Искра и ветер

Уезжая, Рандо оставил отряд на меня. Я не слишком сильно гнал ребят вперед, но старался и не злоупотреблять остановками. Разведчики из числа йе-арре докладывали, что до передовых летучих сил сдисской кавалерии не так далеко, как бы нам хотелось. У меня было в планах отдохнуть перед грядущей битвой, а не вступать в нее с марша, выжатыми, словно урский лимон.

Во второй половине дня мы наконец вышли из ущелья и оказались рядом с подножием Грох-нер-Тохха.

— Ничего себе! — присвистнул Квакушка.

С того места, где стоял отряд, начиналась огромная бугристая равнина, усеянная каменными глыбами, одинокими утесами, обсидиановыми пальцами и серыми, пораженными временем флейтами Алистана.

Едва только поднимался ветер, по мертвым пустошам разносилась многоголосая песнь сотен тростниковых флейт. Везде, куда ни кинь взгляд, темнела изрезанная пластами земля, застывшие лавовые потоки и отшлифованные ветром скалы. Неуютная, суровая природа.

На склонах вулкана и на равнине находилось множество людей.

— Сколько здесь тысяч?

— Спроси чего полегче, — ответил я Квакушке. — Но их слишком мало, чтобы противостоять Митифе.

— Проклятый холод! — пробубнила Тиф из-под мехового капюшона. — Брагун-Зан явно не знает, что такое весна.

— Меня больше удручает вонь, — пробурчал я. Витавший здесь запах был резким и неприятным. Пахло серой, тухлыми яйцами и чем-то непередаваемо сладким. Сладким до отвращения.

— Очередной выброс малышки, — хмыкнула она, покосившись на Громкопоющую, вершину которой затянули сизые облака. — Хорошо, что ветер в другую сторону, а то мы все уже наглотались бы пепла… Хватит стоять. Идем!

Порядок распределения новичков здесь был поставлен хорошо. Нас быстро отправили в один из ближайших лагерей, дали место, приписали к кухне и, приказав обустраиваться, оставили в покое.

К вечеру появился милорд Рандо, рассказал мне новости, велел, чтобы я и дальше руководил всеми, и вновь исчез. Шен с Роной пришли много позже. Им, как людям важным, предложили более удобные места, чем наш голый лагерь, но они предпочли остаться с отрядом.

Юми, едва мы расположились, куда-то смылся, даже не став дожидаться еды. Вернулся он вместе с Луком и Гбабаком.

— Рад, что твоя жить. Квагда мы вас не встретить, я думать, что уже не видеть никваго из вас, — поприветствовал меня блазг. Он был облачен в броню и теперь казался еще больше, массивнее и грознее, чем прежде.

Лук притащил специально для меня кружку шафа, вкус которого я успел подзабыть.

— Ну будем, лопни твоя жаба! — сказал он. Я отхлебнул пенистого напитка:

— Изумительно.

— Я так же подумал, когда нашел это счастье, — усмехнулся стражник.

— Небось выиграл?

— Ага. В кости. Целый бочонок. Оставил его ребятам, взял только две кружки. Тебе и мне.

Мы пили шаф, сидя на склоне, и наблюдали, как внизу создается линия укреплений.

— Где Га-нор? — спросил я, вытирая усы.

— Со своими родичами. С нами четыре сотни северян.

— Серьезная сила. А сколько здесь всего солдат?

— Говорят, двенадцать тысяч. А к утру будет четырнадцать с половиной. Мы здесь уже три дня. Я даже вонь перестал замечать, лопни твоя жаба. Успел насмотреться и на людей, и на нелюдей. Кстати, ты знаешь, что наш приятель теперь большая шишка? — Стражник указал на Гбабака с Юми, сидящих чуть ниже нас. — С армией сорок три квагера. Все в железе, словно осадные башни. И он — их командир.

Я не сомневался в опыте блазга, но не мог предположить, что тот настолько крут.

— Его перекидывают куда-то в первую линию, — продолжил Лук. — Вместе с северянами. Там будет жарко. Ладно. — Он встал, отряхнул штаны. — Пойду к своим. А то сотник мне башку отвернет. Буду на правом фланге. Надеюсь, еще увидимся, приятель.

Я пожал ему руку и пожелал удачи.

— Отор говорить, что молится за всех нас. — Гбабак тоже поднялся с земли и проследил за полетом разведчика йе-арре.

— Передавай ему привет. Юми пойдет с тобой?

— Если твой не против.

Я пожал плечами:

— Конечно.

— Вот так, собака!

— Он сквазать, что будет приходить.

— Все мы ему всегда рады, — улыбнулся я.

Друзья медленно пошли вниз, и я провожал их взглядом, пока они не скрылись за камнями. Теперь мы все оказались разбросаны по долине, и каждому придется встретить судьбу отдельно от товарищей.

К вечеру вернулись уставшие Шен и Рона.

— Новости отвратительные, — заявил Целитель и прополоскал рот водой. — Нас прижали к скале, отступать некуда, разве что в жерло вулкана. На все пятнадцать тысяч лишь трое владеют «искрой».

Я не стал с ним спорить, что «искра» этих троих гораздо ценнее той, что есть у обычных Ходящих.

— Тиф рвется в бой, — вздохнула Рона. — У нее с Корью какие-то свои счеты. Если, конечно, она не собирается нас обмануть и не переметнется во время сражения.

— Не переметнется, — успокоил девушку Шен. — Мы ей слишком нужны.

— И она ненавидит Митифу, — поддержал я его. — Но лучше бы за ней приглядывать.

— Как ты это проделаешь во время боя, скажи на милость? — поинтересовался Целитель. — Особенно когда мы будем в совершенно разных местах.

Он был прав. Если Дочь Ночи захочет сделать гадость — она ее сделает, и никто не сможет остановить Проклятую.

— Чему ты улыбаешься? — спросил я у Шена.

— Так. О ерунде подумал. Помнишь, ты когда-то говорил, что сражаешься лишь за себя и за Лаэн? Что смерть ради других — это больше не твой бой. Что изменилось?

Я пожал плечами:

— Вы погибли, и мне было больше нечего терять.

— А теперь?

— А теперь я здесь точно так же, как и вы. И собираюсь опустошить колчан, когда начнется заваруха. Эй! — Я даже встал от неожиданности. — Это то, что я думаю?!

Шен посмотрел в указанном направлении и без всякого интереса протянул:

— А… Да. Нирита. Слушай, нам надо возвращаться. Завтра будет тяжелый день, а совет еще мало чего решил. Боюсь, он продлится всю ночь.

— Удачи, — пожелал я, все еще следя за ниритой.

— Если у тебя есть возможность, пожалуйста, надень на Тиф поводок. Она рвалась увидеть военачальников.

Я не стал говорить ему, что проще надеть поводок на раненую и озверевшую львицу, чем на Проклятую. Он это и сам прекрасно знал.