Искатели потерянного ковчега. Индиана Джонс и последний крестовый поход

Но где же она сама?

Инди вышел из комнаты и услышал откуда-то приглушенный голос. Он осторожно пересек холл. Голос стал слышнее, было ясно, что кто-то поет в ванной.

— Эльза, это вы? — Он слегка приоткрыл дверь.

— Хэлло, Инди. — Она лежала в облаке пены и весело ему улыбалась. Вокруг горла было как будто ожерелье из прозрачных бусин, из пены выглядывало белое плечо.

— Послушайте, певунья, люди уже спать ложатся, — он вышел из ванной и облегченно вздохнул. Пусть себе спокойно плещется, не стоит ее беспокоить.

— Я сейчас выйду, — закричала она ему вслед.

Вернувшись в свою комнату, он еще раз огляделся. Наверное, тот, кто так покопался в его вещах, спрятался, когда Эльза вернулась из магазинов. Потом, стоило ей зайти в ванную, как он тут же сбежал.

Пересекая холл по пути в свою комнату, Инди взглянул на часы, прикидывая про себя, сколько времени ей потребуется, чтобы понять, что произошло, и сменить песенку.

Он усмехнулся, услышав ее испуганный крик, и стал ждать, когда она прибежит к нему. Вот послышались шаги, и Эльза распахнула дверь. Она была в купальном халате, с мокрыми волосами и расширенными от ужаса глазами:

— Инди, там, в моей комнате…

— Да, и в моей тоже.

Она покачала головой в изумлении.

— Что же они искали?

— Вот это.

Он достал из кармана заветную тетрадь отца, посвященную поискам чаши Грааля, и бросил ее на стол.

— Бумаги вашего отца. Оказывается, они были у вас…

— Ага, были.

— А вы помалкивали. Вы мне не доверяете.

Взглянув Эльзе через плечо, он увидел Броди и дал ему знак, что все в порядке. Тот понял, какой оборот принимают дела, и быстро исчез из виду.

— Я вас совсем не знаю. — Инди заглянул в ее светло-голубые глаза, ему ужасно хотелось провести пальцем по капризно надутой губке. Господи, подумал он, разве можно не поддаться ее прелести? — Но я хотел бы узнать вас получше.

— Я тоже. — Дыхание ее стало прерывистым. — С того момента, как тебя увидела в первый раз.

— И часто с тобой такое случается?

— Нет, впервые, и это очень приятно.

Он подошел к ней совсем близко и дотронулся до щеки.

— Не доверяй этому чувству, Эльза.

— Почему?

— Все дело в пережитой опасности, в том, что мы оба уцелели. Это нас и сближает.

— Да? — Она застенчиво улыбнулась.

Инди наклонился к ней и, ласково приподняв ее лицо за подбородок, осторожно поцеловал в губы, чуть-чуть отдающие зубной пастой. От ее кожи приятно пахло мылом. Она прижалась, и тогда он стал целовать ее все жаднее, а она, забыв обо всем, отвечала ему.

— Не оставляй меня, Инди, позаботься обо мне, — шепнула Эльза ему на ухо.

Он усмехнулся, развязывая пояс ее халата.

— Мне показалось вчера, что для искусствоведа, ты способна прекрасно позаботиться о себе.

— А что ты знаешь об искусствоведах, доктор Джонс?

— Ничего не знаю, зато я знаю, чего хочу.

— Рада за тебя, Индиана Джонс.

Она крепко схватила его сзади за волосы и притянула к себе. Поцелуй был длинным и глубоким, Инди даже немного прикусил себе губу.

Он вытер кровь с губы ладонью и сказал:

— Ты опасная женщина.

— Может быть. Такая же, как и ты.

Глаза ее блестели, дыхание было прерывистым. Улыбка изменила форму рта. Вечерний бриз, повеявший из окна, ласково раздувал ей волосы. Внизу на улице пел гондольер.

— Ах, Венеция! — сказал Инди тихо и прикрыл дверь спальни.

Австрия/Германия

Глава двенадцатая БРУНВАЛЬДСКИЙ ЗАМОК

Взятый на прокат «мерседес-бенц» плавно скользил вперед, следуя прихотям извилистой горной дороги в австрийских Альпах. Когда они отправлялись в путь, небо было чистым и ясным — почти синим. Однако после полудня горизонт заволокли тучи, и ближе к немецкой границе до них уже доносились раскаты грома.

«Подходящий денек для дружеского визита», — подумал Инди, бросив взгляд на Эльзу.

Та глядела прямо перед собой на дорогу. Светлые волосы были зачесаны назад, и в неярком, убывающем свете дня четко обозначились черты ее лица — высокие скулы, пухлый рот, прямой нос с несколько покрасневшим от холода кончиком. Инди вспомнил Венецию, проведенные вместе минуты, и, протянув руку, коснулся ее затылка. Кожа была холодной и сухой. Эльза повернула голову и улыбнулась с отсутствующим видом, словно мысли ее были занять чем-то важным.

Когда все будет позади, подумал Инди, ему и Эльзе придется… Впрочем, кто знает? Он что-нибудь придумает. Она уже расспрашивала его об университете и учебных программах по археологии и истории искусств, и даже намекала, что возможно посетит его — так что всякое может случиться.

Они въехали во двор Брунвальдского замка: он возвышался перед ними, грозный и загадочный, уставясь в пространство черными глазницами окон. Неприступный как скала, решил Инди. Интересно, где может быть комната отца, да и вообще, есть ли у него комната? Не сидит ли он, скованный цепями, в подземелье? А может, его уже нет в живых?

Нет. Так не пойдет. Сейчас не время для тоскливых мыслей.

Пока он еще не знал, как можно выяснить, где держат отца, а о том, как его спасти, он еще и не думал. Кроме того, сведения могли оказаться лишь выдумкой Казима, который, возможно, решил сбить его со следа.

— Вот и приехали, — спокойно произнес он, ощущая в затылке знакомое покалывание, которое всегда говорило ему о приближающейся опасности. Да, отец здесь. Каким-то шестым чувством он понял это.

— Впечатляющее место, — сказала Эльза.

— Ты что-нибудь о нем знаешь?

— Семейство Брунвальдов владело им в течение многих поколений. Они очень влиятельные люди в этих краях, но их недолюбливают.

Рядом с замком виднелся пруд с одиноко плавающим лебедем. Его длинная шея была грациозно изогнута, а белоснежные перья, казалось, светились на фоне темной водной глади. Инди вспомнил о лебеде в записках отца. Он обозначал один из этапов в поисках чаши Грааля, кажется, что-то связанное с преодолением своих слабостей.

Его слабостью была Эльза. Как путник, проведший долгие дни в пустыне без воды, вдруг попадает в спасительный оазис, так и он наконец нашел ее, женщину, о которой мечтал всю жизнь, которая единственная может утолить его страсть. Зачем же преодолевать такие слабости?