Искупление Дамира

Его кадык...

Он так мягко и упруго вдавливается в шею от удара кулака. Я страстно мечтала ощутить этот момент всю последнюю минуту нашего разговора. Казалось, это будет чем-то невероятным. И ожидания оправдываются. Эйфория буквально прет из меня, адреналин хлещет фонтаном. Меня так уносит, что я с трудом различаю, что Каретников там хрипит, валясь на пол и пытаясь вдохнуть. Вспоминаю, что еще по яйцам ему не дала, но он так скукожился на ковре, что это не представляется возможным.

– Изви...ни, Оле..жка, - говорить у меня тоже получается рывками, будто я только что бежала марафон. Дыхание сбивается от безумно колотящегося сердца, - Но брат твой идиот ска...зал, что хачу моему пле...вать все равно, так что я ему вчера отсо...сала и все расска...зала. Про Ника. А поле..зешь еще раз ко мне... И про те...бя расскажу. Еще и рассылку ра...бочую сделаю, понял? Понял?

Все-таки пинаю его в бедро в район закрытого паха, потому что очень хочется, и потому что он, жутко кашляя, начинает вставать. От души пнув повторно, разворачиваюсь на так вовремя надетых каблуках и пулей вылетаю из кабинета. Кажется, бордовый Олег хрипит мне вслед что-то похожее на "сука". Никогда не думала, что когда-нибудь буду так счастлива услышать это о себе.

* * *

Дамир.

Разваливаюсь на низком мягком диване на открытой террасе ресторана, на пару секунд позволяя себе устало прикрыть глаза. Ночь плохо спал. Курить выходил раз десять на балкон в надежде Женьку встретить. Но она-то как раз спала...Свет выключен, шторы плотно задернуты, и ни звука из ее номера.

На душе тяжело. Мысли путаются. И хочу ей верить, и не могу. Не вижу ни одной правдоподобной причины, почему я должен решить, что тот ее поцелуй с Каретниковым это так...Ничего не значит. Меня разрывает изнутри какой-то животной злобой, лишь стоит вновь вспомнить эту картину. Хуже всего, что Каретников сидит сейчас напротив меня и, как ни в чем не бывало, листает меню. А я думать ни о чем не могу, кроме как мечтать это несчастное меню затолкать ему... куда-нибудь.

И целый день мне с этим скользким ублюдком торчать. Хоть вой, а... Был бы выбор, не связывался бы с ними, развернул все прямо сейчас. Но никак уже, да и ревность во мне говорит, а не здравый смысл. А так нельзя. Женщина женщиной, но есть твое дело, наследие твоей семьи, и это больше тебя.

Пытаюсь переключиться. Смотреть на Каретникова только как на выгодного партнера, но...Никак. Раздражает каждая молекула в нем. Сдерживаюсь так, чтобы зубы скрипят. И он похоже замечает, с опаской поглядывает, как на пса, у которого вдруг бешеная пена валит изо рта.

Тоже беру меню. Аппетита нет, глаза сухие и красные. Щурюсь. "Эспрессо двойной", - бросаю официанту, а в голове только и кружит, что не представляю, что она собирается мне сказать.

Как оправдается? Соврет???

А я?... Проглочу?

Непроизвольно снова впериваю тяжелый взгляд в Каретникова. Тот, заметив, нервно моргает, и на это у меня конвульсивно сжимается правый кулак...Одергиваю себя в тысячный раз и тянусь за сигаретой, отворачиваясь.

Мля...Безумие просто...

Как дальше работать с павлином этим ощипанным, а? Пить с ним мне теперь точно нельзя...Не сдержусь.

Каретников откашливается, заполняя повисшую тягостную паузу, и, почесав переносицу, начинает о делах.

– Соколенко хочет десять процентов, за это он предлагает нам оформить часть по госпрограмме и...

– Придет сейчас - будем говорить, - обрываю Ника на полуслове, давя в себе кипящее раздражение. Бесит он меня. Что вот сейчас мусолить?

– Просто хочу понять, мы соглашаемся или нет?
– хмурится Каретников.

– Я говорил уже, десять - много, - тру лоб, прикрывая глаза.

– Но...Подожди, - Ник раздраженно берет со стола завибрировавший телефон, отвлекаясь, - Да, брат.

Откидывается на диване, слушая. Глаза начинают нервно бегать - неприятно что-то похоже брат на том конце ему говорит. Наблюдаю за Каретниковым, пользуясь моментом и думая, что она в нем нашла...Ну да, смазливый, богатый...Женщины любят таких. Определенные женщины. Мне казалось, что Колючка моя не из их числа...Ошибался? Или просто молодая была? А сейчас тогда ревет что? Видно же, что слизняк...

Ник вдруг кидает на меня взгляд, полный искреннего испуга, и тут же отводит глаза, дергает галстук на шее, ослабляя, вытирает ладонью выступившую испарину со лба. Инстинктивно подбираюсь внутри, прислушиваясь. Что у них случилось там такое?

– Знает??? Да бл...Понял, понял я, - вороватый взгляд на меня и снова в сторону, - Да нормально вроде, так что разберемся. Да, уточню...Не ссы, а. Все, давай.

Сбрасывает звонок, бросает трубку на стол.

– Все хорошо, - говорит мне, хотя я вроде бы и не спрашивал.

– Да?
– скептически выгибаю бровь, потому что выглядит так, будто не очень-то хорошо у него это "все". Зеленый сидит, руки мелко дрожат.

Тянется за сигаретой, не с первого раза прикуривая. Косится на наручные часы. Я тоже кошусь. Минут через десять - пятнадцать уже приедет Соколенко на встречу сюда... Официант приносит наш заказ, отвлекая. Размешиваю сахар, когда Каретников вновь начинает говорить.

– По поводу Дубиной хотел прояснить...

Моя чайная ложка громко стукается о кромку чашки. Внутри сразу набухает что-то черное, нехорошее, мешая нормально дышать. Медленно поднимаю на своего собеседника глаза. Свои он прячет. Пухлый рот кривит жалкая улыбочка.

– Не знаю, что она там наговорила, но ты ж понимаешь, да? Что слушать этих баб! А она-то вообще с подружкой этой своей такие были...Соски, короче, местные, - хмыкает Ник нервно и снова утирает вспотевший лоб, - Красивые, не отнять, и все искали повеселее, побогаче. Что там...Мы все студенты были. Отрывались как могли...

С трудом киваю, слушая. Чувствую, что лицо такое каменное, что даже моргнуть не могу. А в грудине грохот будто горный обвал. Что? Что он мне говорит? Зачем? Что несет?! Каретников не понимает, что внутри меня. Думает, соглашаюсь. Тараторит дальше, заискивающе поглядывая в глаза.

– Да, расстались не очень, но это все молодость. Набухались в сопли, вообще плохо помню...Да мы даже не поняли, что она сопротивлялась! Так, для виду орет!

Бах. У меня останавливается пульс. Последний удар сердца взрывается в ушах, заливая все кровью. Смотрю на этого червя и не могу поверить, что правильно понял. Что?!

А он продолжает гробить себя.

– Знаешь, ну решила в недотрогу поиграть, бывает. Выходило даже весело. Ну, такая игра. Типа принуждение, все дела...Порнуху когда такую смотрели с ней, так Женьке всегда нравилось. Заводилась, текла...
– похабно ухмыляется и разводит руками, - Кто ж знал, что она вдруг реально не захотела давать!