Искажение

Итак, ты и я стоим на высокой горе. Вокруг нас острые пики серых и коричневых гор, неровности суровых отвесных скал. Небо низкое- низкое. Эй! Ты слышишь меня? Я слышу. Но ты не замечаешь меня. Ты все еще выглядишь растерянной. Хорошо. Я проникну к нам в мозг, и буду шептать нам все, что происходит. Может так, тебе удастся понять, что стоит предпринять нам дальше, а я смогу соединить свои два сознания и вернуться в себя?

Тогда продолжим. Нам. Нет. Тебе кажется, ты можешь дотянуться до неба рукой, так близко и плотно нависают над тобой тучи. Они такие объемные и громоздкие. Тебе трудно дышать, хотя воздуха достаточно, что бы вентилирующие легкие удовлетворили твои кислородные потребности. И все равно. Из-за высоты и бесконечной цепи горных хребтов и ущелий – тебе очень тяжело дышать. Ты стоишь и смотришь на всю эту пугающую красоту. Минута. Две. Может двадцать минут проходит, перед тем, как первая рациональная мысль врывается в твое отсутствующее состояние. Включился рубильник, и мозг интенсивно стал генерировать мысли, больше похожие на спор или брань между рациональным и действительным.

– Почему я стою на горе? – подумали мы. Эта мысль сверлит твое сознание достаточно долго для того чтобы надоесть и глаза по обыкновению прищурились, а брови сосредоточенно соединились образуя складки усилия мысли на лбу. – Почему. Я. Стою. На горе…- продолжаешь думать ты, осторожно оглядываясь по сторонам. – Я не должна стоять на горе. – изучение пространства убедило тебя в том, что ты все таки одна, и ты действительно стоишь на краю вершины. – Так, так. Нет. Я. Я не могу быть здесь. Я же помню. Конечно. Я все помню. Все. Кроме того как я сюда попала. Возможно это сон. – убеждения и отрицание аномального, является нормой и самой серьезной преградой в мире ирреального. – Утро. Я точно утром пила чай. Да я это помню. Это было сто процентов. Потом был душ. Конечно! Я каждое утро умываюсь. Ну, почти каждое. В основном каждое. Да. Я принимала душ. – возможно для лучшего восприятия, и подтверждения наличия физического присутствия, ты вертишь рукой, а потом ощупывая свое лицо и конечности, после чего устало и громоздко усаживаешься на камни. Отлично! Мы начали двигаться! Очень хорошо! Сработало! Значит продолжим.

Твои ягодицы очень четко почувствовали приземление, так, что ты невольно скривилась, потирая машинально место болезненного приземления и ты продолжаешь рассуждать – Да. Я на горе. Нет. Утро. Утро…Что же было потом? Потом я вышла на улицу. Да, я вышла на улицу. Точно вышла. Я еще встретила знакомое лицо и кивнула ему или ей…Не помню точно кто это был, но кто-то, кто тоже улыбнулся. Да. Лицо улыбнулось, и я услышала. Точно услышала последние звуки приветствия, больше походящие на шипение, чем на вменяемое «здравствуйте». Да. Это точно. Я это помню. – ты продолжаешь сидеть и поглаживать себя по голове. Потом тебе приходит идея проверить черепную область – все ли на месте, нет ли травмы головы или ушиба. Данные исследования не привели тебя к вразумительным результатам, и ты нахмурилась. – А что же потом? Потом…Не помню…Дрянь какая-то! – ты начинаешь злиться. Хотя толком, еще не знаешь на что или на кого. Вынести обвинительный иск пока еще не кому. И объяснения данной ситуации, еще не составлены. Но есть один раздражающий факт – ты на горе. И ты не спишь. Мышцы и мякоть, на которой покоится твое тело, начинают затекать, неметь и тебя это тоже раздражает! Ибо это прямое доказательство, что ты все же не спишь. Разминка глаз: открыть – закрыть, плотно прижать и широко вытаращить – приводят только к законным световым кругам вокруг роговицы и болезненным ощущениям, которые в очередной раз доказывают неумолимое присутствие здесь и сейчас. – Просто ерунда…Не может этого быть. Я и на горе…Какой горе? Какой страны? У нас есть горы? – раздражение сменяется изучением географической особенности своей страны. Рваными лоскутками мелькают изученные еще со школьных лет уроки географии. Там же тесниться хаотичные обрывки чужих стран и кадры научно-познавательных передач. Мозг упорно старается припомнить, и идентифицировать картину перед тобой с известной ему местностью, как будто это поможет ему выбраться из сложившейся ситуации. Он продолжает перебирать картинки, ушные раковины нащупывают лекции и отрывки фраз о разных континентах, но! Эта временная модерация ни привела, ни к чему вменяемому и ты возвращаешься к агрессии. – Черт! Я. Я не знаю где я. – ты встаешь и за долгое время ступора и невидимой борьбы принимаешь единственное правильное и действенное решение. Ты оглядываешься назад и пытаешься оценить пути отступления. Вот мы, то есть ты, отошла от края и осторожно, словно неопытный первопроходец, шаришь ногами по каменистой почве, пытаясь спуститься куда-то вниз, уйти по дальше от края и начать куда-то идти. Хотя. При внимательном обозрении, ты бы заметила, что спускаться очень далеко и опасно. И скалистые, неровные дороги и коварные ущелья не сулят тебе особой свободы и спасения. Но пока ты смотришь только под ноги. – Хорошо, что я в обуви. – улыбнулась ты и сразу почувствовала ликование и радость, которая как ветер ворвались в твое бьющееся, волнующееся сердце и на короткий миг тебе стало легко и радостно. – Точно! Обувь это супер. О да! Как же хорошо нам быть в обуви! Это точно! А еще! Еще я не голая! Хорошо, что не голая, было бы очень глупо бродить по скалам голой. – ты начинаешь смеяться и постепенно, сама того не замечая произносить слова вслух. Это естественная реакция на тишину и одиночество. Когда наш мир переполнен звуками, какофонией, суетой и посторонними раздражителями, мы, в силу принятых норм и правил не имеем обыкновения говорить сами с собой. Подобная привилегия только у детей и стариков, ибо их сознание легко совмещает в себе несколько измерений и они свободны от навязанных законов. Конечно, к данной категории можно еще отнести умалишенных. Но их мир и сознание аналогично воспринимают реальность – одновременно в нескольких плоскостях, иногда и зачастую игнорируя первую – основную. Но история сейчас о тебе. А точнее о нас. И мы не сумасшедшие. Я это точно знаю. Наверное, знаю. Скорее всего. В большей степени уверена, что это так. Просто мы сейчас на вершине горы. Просто одни и просто пытаемся понять, в чем дело. Итак, ты продолжаешь идти. Твой путь под наклоном и потому тебе кажется, что ты спускаешься и это тебя тоже веселит. Но вот обрыв. Ты, наконец, отрываешь глаза от пристального слежения за траекторией ног и аккуратно, дабы не потерять равновесие, возводишь взор прямо. Предельно аккуратно, боязливо и нерешительно. Увидев крутые склоны и обрывы, тебе моментально становится дурно. Да и мне впрочем, тоже. Я шепчу тебе внутри себя. Ведь я, же тоже все вижу. И мне кажется, уже слышу не только себя , но и тебя. Значит, мы практически закончили воссоединение. Да. Страх лучший союзник! Мы возвращаемся в себя! Из легких вырывается глухой звук похожий на «ох», но он так обреченно звучит, что его проще отнести к упрощенной форме «о нет!».

– Твою мать. – вырывается наш голос в пространство, мы сказали это одновременно. Не стоит винить во всем популярный кинематограф, автоматическое грубое и яркое словосочетание отнюдь не следствие длительного воздействия, это просто наша суть, твоя, а точнее моя суть.

– Тихо-тихо. Присядем. Присядем и подумаем. – ты жалко и коряво присаживаешься на камне растопырив руки позади себя. Ноги дрожат и на особых местах появляются крупные алмазы пота, которые принято называть «холодными». Сердце колотится, в висках орудует поднявшееся с самих пяток давление и по всему телу вспыхнул жар. Ты снова задыхаешься и даже слышишь глухой и монотонный шум в ушах и груди. Это паника. Типичная и неизбежная. Любой, даже самый смелый человек может испытать приступ паники. Это происходит в независимости от его желания и убеждения в безопасности или увещевания в собственных силах. Это химическая реакция организма и с этим ничего не поделаешь. Мужчина ты или женщина, ты имеешь право впасть в панику, особенно если сидишь у края чертовски огромной пропасти.

Ты часто дышишь. Очень часто. Когда голова совсем закружилась и сердце практически пробило грудную клетку, твой замечательный мозг, включил защитную функцию – он снова принялся размышлять.

– Это паника. Это просто паника. Просто страх. – ты уговариваешь себя, шепчешь мокрыми губами о том, что это просто страх. Ты закрываешь глаза и как молитву повторяешь одно и тоже «паника, паника, страх». Ты жадно облизываешь губы, тебе першит горло и пока ты себя успокаивала, вдруг осознаешь, что хочешь пить. – Да. Пить. Пить. Я хочу пить. Мне нужна вода. Воды. Воды. Мне нужна вода! – это была плохая идея. Ты снова впадаешь в панику. Уже трусятся руки, а сердце еще больше выталкивает и будоражит кровь. Виски разрывает, ты в бреду думаешь только про воду. Это уже не просто паника. Это уже приближение сумасшествия. Вода, вода. Ты зациклилась на воде. Хотя я понимаю тебя. Оказаться на вершине непонятной горы, без воды и пищи – дело не из приятных. Хорошо, что ты пока не думаешь о еде. Очень хорошо. Думаю, если бы ты сейчас вспомнила о продовольствии – это тебя точно доконало. А пока ты только кричишь о том, как хочешь пить. Кстати, забыла сказать – ты уже не шепчешь – ты кричишь. И это, тоже отличная реакция организма на стресс.

Наоравшись вдоволь, ты резко замолчала и открыла глаза. Мокрые и красные, уставшие и вспухшие веки замерли. Взгляд завис где-то между пространством. Полагаю, ты не усердствовала в фокусировке и даже не думала ни о чем конкретно. Это особый взгляд, который наступает после психологической бури. Он парит как птица, которая долго набирала высоту, а потом, распластав крылья, просто парит, планирует над бездной, словом, просто летит куда-то. Так легко и отрешенно. Это твой взгляд сейчас. И благодаря этой минутной эмоциональной асфиксии, ты скоро придешь в норму. А пока ты просто сидишь. Тебе больше не нужна вода. И тебе совершенно не о чем думать. Это пауза. Как будто остановили фильм или музыку. Стало тихо-тихо. И ты очнулась только тогда, как только подумала о том, как же тихо и как здорово ни о чем не думать. Но! Ты уже подумала, значит мы очнулись!

– Я выберусь. Да. Я обязательно выберусь от сюда. – это твои слова. Это мои слова. И это хорошие слова. Эмоции почти пришли в норму и привитая в нас тяга к жизни при самом рождении, делает нас оптимистами даже в самых непредсказуемых ситуациях. – Выберусь. – одобрительно призналась ты и аккуратно встала, сопровождая свое решение громким и тяжелым вздохом. Мы выпрямились и просканировали свои органы. Это скрупулезное исследование выдало постановление о том, что все в норме: дыхание не сбитое, сердце колотится, но постепенно приобретает свой привычный ритм, ноги практически послушны, только легкая слабость в руках и мелкая дрожь в кистях, которую мы с легкостью одолеем совсем скоро, все позволяет нам продолжить свой путь. Правда, куда конкретно, мы решили не уточнять. Самое важное, что мы воссоединились. Теперь, я могу говорить только от собственного имени, принимать решения и двигаться в согласии с собой!

Глава 3. Скольжение

Я стою в воде. Мои ноги чувствуют влагу и мне некомфортно. Я не желаю двигаться и мне прохладно. Как высоко вода подступила ко мне? Я не знаю. Скорее всего, до колен, а может быть и выше. Нужно просто проанализировать свои ощущения, но для этого мне следовало бы пошевелиться. Но как это сделать? Не знаю. Столько мыслей. Рой разорванных лоскутков, бесформенные и необработанные молекулы кишат в моей голове. Я даже не могу с точностью сказать кто я. Как же это мерзко. Ладно. Нужно просто успокоиться. Дыши. Дыши спокойно и равномерно. Соберись. Да. Соберись, но как. Кто я? О. Этот вопрос, кажется, уже звучал. Да, точно. Как мне себя назвать? Как мне обратиться к себе? И почему я здесь? Нет, не правильно. Зачем я здесь? Нет, опять не верно. Все как-то несобранно. Хорошо. Давай еще раз. Вздох. Хорошо. Заново. «Что мне делать?» Вот! Отлично! Это меня больше устраивает! Правильно. Все верно! Что делать? Если я начну что-то делать, я смогу понять и адаптироваться к тому что, почему и зачем. Двигайся! Ну же! Давай! Я приказываю тебе! Иди! Смотри! Поворачивайся! Давай!

Нет. Ноги меня не слушаются. Странно. Почему? Мне нужно посмотреть на них. А как это сделать? Я только могу ощущать воду. А почему вода? Почему именно вода? Неважно. Главное что у меня есть ноги и им влажно. Да. Очень влажно. Так. Давай, как там тебя зовут, мне не важно. Делай шаг! Вперед! Давай мы можем! Мы? Почему мы? Забудь. Концентрируйся на шаге! Давай! Давай! Да!

Глава 4. Волны

Я лежу на дне черного океана. Смотрю в антрацитовое небо. Акулы не видят меня, а мне и не страшно, даже не холодно. Они кружат где-то высоко надо мной, но я продолжаю лежать так тихо, что могу наблюдать их хищные тени, которые лениво водят хоровод в поисках добычи. Крупные, скользкие и упругие – машины убийцы, восхитительные создания с омерзительным профилем, как же они огромны и скучны.

Только на самом дне, я вдруг отчетливо понимаю, что мне совершенно не интересно жить в океане. Мрачно и темно. Прохладно и влажно. Одиноко и совершенно скучно лежать на илистом дне. Случайные тени не замечают меня, назойливые водоросли монотонно прикасаются к моей бледной коже, а слепые моллюски изредка громоздятся на моем животе и совсем скоро покидают остров моего мертвеющего тела. Нет. Это не для меня. И неважно, что я сама упала в этот океан. По обыкновению, мне становится невыносим факт бездействия и я должна продолжить бежать. Плыть или бежать, лететь или ползти – главное куда-то во что-то упасть вновь – иначе я умру. И умру навсегда. Хотя какая разница – если верить птице, я давно мертва…

Глава 5. Страна солнца

Глоток воздуха. Такой отчетливый и непохожий на аспирационный опыт в океане. Я дышу. Жадно и страстно. Голова идет кругом, я чувствую стеснение в груди. Мне кажется, что я снова захлебнусь! Еще немного и я потеряю сознание.

С непреодолимым трудом я выбралась наружу. Старый, холодный колодец истощал сырость и зловония тусклых безжизненных вод. Мое тело в нелепой позе рухнуло на камни. Конечности онемели, руки и ноги не слушались моих желаний подняться. Сморщенная, бледная кожа с признаками первичной мацерации, достаточно быстро высохла на палящем солнце и стала сухой и грубой.