Искупление

Слегка сместившись, я изменил угол наклона, и теперь чуть сильнее вгонял свой член в ее мягкую киску.

— О, — стонет Элиза, — боже, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, боже мой.

Ее киска сжимается вокруг меня, как тиски, когда оргазм настигает ее. Ее стенки пульсируют и внезапно это становится слишком сильным для меня. Я рычу, когда позволяю своему удовольствию прокатиться волной по собственному телу. Мои бедра врезаются в нее, когда я взрываюсь, теряя всякий контроль.

Мой разум становится пустым, и я, блять, продолжаю кончать в нее, крепко прижимая ее тело к себе, пока, наконец, не чувствую, что мои яйца полностью пустые.

Открыв глаза, я смотрю на ее лицо, и вижу слабую улыбку, которая играет на ее губах.

— Ты очень красивый, — шепчет она и я широко улыбаюсь в ответ.

— Долго же тебе понадобилось времени, чтобы понять это.

Она фыркнула носом и провела ладонями по моим плечам.

— Ты в порядке?

— У меня ничего не болит, и мне не хочется выпрыгнуть из собственной шкуры, так что думаю да, я в порядке.

Я медленно вышел из ее тела, затем сел на ноги, наблюдая за тем, как моя сперма вытекает из ее распухшей киски. Подцепив капли двумя пальцами, я просунул их внутрь ее тела, и сделал несколько толчков, растирая ее внутри, затем опустил голову и провел языком по ее складкам. Тихий стон подтолкнул меня действовать более активно, так что я прикусил ее клитор, затем с силой пососал его, чувствуя, как он вновь набухает под моим языком.

— Еще один на дорожку, — бормочу я прямо в ее киску.

— Я не могу, — шепчет она, дергаясь на кровати, — это слишком много.

Ее руки взлетают к моей голове, но вместо того, чтобы оттолкнуть, она вжимается своей киской в мое лицо, и я сильнее сосу, лижу и целую ее влажную плоть.

— Ох, — хрипло стонет она, — Пол, я не могу…

— Ты почти кончила, принцесса, расслабься.

Я яростно потираю языком ее клитор, щелкая по нему кончиком. Элиза дергается и кричит, кончая еще раз, и заливая мой рот своей влагой. Я поднимаю глаза и смотрю на ее лицо в то время, как удовольствие сотрясает ее тело. Ее глаза крепко зажмурены, а по щеке стекают слезы.

Я провел последний раз своим языком по ее складкам, крепко целуя вход в ее киску, после чего поднялся выше, вытирая рот ладонью. Отныне я нашел себе любимое лакомство.

Элиза открыла глаза и улыбнулась мне усталой улыбкой.

— Никогда не знаешь, когда остановиться, да?

— Не тогда, когда твоя киска капает на мои пальцы, явно прося большего.

Элиза устало вздохнула, и я накрыл нас покрывалом, притягивая ее в свои руки.

И я знаю, что на этой планете нет другой, которую бы я хотел держать в своих руках.

Только она.

Принцесса моего сердца.

Она принесла свет в мой мрачный мир, наполнив его цветом.

Конечно, красный — чертовски великолепный оттенок, и я с радостью разукрашивал мир, используя его как опору, но сейчас все выглядело совсем иначе.

Цвет алой розы, когда румянец ползет по щекам Элизы.

Цвет бури и грозы, когда ее глаза наблюдают за мной.

Цвет спелой вишни, который остается на ее коже в том месте, где мои губы оставляют свои следы.

Разнообразие оттенков вдохнуло жизнь в мое тело, и я, наконец, позволил себе быть счастливым.

Эпилог

Шесть месяцев спустя

Элиза

— Я в порядке, мам, — наверное в сотый раз повторяла я, провожая ее к воротам. Мобиль доставит моих родителей до Второго центра, где они смогут пересесть на другой, чтобы вернуться на границу.

— Ты определенно не в порядке, Лиз, — выдохнула она, покосившись на засос, который красовался на моей шее. Пол, черт возьми.

— Прекрати, — буркнул отец, поднимая ее сумку и закидывая себе на плечо, — ты провела с ней почти неделю, она в полном порядке.

— Я все еще не одобряю сына Гектора. Его отец ветреный, что мешает его сыновьям быть такими же?

— Мама, пожалуйста, — вздохнула я, поморщившись. Неделя в компании моих родителей превратилась в пытку. Мама каждый раз искала повод, чтобы вступить в перепалку с Полом, в то время, как он охотно ей подыгрывал. В итоге мама хлопала дверью и каждый раз заявляла, что ноги ее в этом доме больше не будет. Спустя некоторое время она возвращалась назад, и, как ни в чем не бывало, становилась к плите, чтобы порадовать нас своей стряпней. Папа философски помалкивал, бросая сочувственные взгляды в мою сторону, но строго держался нейтралитета. Когда я спросила прямо, на чьей он стороне, он тихо шепнул, что ему еще жить с этой женщиной, так что просил не вмешивать его.

Я уже около шести месяцев живу в Четвертом Центре, работая рядом с Полом. И мне это нравится. Никогда не думала, что смогу снова стать частью команды. Но я это сделала. Конечно, я больше не хожу на границу, и, если быть совсем честной, Пол запретил мне выходить на охоту, но я обучаю других на стрельбах, и регулярно тренируюсь в общем зале. Мои внутренние страхи постепенно блекнут, но до конца так и не исчезли. Иногда мне сложно сориентироваться по ночам, просыпаясь в кромешной темноте, и Полу приходится меня успокаивать.

Но мы работаем над этим. Кэтрин живет по соседству, и мы уже давно перешли грань между доктор-пациент, остановившись на приятельских отношениях, чему я была безумно рада, потому что не так то легко завожу новые знакомства. А с тех пор, как Аврора переехала в Третий центр, виделись мы не часто. Это же касается и Джессики, которая с головой зарылась в свою пещеру, утащив туда Ченнинга. Мне он понравился. Он смотрит на Джессику так, словно от этого зависит его жизнь. А еще он очень творческий человек, который дал мне несколько действительно ценных советов по поводу выбора красок и техники. Я была в его галерее в Главном центре, и у меня перехватило дух от великолепия его шедевров. Я порывалась купить одну из картин, но Ченнинг заявил, что она уже зарезервирована. Пол предложил украсть ее для меня, и Гектор попросил своего сына не позорить его. Когда мы вернулись домой, картина стояла у нас перед дверью, завернутая в несколько слоев толстой бумаги и упакованная в деревянную коробку. Рукой Ченнинга было написано: «Твое восхищение вдохновляет».

Пол разорвал записку и заявил, что восхищаться я должна только им. Иногда он смешон.

Я помахала своим родителям, которые только что выехали за ворота и направилась обратно, планируя по пути заскочить в центр. Пол рано ушел на тренировку, поэтому у меня не было возможности провести с ним немного времени. Я не могла расслабиться, зная, что мои родители спят за стеной, поэтому всю неделю мне приходилось буквально бить его по рукам. Сказать по правде, это оказалось и для меня серьезным испытанием. Я была уверена, что никогда не смогу оправиться настолько, что буду нуждаться в сексе. Но Пол сумел перевернуть мой мир с ног на голову.

Я поднялась по ступенькам и распахнула дверь в его кабинет. Пол недовольно смотрел на кучу бумаг на его столе, которая с каждым днем росла все выше и выше.

— Когда-нибудь эта куча похоронит тебя в собственном кабинете, — заявила я, закрывая дверь за своей спиной.

— Скажи, что ты будешь скучать.

— Я буду скучать, — улыбнулась я, щелкая замком.

Пол склонил голову на бок и наблюдал за моим приближением, растянув рот в кривой ухмылке.

— Твои родители покинули наш гостеприимный дом?