Искупление проклятьем. Дилогия
Шрифт:
– А у тебя какой уровень?
– спросила я громче, чем следовало бы, и посмотрела на Курта. Все тут же перестали жевать и замерли.
– Тебе этого лучше не знать, детка, - холодно улыбнулся он.
– Знание, которое убивает?
– Именно.
– Хорошо, что я не любопытная, да?
– сказала я, а мужчина рядом громко рассмеялся.
– Курт, она чудо!
Да, да… чудо…
Ещё через час я сидела в большой гостиной на пушистом ковре у камина, который был тут найден и оценён по достоинству, и сокрушалась о своей горькой доле. Передо мной были разложены документы, но голова отказывалась
Нет, есть дела… и они не ждут. Ещё раз взглянула на список имущества, числившегося на балансе компании. Долги, хотя и большие, но за своё существование “Поллинд” нажила довольно много добра, которое можно продать без особых потерь и высвободить средства. Не много конечно, но…
На моей талии появились горячие ладони, которые тут же начали безобразничать и отвлекать от работы.
– Тебе кредит нужен?
– спросил Курт и строгий голос совершенно не подходил его бессовестным рукам, которые уже начали расстёгивать на мне платье.
– Пока не надо. Я ещё не разобралась со средствами… может быть, на следующей неделе я обращусь к тебе. А под какой процент ты даёшь кредиты, и на какой срок?
Курт тихо рассмеялся. Интересно, что такого смешного я сказала?
– Можно на один день, можно на полгода, - любой срок. Под девять процентов.
– Мне ещё нужен хороший юрист, но не очень дорогой. Поможешь мне?
– Хорошо, но сейчас я хочу видеть тебя в своей постели.
Я грустно вздохнула и начала собирать разложенные на полу бумаги. Работать всё равно не получалось, а перед завтрашним днём надо было отдохнуть. Но спать не хотелось, и покидать эту чудесную комнату с пушистым ковром и камином - тоже.
– Клубнику хочешь?
– обнял он меня и положил на подушки.
“Опять мысли прочёл паразит”, - усмехнулась я и сама притянула его к себе, требуя объятий.
– Не хочу…. Но наверно не стоит нам тут лежать…
– Все ушли, мы одни в доме, - шепнул мне на ушко Курт, поняв о чём речь и поцеловал в плечо.
– Курт?
– М?
Он удобно устроился за моей спиной и обнял. В камине тихо потрескивали дрова, а небольшие языки пламени, дававшие причудливые тени, завораживали. Удивительно… прекрасно… но эта жизнь была не моей.
– Зачем я тебе?
– Не знаю, - очень тихо ответил он и прижал меня к себе крепче, чем следовало бы, и я поняла: он меня не отпустит… никогда.
Вот что значит сидеть в золотой клетке. Хотя почему золотой? Лишь два дня назад у меня появились хоть какие-то средства, до этого я, можно сказать, бедствовала, считала каждый цент, искала, где и что подешевле… да и на клетку эта жизнь тоже не тянула. У меня была полная свобода перемещения, работа, и не лишь бы какая, а та которой я была рада. Серьёзная, ответственная, о такой я всегда мечтала. Но я ни на миг не забывала, что меня купили, и порой чувствовала себя домашней зверушкой, которую гладят, причёсывают, иногда дают вкусную косточку…
Веки тяжелели, и как я не старалась продлить минуты бодрствования, сон сморил меня.
795 лет назад. Марох. Вечер, пятнадцатый день зимнего месяца.
– Заткнись Саху!
– огрызнулся Дарнкухт, смотря на друга, который заливался смехом.
– Ты сам-то осознаёшь
что сделал? Ты уничтожил, не просто убил, а уничтожил Каннура и его родовой дом, забрал его рабыню, и даже не можешь добиться от неё желаемого!– продолжил говорить он.
– Но самое забавное это то, что ты сам не знаешь чего хочешь.
Дарнкухт отвернулся, сдерживая свою ярость, и дотронулся до свежей раны, рассекающей лоб и скулу. Кровь хотя и перестала сочиться из неё, но о том, чтобы зажить речи не шло. Эта рана ещё очень долго останется открытой, и напоминать о том, как он её получил. Саху был прав, и от этого становилось только хуже.
Уже год он держит подле себя эту рабыню заставляя говорить и делать, что он хочет, и она покорно выполняет все его просьбы. Говорит желаемые слова и сама подставляет шею предлагая свою кровь, но при этом испытывает ненависть и гнев… так же как и все.
Лекарь уже поселился в правом крыле дворца, ибо приступы гнева Дарнкухта после встречи с Шаллку оставляли на её теле всё больше и больше глубоких болезненных ран. Он пытался выбить из неё гнев, выжечь страх, но не мог…
– Она тебя хотя бы удовлетворяет?
– хохотнул Саху.
– Нет.
– Великий Ану, Дарнкухт, я тебя не узнаю. Что в этой рабыне, раз ты так держишься за неё?
– Не знаю. Но я её не отпущу, - глухо отозвался он.
***
– Тише, тише, не плачь. Если появится хозяин, он нас всех накажет, - шептала молодая рабыня, гладя Шаллку по спине, пытаясь утешить её. Сегодня хозяин был особенно жесток с ней, и лекарь трудился не один час, сращивая кости и залечивая многочисленные раны и ожоги. Когда работа была окончена, она могла стоять на ногах, но не хотела… а лишь горько плакала.
– Это никогда не закончится. Никогда.
– Ты ему скоро наскучишь.
– Нет!
– подняла Шаллку глаза.
– За год, что я тут он ни разу не позвал к себе другую. Только надо мной он измывается, только меня он берёт, словно я не рабыня, а благородного происхождения и дарит наслаждение с помощью магии, а потом… зачем?
Но ответа не знал никто.
– Я больше не хочу…
– Что ты задумала?
– испуганно спросила одна из рабынь.
Шаллку не ответила. Она быстро поднялась, боясь испугаться и передумать, и направилась в свою комнату.
***
Домой Дарнкухт вернулся, когда Ану уже скрылся за горизонтом, и лишь Яки светил так же ярко, как и всегда. Визит к Саху должен был отвлечь от дурных мыслей, но сделал только хуже. Теперь его мысли были заняты лишь этой рабыней. И едва он оказался дома, сразу же направился в правое крыло, где располагались рабыни. Миновал общий зал и открыл дверь в комнату, сделанную специально для Шаллку.
Сперва он не понял, что увидел перед собой. Просторное помещение было чисто прибрано, вещи, что он покупал рабыне, аккуратно сложены на маленьком ложе и…
– Шаллку!!
– закричал Дарнкухт, когда поднял глаза и увидел её подвешенную над столом.
– Нет!
Он как ветер подлетел к ней, снял петлю с шеи и прижал бездыханное тело к себе.
– Шаллку, Шаллку… моя, ты моя… - шептал он ей и целовал холодные щёки, губы, шею.
– Открой глаза. Я хочу увидеть их.
Но рабыня оставалась безмолвной.
– Как ты посмела убить себя? Ты принадлежишь мне!
– начал кричать Дарнкухт, бросая её на кровать.
– Мне!!!
Ярость и гнев начали овладевать им, перед ним появилась чёрная пелена… и прекрасные жёлтые глаза Шаллку. Её страх, гнев, слёзы…