вы ешьте, а я пока постель вам приготовлю.

— И мне, пожалуй, на пост пора, — сказал отец. — К телевизору.

Родители понимали, что Сашка чувствует себя не в своей тарелке, и таким незамысловатым образом проявляли деликатность.

Они еще долго сидели на кухне. Разговаривали, и все, о чем бы ни говорили, было интересно обоим. Далеко за полночь отправились спать. Опершись на подлокотники кресла, Сашка рывком выпрямился, привычно повис на костылях и направился в ванную. Андрей не мог на это смотреть — отвел глаза.

Мать постелила другу на кресле-кровати.

— Удобно? — спросил Андрей. — Может, лучше здесь, на диване?

— Все отлично, — сказал Сашка. — Ты спать хочешь?

— Нет.

— И я нет. Поговорим?

Заснули под утро. Вернее, Сашка заснул. Андрей же еще долго ворочался, против воли вспоминая, как Сашка, отказавшись от помощи, ловко преодолел две ступеньки перед подъездом и как смутился, когда увидел, что до площадки, на которую выходили лифты, целый лестничный марш. Он стал отстегивать от спинки кресла костыли, но Андрей развернул коляску и втянул ее наверх. Коляска подпрыгивала на ступеньках, и эти толчки болью отдавались в сердце Андрея.

Наведя блеск на «мельницу», Андрей спустился в каюту и приготовил кофе. Не спеша выпил. Проверил, как работает спутниковый телефон. Хорошо работает. Просто отлично. Потом достал карты, лоции. Полистал справочники. Может быть, все же по северному маршруту?

Пушка выстрелила в третий раз. Андрей дернул себя за ухо, поднялся и посмотрел на кресло, в котором сидел. Будто наяву он увидел друга, склонившегося над штурманским столом: неподвижные ноги на деревянной приступочке, в одной руке карандаш, рядом с другой старинный морской хронометр.

На соседних яхтах застучали лебедки, заскрипели, скользя по тросам, карабины парусов.

— Ну, поехали! — сказал Андрей и не устыдился плагиата.

Глава 4

На палубе все было готово к подъему парусов. Яхты справа и слева размыкали объятия: спортсмены сматывали канаты и поочередно выводили свои суда из марины на чистую воду. Если бы рядом возвышались мачты «Мелинды» или «Громовержца», яхты четвертой группы выглядели бы утлыми лодчонками, на которых не то что в океан, на прогулку вдоль пляжа выйти боязно. Однако сейчас, в отсутствие «монстров», они выглядели достойно, а их шкиперы сверкали гордыми белозубыми улыбками.

Говард аккуратно отошел от «немца» и поднял грот¹⁷. Ветер наполнил парус. Теперь очередь за стакселем¹⁸.

Оставшееся до выстрела время яхты лавировали, стараясь выбрать наиболее выгодную позицию: считалось особым шиком первым преодолеть стартовый створ, хотя никакого практического смысла в этом, учитывая протяженность трассы, не было.

Когда «Снежинка» оказалась радом с «Северной птицей», Говард крикнул:

— Две… Три… Четыре пинты черного!

— Для начала? — уточнил Горбунов. — Устроим пивной забег.

— Тогда уж заплыв. Но учти: американцы — лучшие спринтеры!

— А русские — стайеры. Имей в виду, хорошо смеется тот, кто смеется последним.

— Еще лучше, кто без последствий. При пивном заплыве это особенно актуально.

Напрягая голосовые связки, они перебрасывались шуточками, скользя борт о борт, и тут ухнул долгожданный выстрел. Казалось, все тридцать шесть яхт группы на мгновение застыли и… рванулись вперед.