Искатель. 2011. Выпуск № 12

— То, что удалось найти вторую модель, вам помогло?

— Конечно. Я мог бы рассчитать следующую точку с точностью до минуты, пожалуй.

— И седьмая модель должна возникнуть… — начал Беркович.

— Я не знаю! — воскликнул Вайншток. — Если был бы жив Натан, то время — завтра в восемь часов утра. Но Натана нет, и что и когда будет происходить… Может, нужно эвакуировать весь дом? Или город?

— При чем здесь…

— Старший инспектор, говорю вам: я убийца! Думаете, я шучу? Послушайте, я ничего не мог сделать для Натана, ничего! Своей судьбой он распоряжался сам. Я думал, что это был стихийный процесс, а оказалось, что Натан управлял им сознательно! Он хотел подарить Лее идеальную куклу! Он на этом свихнулся! Он плевал на мои предупреждения! Мы поссорились, и он попросил меня не приходить! Попросил? Нет, вытолкал меня за дверь и сказал, чтобы я больше не переступал порога их квартиры. Он не понимал, что делал. Это эволюционный процесс. В любой эволюции происходят качественные скачки, мутации, следующее звено может оказаться совсем не таким, каким его себе представляешь, экстраполируя из предыдущих. Как возникли птицы? При непрерывной, без скачков, эволюции наземных тварей крыло вряд ли могло появиться, понимаете? Я говорил это Натану! Говорил, что он не знаток ни физики, ни биологии, все понимает поверхностно, о последствиях не думает! А он твердил свое. Повторял то, что я ему рассказывал о квантовой эволюции, но понимал по-своему, у него был искаженный взгляд на вещи! Лея для него была всем, понимаете? Свет в окошке, единственная и неповторимая девочка, он ее боготворил, но держал в строгости, и это противоречие съедало его изнутри. Не думаю, что Рина его понимала. Для Рины Лея — обычная девчонка, хорошая, любимая, но ничего особенного, понимаете, что я хочу сказать? Рина — нормальная женщина, немного приземленная, немного замученная неинтересной работой и бытом, а Натан, вынужденный сидеть дома со своими мыслями и своим уже искаженным отношением к окружающему миру, воспринимал в моих объяснениях внешнее, а остальное… сомнения, неуверенность, понятие об ответственности… для него это был пустой звук.

— Вы думаете, что Фредди Крюгер мог специально…

— Фредди Крюгер? — непонимающе переспросил Вайншток.

— У кук… у моделей были собственные имена, — сказал Беркович. — Последнюю мы назвали Фредди Крюгером. По ассоциации с…

— Понимаю, — пробормотал Вайншток.

— Это и был предсказанный вами качественный скачок в эволюции моделей? — поинтересовался Беркович. — Остро отточенные руки-ноги? Мутация?

— Я убийца, — глядя на свои ладони, сказал Вайншток. — Улик против меня не существует. Ничего у вас нет, кроме моего признания, а оно не доказательство, верно? Мало ли что я могу наговорить в состоянии аффекта?

— Вы не могли рассчитать, что у следующей модели будут такие острые грани. Вы не могли точно рассчитать время и тем более место появления. И уж тем более вы не могли знать, что Натан будет лежать на диване, а модель возникнет над ним и убьет его.

— Не мог, — согласился Вайншток, не отрывая взгляд от собственных ладоней, будто по ним читал книгу своей будущей жизни. — Знаете, старший инспектор, я восхищаюсь вашей логикой. Или интуицией? Как, не зная физики, вы поняли… Но психологию и ее связь с фундаментальными законами природы вы все-таки недооцениваете. Конечно, я не мог рассчитать все с точностью до метра, не мог задать квантовой эволюции то или иное направление. Я — не мог. Я был в этом процессе сторонним наблюдателем. А Натан — наблюдателем активным. Понимаете? Вижу, до вас это еще не дошло.

— Объясните, — спокойно сказал Беркович. — Кое-что я и сам начал понимать. Давайте так. Я расскажу свою версию, а вы меня поправьте, если стану ошибаться.

* * *

«Все смешалось в доме Облонских… Нет, это я так. Вроде эпиграфа. Вот странно: фраза, относящаяся к семье, к людям и их отношениям, прекрасно описывает физику мироздания и дает ключ к разгадке трагедии. Два смысла, и нужно учесть оба, чтобы понять, почему погиб Натан Альтерман. Все смешалось в их доме, когда Натан остался без работы и пролеживал дни на диване, размышляя о том, как безрадостно проходит его жизнь. И все смешалось во Вселенной в первый миг после Большого взрыва, когда рождались элементарные частицы материи.

Натан искал новый смысл своей жизни, и тут появились вы с Марией. Разговоры, которые Натан вел с вами, были не просто разговорами о жизни и квантовой физике. Вы на нем испытывали, понятны ли ваши построения — поймут ли вас, если вы будете выступать в достаточно неподготовленной аудитории. Прежде чем рассказывать о квантовом запутывании студентам, вы приходили к Натану и читали лекцию ему. Он задавал вопросы, и вы корректировали свои выступления.

Через полгода… Не знаю, может, прошло больше времени? Как бы то ни было, Натан начал разбираться в том, о чем почти никто в мире не имеет представления. Ни малейшего, хотя вы уверены в том, что знать это должен каждый, потому что от мыслей, желаний, поступков каждого из нас зависит не только наша жизнь, но в какой-то мере — небольшой, конечно, что такое человек по сравнению с мириадами галактик? — судьба Вселенной.

Я представляю ваши сомнения. В математике я не разбираюсь, но уверен: у вас есть математические доказательства, что на принципах квантового запутывания построен мир. С другой стороны, вы понимаете, что, отстаивая ваши взгляды, можете растерять с трудом завоеванную научную репутацию. В науке, как в искусстве, да как где угодно: завоевать место под солнцем очень трудно, а потерять репутацию можно в два счета, опубликовав единственную статью, о которой будут говорить: „Он занимается не наукой, а фричеством“. Где проходит граница между революционной научной гипотезой и квазинаучным предположением?

Это я к тому, что Натану вы рассказывали больше, чем писали в научных статьях. Вы рассказали Натану о парадоксе Эйнштейна, Подольского и Розена. Что произойдет, если два связанных общей волновой функцией электрона разнести на большое расстояние друг от друга. Перепутанность сохранится, и если изменится направление вращения одной частицы, это мгновенно будет воспринято другой — ее направление вращения тоже изменится, чтобы общее состояние системы осталось неизменным. Закон сохранения, верно? Самый фундаментальный закон физики — закон сохранения!

А если система состояла не из двух электронов, а из десяти, и все их состояния были изначально перепутаны? А если — и на самом деле было так! — в первые мгновения после Большого взрыва перепутаны оказались состояния всех без исключения частиц во Вселенной? За доли секунды Вселенная раздулась из-за инфляции, и частицы унеслись друг от друга, ну и что? Связь между ними сохранилась, перепутанность волновых функций осталась. Электрон, который крутится на орбите вокруг протона где-нибудь в вашей рубашке, связан с другим электроном, который за время жизни Вселенной оказался в галактике на расстоянии трех миллиардов световых лет.

Вы мне сейчас возразите. Электрон в вашей рубашке не тот, что был в начале эволюции Вселенной. Частицы взаимодействуют, одни уничтожаются, возникают другие. Это другой электрон, но перепутанность передается из поколения в поколение частиц, как передается наследственная информация в генетической молекуле.

Что-то есть в этом общее, да? Я не понимал. Куда мне с моими полицейскими мозгами? Сандлер кое-что объяснил, и сравнение с генетикой возникло само, оно и у вас наверняка возникло почти сразу — в отличие от меня, вы не могли этого не заметить.

Смотрите, что получается. Каждая следующая кукла более совершенна, чем предыдущая. Знаете, Гриша, я себя почувствовал в какой-то мере Уотсоном и Криком… сразу обоими… в тот момент, когда они поняли, как устроена молекула ДНК. Сейчас я понимаю ученых, готовых заниматься наукой, даже если не платят зарплату, просто потому, что это безумно интересно! В криминалистике происходит нечто подобное, просто задачи у нас другие, и ощущения отрешения не совсем совпадают…

Но я не о том. Эволюция. Я представил себе Вселенную… то есть не мог, конечно, представить ее такой, какая она на самом деле, я не астрофизик, понятия не имею о многих вещах, о которых знает студент первого курса. Я представил Вселенную, как невероятно огромный ящик, наполненный клубком тончайших нитей, связывающих друг с другом все частицы в любой точке пространства. Если что-то происходит с одной частицей, то, из-за перепутывания квантовых состояний, тут же меняется что-то в состоянии другой частицы, расположенной, возможно, в противоположном конце этого немыслимо огромного ящика.

Не смотрите на меня так, я понимаю, что мои рассуждения примитивны, и вы рассказали бы об этом процессе гораздо лучше и правильнее. Вы будете использовать термины, которых я не знаю, но суть явления останется той же.

Пока я прав, верно? Вы не перебиваете, значит, я, по крайней мере, не говорю чепухи.

Так о чем я? Из-за квантового перепутывания частица или атом в созвездии Лиры связан с атомом в созвездии Скорпиона… Не смотрите на меня таким взглядом, я знаю, что созвездия — просто проекции группы звезд на небесную сферу, это не физические объекты. Видите, я еще кое-что помню из курса физики. Неважно. Хорошо, буду точнее — атом в галактике М 35 связан из-за перепутывания волновых функций с атомом в галактике М 129. Я называю случайные номера, на самом деле это, может, и не галактики, мне без разницы. Просто эти атомы, разделенные миллиардами световых лет, как бы родные братья-близнецы, они вместе родились, и пока жива Вселенная, их судьбы связаны.