Искатель. 2011. Выпуск №11

— И отправной точкой был, конечно, сон жены Куравлева! — воскликнул Жаров.

— Только не в том таинственном смысле, как ты мне навязываешь. Все просто и утилитарно: сон лишь подсказал сценарий убийства. Куравлев давно задумал убить свою неверную жену, он совершил казнь чужими руками и по схеме ее сна. Но вот что самое интересное. Мы искали маньяка среди каких-то официантов, квартиросдателей… На самом деле Быков, будучи другом Куравлева, рассказал ему кое-что о своей жене. Может такое быть на дружеской пьянке? Именно в тот день, когда Куравлев добывал свое алиби в гостях у Быкова. Куравлев решил и ее покарать, жену Быкова. И сегодня его сообщник это сделал. Быков расправился с сообщником. Правда, в эту теорию не вписывается сон жены Быкова. Впрочем, — Пилипенко поднял глаза к небу, — этот сон вообще ни во что не вписывается…

— А это уже я могу объяснить, — сказал Жаров. — Это так же реально. Никакой мистики. Вспомни пионерлагерь. Ведь дохлая крыса так напугала девчонок, что одной из них потом приснился такой же сон, только про огромную лягушку…

— Точно, — оживился Пилипенко. — Пришлось нам еще утром ловить лягушку на водопаде, чтобы бросить ей в постель.

— Я об этом и говорю, — продолжал Жаров. — Женщины были знакомы друг с другом. Я имею в виду обеих жен — Куравлева и Быкова. Возможно, первая рассказала свой сон второй. Тут ее убили. Второй, от эмоционального потрясения, тоже мог присниться подобный сон. Это вовсе не противоречит даже твоей теории, которая мне кажется сомнительной.

— Что же в ней не сходится?

— Не совсем понятно, зачем Куравлев промерял время для своего сообщника, — сказал Жаров.

11

Пилипенко собрался было что-то возразить другу, но тут из-за поворота вывалила небольшая толпа. Несколько человек шли молча, очень близко друг к другу. Что-то было в них странное, отталкивающее. Когда они вступили в круг фонарного света, Жаров понял, что это и есть они — ряженые в костюмы цирковых клоунов борцы за нравственность.

Они остановились напротив дома Быкова. Один из клоунов указал ладонью на дом. Все обступили его.

— Каким образом они узнали, что произошло здесь несколько часов назад? — пробормотал Пилипенко.

Клоун, с неугасимой улыбкой на лице, стал что-то рассказывать, делая ладонями жесты, будто изображая движения самолетов. Другие клоуны слушали, кивая. Их красно-белые улыбки покачивались вверх-вниз.

Пилипенко открыл дверь машины, Жаров открыл свою. Клоуны, оглянувшись, замерли. Казалось, они приветливо улыбаются людям, которые быстро шли к ним, огибая группу с обеих сторон.

— Милиция, капитан Пилипенко, — сообщил следователь. — Всем оставаться на местах.

Ряженые заговорили все сразу, из-под масок доносились их глухие голоса.

— Мы частная зарегистрированная организация! — объявил один.

— Мы не нарушаем общественный порядок, и все совершенно законно, — уточнил другой.

— Мы абсолютно не пьяны, — зачем-то добавил третий.

— Нас привел сюда наш коллега! — сказал четвертый, указывая на пятого клоуна, того, кто рассказывал, показывал и был центром компании.

— Откуда у коллеги информация о месте преступления? — строго спросил следователь.

На несколько секунд все замолчали, переглянувшись. Жарову почудились под красными пластиковыми улыбками рты, искривленные недоумением, будто это был глупый, ужасно неуместный вопрос.

— Да я просто живу в этом доме! — сказал пятый клоун глухим голосом, который все больше проявлялся и звенел по мере того, как клоун стягивал маску, разваливая по плечам светлые кудрявые волосы.

Четверо других клоунов тоже сняли маски — они оказались довольно молодыми мужчинами и женщинами.

— Это вы? — удивился Пилипенко. — Квятковская Анна! Конечно, я вас помню: вы тоже принадлежите к секте?

— Мы не секта! — подал голос белобрысый парень.

— А массовая, борющаяся за реставрацию нравственности организация, — добавил лохматый рыжий клоун, немного заикаясь, будто перебрал лишнего.

— Молчать! — взвизгнул Пилипенко, вскинув палец к небу.

Гвалт, готовый опять начаться, мгновенно оборвался.

— Сейчас заберем вас всех в вытрезвитель, — низким страшным голосом сказал Жаров.

Пилипенко обернулся к нему:

— Это и есть соседка Быкова. Третье железное алиби.

— Я и привела своих друзей, посмотреть на дом, где произошло убийство грешницы. Что тут такого?

Следователь игнорировал вопрос, посмотрев куда-то вверх. Склон в этом месте был нарезан на террасы: сразу над двором Быкова возвышался другой частный дом старинной постройки, с большим балконом, огороженным точеными перилами.

— Это ведь ваш балкон? — спросил Пилипенко.

— Ну да! — ответила Анна.

Он осторожно взял ее за рукав, чтобы отвести в сторону от прочих клоунов. Жаров успокоил заволновавшихся клоунов ладонью и присоединился к следователю.

— Превосходный наблюдательный пункт, — сказал Пилипенко. — Во время убийства вы были дома?

— А в какое время произошло убийство? — спросила Анна хитрым голосом.

Пилипенко усмехнулся.

— Весь вечер я провела на собрании, — продолжала девушка, — пошла туда сразу после работы. Только забежала домой поужинать. Вот и узнала все. Вернулась в наш клуб и привела сюда друзей.

— Очень хорошо, — сказал Пилипенко. — Между прочим, один вопрос. Ведь это вы бросили брошюру в почтовый ящик Куравлева Евгения?

— Конечно, это мой участок, на Рабочей. И ваш сотрудник уже снял мои отпечатки пальцев.

Анна была в легких белых перчатках, она держала свою маску в обеих руках, словно водолаз шлем. Все остальные тоже были похожи на бригаду водолазов, только что поднявшихся из акватории порта.

— Поэтому и вопрос, — сказал Пилипенко. — В начале месяца было тепло, насколько я помню. Но вы, наверное, все равно были в перчатках, так же как сейчас?

— Вовсе нет, почему? Разносить корреспонденцию — одно, а участвовать в акциях — другое. Перчатки — это часть костюма, вы ж видите!

Разговор был исчерпан. Анна присоединилась к остальной группе, и все они молча двинулись по улице вниз, отбрасывая в желтом свете фонаря на асфальт длинные тени.

12

— Квятковская Анна проходила как свидетель алиби, — задумчиво проговорил Пилипенко. — Без нее алиби Куравлева не было бы таким железным, поскольку двое свидетелей все-таки были пьяны.