Искатель. 2014. Выпуск №9
Шрифт:
— Франсуа-Пьер, что «помощница по хозяйству»? Разболтала чего-нибудь?
— Ничего подобного, господин комиссар.
— Как? Тебе не удалось ее разговорить?
— Увы. Не поддалась. Какая-то пришибленная, совершенно не современная. И откуда мадам Форси ее выудила?
— Об этом не спросил. Если что, наведаемся еще. Ну, как впечатление?
— Так, серая мышка и одета в цвета пожухлой листвы. Вроде бы не старая; похоже, даже моложе хозяйки, а вид увядший.
— Ох, ты эстет. Не могут же все быть хорошенькими. Женщины разные нужны. Это дело вкуса.
— Безусловно… А про хозяев ничего не рассказала.
— Говоришь, твердила как попугай, выходит без эмоций?
— Какие там эмоции, похоже, она не знает, что, это такое, Глазки опустила — и в одной тональности: та-та-та, та-та-та на все вопросы.
— Странно… Почему она не хочет говорить правду? Выгораживает хозяев? Что-то скрывает?
— По-моему, ей до фонаря как сами хозяева, так и то, что с ними происходит.
— Возможно. Не исключаю, что нам придется сюда вернуться.
— Вроде бы обычная, нормальная семья.
— Да, согласен… Но кто-то же убил Жака Форси.
Туссен вернулся с пленэра в хорошем настроении — более того, в приподнятом и бодром. За двое суток он написал как минимум три удачные картины. Такое случалось далеко не всегда, поэтому весело напевал грустные песни Шарля Азнавура. Настроение Туссена, к сожалению, жене не передалось, хотя Клотильда всегда искренне разделяла печали и радости мужа. Конечно, она была довольна, когда у Туссена ладилось и он не хандрил и тем более находился в. творческом подъеме. Клотильда все никак не могла справиться с щемящей грустью, взявшейся неизвестно откуда. Она опасалась, что муж заметит, что на душе у нее паршиво, и примет на свой счет, а ведь это совсем не так. И Клотильда улыбалась Туссену, напевала вместе с ним и, как обычно, хвалила, вполне заслуженно, его талант, упорство и работоспособность.
На ужин разморозила фрикадельки из говядины, сделала омлет и подогрела куриный бульон. Фрикадельки подала мужу с соусом тартар из соленых огурцов, как он любит.
Довольный и сытый, Туссен обнял жену и, наклоняясь почти к уху, произнес с только ему присущей интонацией:
— Пойдем в твою спальню…
Раньше Клотильда лишь услышит этот тембр любимого голоса, и «крепость» сдавалась с удовольствием. Проходили годы, Туссен погрузился в творчество, может быть излишне, перешел с реалистического изображения на абстрактное, и так совпало, что реже звучал сладостный призыв-сирена. Реже супруги Тостивены просыпались вместе в общей постели, все чаще каждый в своей спальне. А сейчас Клотильде совсем не до того. Как же быть? Испортить мужу столь не частое замечательное настроение? Конечно же, нет! И Клотильда, сдерживая-вздох обреченного, улыбнулась, обняла мужа и направилась исполнять супружеский долг.
Насмотревшись на мясное изобилие госпожи Форси, комиссар и инспектор изрядно проголодались. Они зашли в ближайшее кафе, но не только чтобы утолить голод, но и послушать местных завсегдатаев.
Луи Вермандуа не спеша доел луковый суп и приступил к котлете со сметанным соусом и брокколи. Франсуа-Пьер Фрежюс расправлялся с антрекотом, запеченным с ананасом и майонезом. Они ели и прислушивались к разговорам за соседними столиками. Реплики посетителей кафе лишь подтвердили то, что было известно — добряк, порядочный семьянин — о Жаке Форси. Сочувствовали вдове, сыну, негодовали на злодея, недоумевали, что тот лишил жизни милого
и степенного соседа при том как в Париже полно негодяев, которых ждет не дождется гильотина.Когда с обедом было покончено и выпит кофе с булочками, пришлось покинуть кафе.
— Куда мы, патрон, в комиссариат?
— На место преступления.
— Что мы ищем, господин комиссар?
— Убийцу, забыл?
— В траве?!
— Франсуа-Пьер, я начинаю опасаться за твои ответы квалификационной комиссии, а ведь осталось меньше месяца. Как бы из инспекторов не улететь в постовые.
— Господин комиссар, вместо того чтобы поддержать словом и делом как опытный коллега, вы насмехаетесь и пугаете.
— У нас ни одной зацепки, а ты считаешь, что мне весело! Ищи улики!
— Здесь все осмотрели в прошлый раз!
— Тогда было темно, а мы все сонные, могли что-нибудь упустить.
— Да тут, наверное, уже столько народу прошло…
— Погоди, это что?.. Клубок шерсти…
— Откуда он тут? Такой маленький, будто просто коричневый шарик…
— Шерсть в клубке сырая, но не мокрая. Значит, потерялся, когда дождь заканчивался, или после упал в мокрую траву. Потом шерсть подсохла. — Комиссар положил клубок в пакетик, что достал из бокового кармана, и опустил обратно.
Луи Вермандуа огляделся; впрочем, предместье это ему, хорошо известно. В пятидесяти метрах вход в. метро, по другую сторону громоздятся дома, между ними выглядывает отель.
— Франсуа-Пьер, придется порыскать вокруг, может, кто видел Жака Форси с кем-нибудь вместе. Я пойду в отель. Шансов мало, но может, повезет и он там останавливался.
— Вряд ли. Отсюда до его дома езды час с небольшим.
— И все же пойду. Не успокоюсь, пока не проверю. Встретимся в комиссариате. Найдешь что-то стоящее — звони.
Франсуа-Пьер пришел в комиссариат в то время, когда Луи Вермандуа вводил новые сведения в электронную базу уголовного дела об убийстве Жака Форси.
— А я оказался прав, мой юный коллега, — задорно сказал комиссар.
— Не такой уж я юный… О чем вы, патрон?
— Не скромничай… Жак Форси останавливался в отеле!
— Да ну!
— Именно! Он забронировал номер заранее на сутки. Приехал утром. Несколько раз выходил, но большую часть дня. провел в номере, а к вечеру его освободил.
— И что нам это дает?
— Пока не знаю. Надо подумать и искать. Что у тебя?
— Обрадовать нечем. От меня удача отвернулась. Не нашел никого, кто бы видел Жака Форси одного или с кем-либо.
— Жаль, но этого следовало ожидать, хотя не знаешь, где и когда повезет. Удача — дама чересчур капризная и переменчивая… Мне завтра с утра к дивизионному комиссару, а ты, как придешь, обзванивай гостиницы шестнадцатого округа за исключением квартала Ля Муетт, да еще в предместьях, хотя бы выборочно.
— И что спрашивать?
— Как — что? Был ли в числе посетителей, гостей, клиентов Жак Форси?!
Луи Вермандуа вошел в прихожую и тут же услышал: «Ура! Дедушка!» Это Даниэль бежал к нему из гостиной. Комиссар только успел снять и повесить плащ, как его ноги обхватил пятилетний внук. Дед поспешил поднять и поцеловать его и вместе с ним на руках отправиться к остальным домочадцам. Навстречу ему шла Мишель.
— Здравствуй, папа. Как дела?
— Нормально, дочка. По-прежнему ищем, кого-то находим, кто-то убегает, скрывается. Как ты? Как Ален?