Искры в твоих глазах

— Вопрос, я так понимаю, риторический.

Язык — враг мой. Именно из-за своего обильного словарного запаса я частенько и попадала в передряги, хотя, ну, никак не являлась особо разговорчивой девушкой. Только, даже водохранилища кажутся спокойными гаванями до тех пор, пока не прорвет дамбу.

— Ладно, молчу, — жестом показала, что закрываю молнию у рта и тут приуныла, вспомнив о своём рюкзаке.

Теперь новый покупать. А где деньги брать? Опять звонить матери, просить скинуть на "вкусняшку"…

— Это она тебя так? — прервал размышления о том, как бы легче разжиться хотя бы парой тысяч рублей, Дмитрий и кивнул на моё плечо, о котором я совсем позабыла.

— Хм? — нахмурилась, повернув голову по направлению его взгляда. На плече красовались несколько алых полос, с уже подсохшей корочкой крови. — А, да, всего лишь царапина, — легко отмахнулась, потому что денежный вопрос стоял на первом месте.

Да и к тому же, мне было не привыкать к подобного рода ранениям. Ещё с детства я постоянно разбивала себе коленки, локти, ладони и вообще всё, что только можно, поскольку как говорила мама и недавно заявил Дмитрий земля меня не носила. Она роняла меня!

— Пластырь есть? — прозвучало так, словно при условии отрицательного ответа далее должно последовать нечто вроде: "А если найду?"

— Найдётся, — пожевав губу, скомкано проговорила в ответ. А сама взглядом стрельнула в сторону задержавшейся у барной стойки Катерины, что мило беседовала с персоналом, будто бы позабыв о том, что оставила меня на растерзание своего бывшего. — Вы это… Не говорите ей, что мой преподаватель.

— А что так? — брови Дмитрия взметнулись. — Вы так мило сидели, думал, что подружились уже.

— Вот уже спасибо, — скривилась раздосадовано. — Мне друзей хватает.

— Так и скажи: боишься, что она заклюет, — хмыкнул мужчина пренебрежительно.

— А причём здесь рыбалка? — мгновенно отозвалась, даже не задумываясь.

Неужели, думал, что подобная провокация со мной сработает, и я воспылаю ненавистью к Кате? Мне не за что было плохо относиться к малознакомой девушке, оказавшейся в "чёрном списке" Дмитрия. Ну, сорвалась, взревновала, с кем не бывает? Будь я на её месте… Хотя, ладно, об этом лучше не думать.

— Исаева, господи, — потерев переносицу, устало произнёс мужчина, видимо, считая меня беспросветной идиоткой. — Откуда такая только взялась…

— Из глубинки, — улыбнулась в ответ, не собираясь разрушать свой образ в его понимании.

— Оно и видно, — хмыкнул Волков, почему-то не отводя взгляда от меня.

Где-то там, фоном звучал жизнерадостный голос Кати, играла лёгкая мелодия, стучали ложки по фарфору кофейных чашек. А я будто задыхалась, чувствуя себя жалким трусливым кроликом, загнанным хищников в угол.

— Ну, я, наверное, пойду? — не зная, куда себя деть, бросила взгляд на смартфон. — Сдаётся мне, вы и сами разберетесь в этих своих драматических отношениях и тому подобное, — продолжила, торопливо поднимаясь на ноги.

— Ну… иди, — кивком одобрил мой "побег" мужчина.

Как будто я и без его разрешения не ушла бы!

— Александра, — окликнул он, когда мне удалось уже сделать несколько шагов в сторону выхода.

— Это я, — поежившись, отозвалась, но полностью оборачиваться не стала.

— Завтра лекция, — внезапно напомнил он. — Не опаздывай. Меня это бесит.

— Я запомню, — пожевав губу, произнесла. И всё-таки повернулась, прежде чем уйти, чтобы дать ему понять, что не он здесь был самый умный: — Но и Вы не забывайте, что сравнивание девушек с пернатыми никак не красит Вас, как мужчину, в их глазах, — и помахала Катерине, всё это время молчаливо взором стервятника наблюдавшей за нашим разговором. — Хорошего вам дня, Дмитрий Евгеньевич. И тебе, Катя.

Глава 6.2

— О, Сашенька, ты-то мне и нужна! — стоило мне только добраться до общежития, как с порога комнаты на меня налетела Женя. Вся в нитках, перьях и ленточках. И с огромными ножницами наперевес.

Ровно насколько хаотично выглядел её внешний вид, настолько всё плохо было и позади девушки. То тут, то там разбросанные отрезки тканей, принадлежности для шитья, фломастеры без колпачков, отчаянно кричавшие о том, что они пересыхают.

Мысленно взвыла. Нигде покоя нет.

— А где Оля? — нахмурилась, не находя свою вторую соседку.

Обычно та не давала Жене развести такой беспорядок в комнате. Или, как розоволосая обычно это называла — издержки прикладного творчества.

— Да, — небрежно махнула она рукой, отчего пёрышко какой-то бедной птички, которую, надеюсь не ободрали ради искусства, отлипло от плеча подруги, став плавно, лавируя из стороны в сторону, опускаться на пол. К своим собратьям. — Она побежала готовиться к занятиям в учебную комнату. Слушай, а подержи-ка…

— Ой, я совсем забыла! — опередила Женьку. — Мне ведь тоже нужно готовиться.

— Ты же обычно никогда этого не делаешь, — нашлась с ответом подруга, видимо, почуяв что-то неладное.

— Ну, ты же видела нашего нового препода. Просто зверюга, — замотала головой, вспоминая Дмитрия в кафе. Надеюсь, он не обиделся, что я ушла, так и не заплатив. Да и, к тому же, разве мне нужно было отдуваться за выходки его бывшей? — Ладно, пока, люблю-целую.

Фух. Еле отделалась. А Оля-то не дура, она сразу смекнула, что предстоящий бедлам, что собиралась устроить Женька, принёс бы немало головной боли.

У неё такое бывало временами. Творческий полёт, так сказать. Вдохновение накатывает, и пиши пропало любая минутка отдыха. Подержи, отрежь, посмотри, подай клей.

А я, что, принеси-подай-ка что ли какая-то?

Нет, помочь подруге было, конечно, не сложно. Но моя душа, ну, совершенно не лежала к искусству. Скорее просто лежала. Лежала бы да лежала. В мягком кроватном царстве, укрывшись толстым одеялом.

Эх, плакали мои отсыпные выходные денёчки.

Идти в учебную комнату в надежде, что там Олька приютит меня под боком, смысла не было. Она терпеть не могла, когда ей мешали заниматься. Вот вообще никак. Превращаясь из хладнокровной студентки с трезвым разумом в мегеру, у которой вместо волос на голове — шипы.