Искаженный мир

– Да у меня так, - поежился я. – Только вместо охотников я нарвался на сектантов…

– А? Так тебя недавно вытащили оттуда? – напрягся он.

– Ага, - грустно вздохнул я. – Я теперь гибрид…

Барти некоторое время молчал, а я молча ждал его реакции.

– Да, это беда, но пофиг, - махнул он рукой.

– Тебе все равно?

– Стремно, конечно, но ты рогами и щупальцами пока не обрастаешь, так что волноваться не о чем, - пожал он плечами. – Вот когда начнешь мутировать, тогда и разберемся. Только давай без щупалец, я слегка побаиваюсь осьминогов. Мне в детстве на голову такого кинули, а тот присосками прилип к коже, больно отцепляли. С тех пор такояки(1) не люблю.

– Хех, постараюсь, - усмехнулся я.

Мой брат не стал меня сторониться.

Блин. Мне теперь нужно привыкнуть к мысли, что у меня есть брат.

– Так на чем я остановился? – сказал он. – Короче, папа прибыл в город, а где его жена он не знал. Она могла появиться в другом месте, на другом конце континента или вообще в другом времени, а он остался один, - вздохнул брат. – Некоторое время он был в запое и депрессии, но потом услышал от кого-то теорию, что может путь домой и есть. А поскольку пить на тот момент ему было уже не на что, то загорелся целью найти путь домой. Вот с тех пор уже двадцать четыре года он путешествует по миру, изучает его и собирает разные слухи.

– Да, это похоже на него…

Папа всегда был активным человеком, который не мог сидеть без дела. Да и туризм очень любил, а потому, когда представлялась возможность, он сразу же брал нас с мамой и ехал куда-нибудь, да она и сама предпочитала путешествовать.

Порой они с мамой уезжали куда-нибудь на пару недель. Ездили в поход в горы, а потом показывали свои фотографии с Карпат, Кавказа и многих других мест.

Меня они с собой не брали, так как я был еще слишком мал, но готовили и прививали мне любовь к туризму. Жаль после тех событий эта любовь во мне погасла.

– Погоди, а где в этой истории появляешься ты? – спросил я.

– Папа, несмотря на то, что нашел себе цель, но заливать горе алкоголем не прекратил, - продолжил Барти разливая чай по кружкам. – А потому, когда возвращался из экспедиции часто шел в бар и пил, чтобы не вспоминать о плохом. Ну и пил он в Гильдии Охотников, где барменом работала моя мама. Она была с ним в дружеских отношениях, они много общались, и он ей нравился, но тот всегда был в трауре и печали по потерянной семье, потому не пыталась с ним заигрывать. Но однажды он напился сильнее обычного и домой уже пойти не мог, потому она решила дотащить его сама. Принесла, осталась на ночь и решила утешить бедолагу, а на утро ушла. Он так и не узнал, что случилось, а она, стыдясь своих действий, скрыла от него все и не говорила ему правды. Папа и так месяцами пропадал, потому ничего и не узнал.

Барти неожиданно погрустнел, и некоторое время смотрел на свою чашку.

– Потом, она все же рассказала ему правду, но наша семейная идиллия была разрушена несчастным случаем... После этого, папа взял меня к себе и с тех пор вот уже двенадцать лет мы живем вместе, и он воспитывает меня.

– Соболезную…

– Ничего, - грустно улыбнулся он. – Привык уже.

Он пытается выглядеть спокойным, но его явно это гнетет.

– Значит, папа еще не скоро придет, - вздохнул я.

– На этой неделе вряд ли, - покачал брат головой. – Он сам знает, как ездят поезда и из-за снежных бурь мы отрезаны.

– Погоди, каких снежных бурь? – не понял я. – Сейчас же вроде весна.

– А, да, ты же не знаешь. Вон, - он указал на большую стену.

Там висела большая карта континента. У меня вроде как она тоже загружена, но посмотреть я еще не успел. Континент чем-то по своей форме напоминал мне Америку, только как бы повернутую на бок. Такие же два больших материка связанных друг с другом небольшим проходом, только восточный и западный вместо северного и южного. Западный материк, где я сейчас находился, назывался Вирмланти, восточный – Ярнтория.

Вирмланти разделялся на несколько мест с полями, горами и вулканом. В центре находилась большая и открытая область именуемая Гринвейлом. Справа от нее огромный горный массив, а за ним заснеженные земли Хаммерланс. Слева же находились каменистые земли Дахакара, на юге от нее степи Леонидарис, ну и на севере сначала было место, что соединяло несколько других – Междуземье, а на самом верху окруженная цепочкой гор Тараскария.

Ярнтория была покрыта джунглями и пустынями, там же находилась Демоническая Реальность.

– Мы живем в Тараскарии, - рассказал он. – Единственный путь отсюда это Междуземье, а оно находится на границе между Леденящим Лесом, где всегда холодно, и Живым Лесом, где практически вечная весна, из-за этого там часто климат барахлит и в начале весны начинаются непрекращающиеся бури, что отрезают Тараскарию от остального мира на два-три месяца, смотря как повезет. И сейчас как раз весна.

– М-да, но если мы на самом севере континента, разве у нас не должно было быть особенно холодно? Да и зима сейчас…

– Тараскария находится в уникальной климатической зоне. Тут погода странно работает. В центральной части умеренный климат, на севере вечный холод, да и Бури Хаоса часто случаются. Потому выживать тут довольно трудно. Не зря это одна из самых суровых и опасных территорий.

– Теперь понятно…

Ну, значит, придется ждать.

Ничего другого нам не остается…

1.Такояки — популярное японское блюдо, шарики из жидкого теста с начинкой из отварного осьминога и других ингредиентов.

Глава 14. Кухня.

Утро встретило меня солнечным и теплым светом, пробивающимся через прикрытые занавески. Легкий прохладный ветерок заполз в комнату и приятно освежал голову и отгонял последние следы дремы.

Но даже после того как я проснулся, я еще не спешил вставать, а просто некоторое время лежал глядя в потолок.

Вчера…

Вчера произошло нечто удивительное…

Когда я уже окончательно разочаровался в мире, в жизни, во всем вокруг… когда судьба почти окончательно добила меня и мою волю… со мной произошло нечто хорошее…

– Мама и папа не бросали меня, - прошептал я.

Тяжелый камень упал с моих плеч. Груз, что годами прижимал меня к земле, отпустил, дал мне свободно вздохнуть полной грудью. Больше не было сомнений, больше не было страхов или какой-то нерешительности.

Словно на мне годами копилась грязь, которая утяжеляла и мешала идти, под весом которой я сам постепенно терялся и почти был всем этим раздавлен. Попадание в этот мир, угроза реальной смерти от чудовища, пленение, беспомощность и неспособность никому помочь, мое глупое геройство и клеймо Запятнанного, а затем и отчужденность людей, и осознание, что я тут совсем один.