Искры и звёзды
Шрифт:
По большой программе.
Скажет безучастно
Дама с ясным взором:
«Не грусти напрасно.
Ты прибудешь скоро».
Как же ты коварна,
Милая подружка.
Дулю санитарам
Из большой психушки!
Ухожу бесследно,
В радости беспечной
К морвокзалу еду.
Долго ждал я встречи.
* * *
В небе чёрном паутиной
Растянулся млечный путь…
Заклинаю, Антонина,
Встреч
Ты – судьба моя земная,
Потому нас разлучит
Сам Господь. Он, много зная,
Помнит, видит и… молчит.
Он позволил нашей встрече
На мгновенье расцвести…
Затеряемся мы в млечном
И единственном пути.
Там сольются наши души.
Здесь мы встретились не зря,
Чтобы слышать, чтобы слушать,
Ничего не говоря.
Век наш делится на крохи,
То, что грустно, не смешно.
Наши выдохи и вздохи,
Как мгновение одно.
Яркий миг того, что было,
Звёзды неба сохранят.
Может быть, меня любила
Ты сто тысяч лет назад.
Над водой скажу морскою,
В стонах волн, в их голосах,
Что не будет мне покоя
Без тебя и в небесах.
Это сон, короткий очень.
Антонина, ты поверь,
Мы, пройдя сквозь дни и ночи,
Не расстанемся теперь.
Дом наш там, над головою,
Там любовь – и смех, и стон.
Там извечное, живое.
Здесь – иллюзия и сон.
Мы уйдём из сказки строгой
Сквозь поток ночей и дней
Дальней млечною дорогой,
Я найду тебя на ней.
В НАЧАЛЕ ДНЯ
Волной на шее синее кашне,
Над ним – мои пылающие щёки…
Я не в бурлящем, разноцветном сне.
А в городе страстей – Владивостоке.
Я в городе поэзии моей,
С которой выпадает жить немирно.
А в беззаботность иллюзорных дней
Мне вериться, но только лишь пунктирно.
Мой мир реален – это не кино,
Пусть для иных он жест или причуда,
И якорем, опущенным на дно,
«От имени народа» я не буду.
Под дудочку пахучего хорька
Плясать и петь я вовсе не намерен.
Для большинства – он гений на века,
А для меня коварный сивый мерин.
Я в мороси морской слегка продрог,
Я одинок в сплошной людской лавине.
День начат и не будет без дорог,
Моих дорог, неведомых отныне.
Пусть недруги в меня не влюблены,
Закрыли мне все выходы и входы…
С утра уже объелись белены
На почве моей внутренней свободы.
Иду себе в кашне своём вперёд,
Наглею и зверею с каждым годом.
Владивосток упасть мне не даёт.
Поэзия моя отсюда родом.
* * *
Вдоль,
по Лянчихе-реке,Я бегу вприпрыжку.
Не с синицей в кулаке,
А с журавлём под мышкой.
Убегаю от друзей
И подруг, конечно.
Путник скромный, не глазей
На меня с усмешкой.
Не любуйся, паренёк
На мои привычки!
Лучше сядь ты на пенёк
И попей водички.
В Лянчихе чиста вода,
Не выпита кукушкой…
Люди Владика сюда
Часто ходят с кружкой.
Воду пьют без куражу
Женщины, мужчины.
С журавлём я здесь брожу.
Есть на то причины.
Я решу проблемы сам
На Богатой Гриве.
Я гуляю по лесам
В яростном порыве.
Журавля я сохраню,
Потому в дороге.
Не попасть ему в меню
Старым пням двуногим.
Благодатная земля,
Чистая водица.
Здесь, на речке, журавля
Не склюют синицы.
Мракобесие долой!
Заявляю рьяно:
«Он под мышкой, под полой,
Под моей охраной».
* * *
Пусть меня заклюёт воробей!
Я лежу, я блаженствую в яме.
Ты ко мне одеяло прибей,
Дорогая, большими гвоздями.
Ты любя прибивай, не спеша,
С неуёмной и пламенной речью.
Пусть твоя озарится душа,
Задрожат от волнения плечи.
Пусть раздавит меня грузовик,
Пусть шофёр рассмеётся, страдая…
Но я верю в торжественный миг,
Что не встречу тебя никогда я.
Я в счастливую верю звезду,
Что неплохо уже, для начала,
Что уже ни в раю, ни в аду
Не прибьёшь ты ко мне одеяло.
Пусть поверится мне в светлый час
Что нигде я тебя не увижу.
Мне и в яме тепло без прикрас…
Час разлуки всё ближе и ближе.
Воробей не меня заклюёт
В придорожной и грязной канаве.
Всё унылое просто уйдёт,
И оно возвращаться не вправе.
ПРОВИНЦИЯ
На бережке, на узком,
Где булькает ручей,
Сидели двое русских
И трое москвичей.
Они вина не пили
И не дрались пока,
А просто так… тупили,
Играя в дурака.
Был им, весёлым, нужен
В один конец билет.
Ждал за Большою Лужей
Их пламенный привет.
Решительный и смелый,
Трухлявый грыз пенёк.
Мужик, почти что целый,
Он был без рук, без ног.
От злобы мракобесной,