Искушая судьбу

– Боже милостивый! Что это с вашей кожей?

Мара отдернула руку и спрятала ее под складками платья.

– Ничего страшного. Просто сыпь от морского воздуха. Я не послушалась совета моей служанки, не надела вовремя перчатки, и вот результат. Из-за этого и она надела маску – слишком нежная кожа, понимаете? Хотя это не стоит беспокойства, можете мне поверить. Сайма обещала мне, что к тому времени, как мы будем в Кулхевене, сыпь исчезнет.

Не давая Пуджу времени на размышления, она ухватилась за поручни и без всякой помощи вскарабкалась внутрь кареты. Сайма быстро последовала за ней и захлопнула дверцу перед самым носом изумленного Пуджа.

– Мы чуть-чуть не попались, – сказала Мара, задергивая промасленную льняную занавеску окна. Она откинулась на потрескавшееся кожаное сиденье и облегченно вздохнула. – Хотя, когда он увидел мою руку, у него чуть глаза из орбит не вылезли. – Карета тронулась, и она выглянула из-за занавески. – Если бы он еще увидел твое лицо, то, наверное, вообще упал бы в обморок. Ладно, Сайма, теперь мы едем. Ты можешь снять свою маску.

Из-под черного вельвета маски показалось изъязвленное лицо Саймы.

– И надо же было тебе выбрать именно этот, наверное, самый жаркий день за всю историю Ирландии, чтобы нацепить на меня плащ и маску. Я чуть не задохнулась под ними.

Сайма стащила плащ, бросила его на сиденье напротив себя, положила на него ноги и расстегнула две верхние пуговицы платья.

– Сперва оспа, потом морская болезнь, – сказала она, обмахиваясь рукой. – Скоро по этому твоему безумному плану потребуется, чтобы ты объявила меня мертвой. – Она взглянула на Мару, которая с трудом удерживалась, чтобы не рассмеяться. – Что вы находите в этом такого смешного, юная мисс?

– О, Сайма, твое лицо! Оно выглядит ужасно. Им можно до смерти напугать даже самого храброго человека. Неудивительно, что те двое ретировались как можно быстрее. Большую скорость просто уже невозможно было развить. Я думала даже, что мать Арабеллы в обморок упадет. Ты видела выражение ее лица? С каждой минутой оно становилось все более паническим.

Сайма улыбнулась, отчего отметины на ее лице проступили еще отчетливей. Она сковырнула с носа большой фурункул и покатала его между ладонями, пока тот не превратился в шарик глины розового цвета.

– Ну что ж, значит, то, что моя мать когда-то играла на сцене, в конце концов пригодилось. Она научила меня изменять свою внешность. Но я и над тобой неплохо поработала. – Потянувшись, она дернула Мару за черный локон', который, освободившись от шпильки, упал на ее плечо. – Кто бы мог подумать, что под этой черной краской волосы на самом деле рыжие. Благодари Бога, что Арабелла не была блондинкой; Мне понадобилась бы масса времени, чтобы обесцветить твои огненные волосы, и это было бы надолго. Сейчас, по крайней мере если ты решишь прекратить свои глупости, то всегда сможешь смыть краску.

– Нет, этого не будет, так что выброси свою мысль из головы. Пока ведь все идет удачно, не так ли?

Сайма с угрюмым выражением лица откинулась на спинку сиденья.

– Мало того, что ты выдала себя за крестницу этого дьявола Кромвеля, но чтобы выйти замуж за англичанина?! Твоя дорогая мать, если бы узнала об этом, в гробу перевернулась бы.

– Моя дорогая мать, если ты не забыла, сама была замужем за англичанином.

– Твой отец – совсем другое дело. Он совершенно не походил на англичанина, был кельтом с головы до ног.

– Однако в его жилах текла самая голубая английская кровь.

– Что ж, все равно я против этого вашего заговора.

Не знаю, о чем думал твой братец Оуэн, когда заронил в твою упрямую голову семена этого плана. Если хочешь знать мое мнение, это приведет нас на Тайборнскую виселицу. – Она искоса взглянула на Мару и, хорошо скопировав манеру матери Арабеллы, добавила:

– Или к Армагеддону.

Но Мара не собиралась уступать ей, особенно сейчас, когда все шло так хорошо.

– Оуэн просто предоставил мне необходимые сведения. Идея была полностью моей. И тебя, кажется, никто не заставлял участвовать в этом. Ты можешь бросить все в любой момент. Собственно говоря, – на ее губах появилась дразнящая улыбка, – не хочешь ли ты, чтобы я приказала кучеру остановиться и ты смогла сойти, пока мы не миновали городские ворота?

Сайма не ответила. Зная, что никогда не покинет свою госпожу, она молча рассматривала дорогу сквозь щель в оконной занавеске. Они только что проехали стоящие на берегу реки Поддл Ворота святого Николая и теперь направлялись к высокому шпилю собора святого Патрика.

– Только не вздумай попасть под дождь, иначе вся эта краска потечет и вода будет чернее, чем воды Лиффи.

Мара открыла свой ридикюль, достала оттуда небольшую тряпку и протянула ее Сайме..

– Возьми. Тебе лучше стереть эту глину, иначе его светлость, Адриан Август Росс, граф Сент-Обин, откажется пустить нас в мой замок.

Сайма взяла тряпку и начала снимать с себя маскировку – Хотелось бы мне, чтобы ты отказалась от своего плана. По мне, он не сулит нам ничего хорошего. А если лорд Сент-Обин обнаружит, что ты не настоящая Арабелла? Я слышала, что у него дьявольский характер и соответствующая этому сила. Однажды он поймал браконьера, охотившегося на землях Кулхевена за кроликами, и так ударил его, что расплющил ему нос в лепешку.

Представив себе эту картину, Мара содрогнулась, но быстро постаралась выбросить ее из головы.

– Не говори ерунды. Воры – это как раз он и ему подобные. Кулхевен более ста лет принадлежал моей семье до того, как этот злодей Кромвель украл его у нас. И за что? За то, что мой англичанин-отец женился на матери-ирландке. Всего-навсего! У них не было никаких доказательств того, что отец поддерживал О'Нила и его соратников. Он даже не был католиком. И не принимал никакого участия в том, что произошло в Ольстере. Но он был женат на ирландке, что, по их разумению, лишало его права на владение своей собственной землей. Его уморили голодом в Дублинской тюрьме, потому что он пытался протестовать против конфискации Кулхевена. А мою мать убили при попытке защитить наш дом от кромвелевских солдат-убийц.

– Я знаю все это не хуже тебя, но Протекторату нет до этого никакого дела.

– Будь он проклят, этот Протекторат.

– Держи язык за зубами, девочка.

– Прости, Сайма, но мне кажется, что я имею полное право попытаться получить назад то, что у меня незаконно отняли. Кроме того, каким образом лорд Сент-Обин сможет догадаться, что я не настоящая Арабелла? Он ее даже никогда не видел. Все ухаживание велось по почте и длилось всего шесть месяцев. Оуэн перехватывал все письма. Я знаю о нем все, что мне нужно. И вспомни слова ее матери. Этот брак был устроен отцом Арабеллы и лордом-протектором Кромвелем. Родители девицы даже не знают графа, а он знает об Арабелле только то, что она прибывает в Дублин, чтобы выйти за него замуж. Ему известно, что волосы у нее черные, и благодаря твоим снадобьям теперь у меня такие же. Ему и в голову не может прийти, что сейчас она уже платит за проезд, чтобы пересечь пролив и добраться до Англии, предпочитая не выходить замуж за больного оспой человека, которого даже никогда не видела. Кроме того, очевидно, что граф не испытывает особой нежности к своей нареченной, иначе он сам бы привез ее в Кулхевен.