Искупление

– Да, но мы редко общаемся.

– Почему?

– Я не знаю, – это было сущей правдой. – Они живут далеко отсюда.

– Почему тогда ты здесь?

Оторвавшись от тарелки, Хейвен подняла голову и начала было отвечать, однако замолчала, когда ее взгляд скользнул за спину Гэвина. Ее внимание привлекла задняя часть ресторана – через стеклянную стену она увидела патио, где возле перил в ряд были выстроены горшки с пальмами.

– Пальмы.

– Пальмы? – переспросил Гэвин, привлекая внимание Хейвен. – Ты переехала сюда из-за пальм?

– Нет… – у Хейвен вырвался нервный смешок, глаза защипало от подступающих слез. – Я думала, что в Нью-Йорке нет пальм.

Гэвин оглянулся.

– О, они завозят их. Для создания атмосферы. Немного аляповато, но сойдет.

Гэвин не задавал больше никаких вопросов, однако большего и не требовалось. Хейвен погрузилась в свои мысли, с головой уйдя в далекое прошлое и не сводя взгляда с патио, ее еда осталась нетронутой. Она скучала по ним – больше, чем ей хотелось бы признавать – но больше всего она скучала по нему.

Она пыталась не думать о Кармине, однако порой от этих мыслей было попросту невозможно избавиться. Они бередили старую рану, вскрывая ее и напоминая ей о том, что она пыталась забыть – не его, ни в коем случае не его – а то, как все закончилось. Опустошение. Прощание.

Или, в действительности, отсутствие оного. Отсутствие заключительной ноты, без которой ее рана никогда не сможет должным образом затянуться. Она останется с ней навсегда, терзая мыслями о том, что могло бы быть.

Что могло бы быть? Она могла бы быть с Кармином, исследовать с ним Центральный парк, путешествовать по Нью-Йорку. Она могла бы сидеть здесь с ним, и он бы не задавал ей вопросов, потому что ему известна правда. Он знает об ее прошлом. Он знает, откуда она. Он понимает, через что она прошла.

Но его не было рядом, и, сидя в ресторане, она вновь позволила себе ощутить пустоту его отсутствия.

Гэвин расплатился, когда они поужинали. Они покинули ресторан и направились в сторону дома Хейвен. Потянувшись к ней, Гэвин взял ее за руку, переплетая их пальцы. Хейвен не отдернула руку, не стала противодействовать этому. Она вновь пребывала в расстроенных чувствах, напоминавших американские горки из мыслей и замешательства.

– Спасибо за сегодняшний день, – сказал Гэвин, останавливаясь перед домом Хейвен.

– Нет, тебе спасибо. Было славно.

– Славно, – эхом отозвался Гэвин, внимательно смотря на нее. – Ничего больше?

– Не пойми меня неправильно. Я чудесно провела время, и ты мне нравишься…

– Но?

– Но я просто…

– Не чувствую ничего большего.

– Точно, – Хейвен вздохнула. Ты здесь ни при чем. Думаю, это из-за меня.

У Гэвина вырвался внезапный, резкий смешок, напугавший Хейвен.

– Хочешь озвучить мне фразу «дело не в тебе, а во мне»?

– Нет. Точнее, да. Но это правда. Ты очень добрый, и ты замечательный человек, но…

– Так обычно отвечают страшным на вид людям, – спокойно заметил Гэвин.

Хейвен закатила глаза.

– Нет, это не так. Я говорю правду. И никакой ты не страшный. Ты красивый, – Хейвен покраснела, признавшись в этом. – Очень красивый.

– В чем проблема?

Опустив взгляд, Хейвен посмотрела на их сплетенные пальцы.

– Я не чувствую искры. Притяжения. Огня.

После этих слов в глазах Гэвина что-то промелькнуло, выражение его лица смягчилось, когда он отпустил руку Хейвен.

– О.

– Прости, – сказала она.

– Не извиняйся, – ответил Гэвин. – Все в порядке.

– Правда?

Он искренне улыбнулся.

– Конечно.

– Я хорошо провела день, – сказала Хейвен. – Я рада, что пошла.

– Я тоже, – ответил Гэвин, засовывая руки в карманы и отходя. – Мне пора. Хорошего вечера.

Не сказав больше ни слова, он пересек улицу и исчез в темноте.

В понедельник Хейвен покинула здание Школы искусств ровно в час дня и взглядом принялась искать Гэвина возле стены. После того, как они обменялись теплыми улыбками, он проводил ее до библиотеки. Общение давалось им так же легко, как и раньше.

Хейвен встретила его в среду и в пятницу, однако на следующей неделе, выйдя из здания после занятия по живописи, она заметила, что место, на котором обычно стоял Гэвин, пустовало. Впервые за несколько недель, месяцев Гэвина не было.

Подождав его несколько минут возле здания, Хейвен направилась в библиотеку в одиночестве.

Прошли дни, затем недели, в течение которых Гэвин так и не появился. То, что началось как замешательство, быстро сменилось тревогой, а затем и беспокойством. Не случилось ли с ним что-нибудь? Все ли с ним в порядке?

В одну из пятниц вместо того, чтобы пойти в библиотеку, Хейвен направилась на строительную площадку. Дойдя до нее, она остановилась на углу, оставаясь на старом потрескавшемся тротуаре и изучая взглядом площадку. Стройка продвинулась, появилось еще несколько металлических уровней, однако здание по-прежнему представляло собой только лишь каркас. Строители сгрудились у основания здания, вдалеке виднелось целое море желтых касок, поднимающихся и опускающихся словно утки в пруду.

Внимание Хейвен привлекла распахнувшаяся дверь трейлера, на ступеньках которого появился Гэвин. Когда он вышел на улицу, его поприветствовала группа мужчин. Он присоединился к ним, сделав глоток из бутылки с водой и, сев на ступеньки трейлера, рассмеялся.

Облегчение, которое ощутила Хейвен, начало уступать место обиде. У Гэвина, насколько она могла сказать, все было в порядке. Пожалуй, он даже казался счастливым.

Постояв еще с минуту, Хейвен развернулась. Беспокойство и тревога исчезли, трансформировавшись в полнейшее замешательство. Их дружба обернулась прахом, рассеявшись настолько быстро, будто она ничего больше не значила… если она вообще хоть когда-нибудь имела какое-то значение.

Глава 34

Интуиция.

Хейвен привыкла полагаться на шестое чувство еще с детства, живя на изолированном ранчо во всеми забытом Блэкберне. Интуиция спасала ее от неприятностей, предупреждая об опасности. Хейвен ощущала это чувство буквально кожей, обычно оно заставляло ее насторожиться. Будь то рыскающие в ночи койоты или кроющиеся в тени монстры, Хейвен всегда чувствовала присутствие кого-то или чего-то неправильного.

Ей удалось припомнить всего лишь несколько раз, когда интуиция подвела ее. Одним из них был тот день, когда она оказалась в спальне доктора ДеМарко – он прижал ее к стенке после того, как она дотронулась до его оружия. Предупреждения, на которые следовало бы обратить внимание, появились слишком поздно. Он поймал ее с поличным, когда она находилась в одиночестве и была уязвима.