Искатель. 2013. Выпуск №10

В моем времени, повторяю я, чтобы свыкнуться с этой мыслью и стараюсь не пытаться вспомнить то, что снесет мне крышу: себя в шести идентичных мирах. Мне и сдвоенная память доставила неприятные минуты. Хорошо, что я забываю ненужное, как только перехожу в новую идентичную реальность.

Я сделал это. Они должны быть здесь — все шестеро. Лера. Алена. Гардинер. Симмонс. Миссис Куинберн. И Кейт.

И первой придет Лера.

Она уже прихо… Не здесь.

Я ничего не смогу понять, если Лера не будет сидеть рядом, держать меня за руку, шептать слова, которые мне нужны, и желать самого хорошего, что она может пожелать самому близкому человеку на свете.

Дверь приоткрыта, и Лера на мгновение остановится в коридоре, оглянется, она привыкла, что дверь в мою палату всегда закрыта, но сегодня все не так, сегодня и в ее жизни все идет не так, как раньше.

Шаги. Каблучки. Лера. Я уверен в этом.

Она на мгновение замирает перед полуоткрытой дверью, оглядывается по сторонам (я так предполагаю), тихонько протискивается в палату, закрывает за собой дверь, и собачка тихонько тявкает. Звук заставляет Леру вздрогнуть, она взволнована, только что поссорилась с Кеном.

Запах духов. Лера.

Она медленно проходит к столу, показания на экранах успокаивают ее, показания не меняются уже двести тридцать семь дней, на экраны можно не смотреть.

Лера коротко вздыхает и подходит наконец ко мне. Придвигает стул, садится и — знакомый жест! — берет мою ладонь, крепко пожимает ее всеми пальцами. Все хорошо, Лера. Все у тебя будет хорошо. Посиди со мной.

Я не слышу ее внешних мыслей, только дыхание — значит, я _ рассчитал верно. Этот идентичный мир бесконечно ближе изначальному. В пределах квантовой неопределенности, но с этим ничего не поделаешь.

Кто придет следующим? Последовательность я не рассчитал, не настолько я хороший математик. Смог задать тензор для подмножества, но продумать еще и последовательность — нет, не в состоянии.

Лера держит меня за руку и думает о своем, не обо мне, нервничает, пальцы то сильнее сжимают мою ладонь, то разжимаются, острые ноготки царапают, не больно, но чувствительно. Она тоже ждет кого-то?

Поворачивается ручка двери. Замирает. Кто-то пережидает в коридоре, когда кто-то пройдет мимо. По приглушенному звуку понимаю, что мимо проходит санитар, толкая коляску с бельем, она тяжелая и чуть поскрипывает.

Звук коляски удаляется, дверь открывается рывком, и я слышу, как со всхлипом вздыхает Лера, увидев вошедшего.

— Мама? — растерянно говорит она.

Это действительно Алена — запах ее духов смешивается с духами Леры, я перестаю их различать, это теперь и неважно, разве что появится Кейт, тогда еще один запах создаст причудливую смесь, в которой я ничего не смогу разобрать.

Алена обходит кровать, становится напротив Леры, наклоняется, опираясь ладонью о мой живот, будто я не человек, а точка опоры, и целует меня в губы… О Господи, и она тоже… Утром я не заметил бы разницы, но сейчас мне кажется, что жена вложила в поцелуй гораздо больше чувства, чем обычно. Новый контекст, послание — не для меня, скорее всего. Что она может мне сказать? Поцелуем Алена что-то доказывает себе.

Вспоминаю… Мы несколько месяцев были вместе, но еще не оформили отношения, чувства наши оставались свежими, каждый поцелуй отличался от другого такого же, каждое прикосновение обладало особой значимостью, и каждая ночь была первой, единственной и последней. Мы возвращались из кафе, где посидели с Олегом и Ольгой, знакомыми по институту, они недавно поженились, и Алена говорила, что общего между ними только имя, одно на двоих. Я выпил чуть больше обычного, и мы шли, обнявшись, я делал вид, что валюсь с ног, Алена делала вид, что удерживает меня от падения в лужу. Я повернул к ней лицо, невозможно было не поцеловаться, и поцелуй тот, будто случайный, но ожидаемый и необходимый, был в точности таким, как сейчас: будто вскользь и крепче, чем прижимаются друг к другу магдебургские полушария; скользящий, потому что иначе губ не оторвать…

Я потрясен. Или это лишь игра воображения?

Прислушиваюсь к разговору Алены с Лерой, важно каждое слово, каждая интонация, каждый вздох и, конечно, каждый взгляд, но о взглядах могу только догадываться.

— Кен ждет тебя в холле.

— Да? Я сказала ему, чтобы не ждал.

— Ты собираешься пробыть здесь еще долго?

— Мама, я тебе мешаю?

Пауза.

— Мне? — удивленно. — Нет… Я подумала, что ты…

— Что? — с вызовом.

Пауза. По-моему, Алена пожимает плечами. А может, мать и дочь смотрят друг на друга и взглядами говорят то, что я бы хотел услышать.

Разговор представляется мне… как бы точнее подумать… перевернутым. Фразы, которые произносит Лера, должна была произнести Алена. И наоборот. Я неправильно рассчитал? Эта идентичная реальность принадлежит к другому классу многомирий?

Без выводов. Только слушать.

— Ничего, — вздыхает Алена и добавляет, будто невзначай: — Я говорила с Дороти.

Кто это? Память подсказывает, будто двоечнику у доски на уроке географии: миссис Куинберн. Лера задерживает дыхание, а потом шумно вздыхает, будто ее ударили в солнечное сплетение.

Что такого сказала Алена?

— Мама, — голос у дочери сухой, как последний осенний лист, — все, что болтает эта женщина, — чушь.

— Да? — деланное равнодушие. — Может быть. Она…

Алена не успевает договорить. Быстрый укол страха, понимаю, что идентичная реальность сменилась, пугаюсь опять — на этот раз тому, что могу оказаться один, или Лера здесь одна, или Алена, но нет, дочь и жена по-прежнему стоят по обе стороны кровати, а за дверью громкий кашель. Нарочитый — так кашляет человек, предупреждая о своем присутствии.

Лера и Алена молча прислушиваются.

Мир замирает в предчувствии нежданного и ненужного. Ненужного — Алене с Лерой. Мне-то человек, стоящий за дверью, необходим, я даже понимаю причину, но кто там, пока не знаю. Я лишь задал тензор перемещения, это как задумать желание и активно думать о том, чтобы оно исполнилось. Никогда, однако, в моей жизни не случалось, чтобы задуманное исполнялось так, как я хотел. Бывало, происходили более приятные и нужные мне события, но всегда другие, не те или не совсем те, что загадывал.

В дверь тихонько стучат. Похоже — костяшками пальцев. Врачи, медсестры, санитары не предупреждают стуком о своем желании войти.

— Это кто еще? — удивленно спрашивает Алена.

Лера молчит — возможно, пожимает плечами.

Алена обходит кровать и решительно распахивает дверь — ей, мол, скрывать нечего, входите кто хочет.

— Ой! — голос Леры.

— Добрый день, — сухо произносит Алена.

— Я могу войти? — Это Кейт, голос ее звучит чуть насмешливо, она, похоже, наслаждается произведенным впечатлением.