Искушение чародея (сборник)

Голос охранника — оператора систем охраны — вернул Эру к реальности. Охранники круглые сутки дежурили возле мониторов, занимавших целую стену зала.

— У нас гости, — охранник перевел изображение с монитора в режим голограммы.

В нескольких шагах от Эры возникла миниатюрная копия Сердитых Скал. Крошечный планетарный катер облетал их, исследуя окрестности.

— Я подготовлю импульсную пушку, — Корн направился к оружейной панели системы безопасности.

— Нет! — вырвалось у Эры.

Корн резко обернулся и посмотрел на нее. Она сказала это слишком поспешно. Не как глава правительства, а как испуганная девушка. Как Биллегури. Эра и сама это почувствовала и в замешательстве отвернулась. Корн сверлил взглядом ее спину. Переход личности в другое тело занимал несколько месяцев. Теоретически, по мысли Создателей, новая личность, вживленная в тело, должна была полностью подавить прежнюю. Психоматрица тихо обживала чужой организм, проникая во все системы, и незаметно перестраивая их под себя. Но иногда личность прежнего владельца тела оказывалась настолько сильной, что подавить ее полностью не удавалось.

Корн кожей чуял туземку в теле Эры. А Эра понимала, что нужно срочно что-то предпринять. Биллегури металась внутри нее.

«Если убить землян, — размышляла Эра, — то сюда немедленно прибудут штурмовики Космического Флота».

…Сильный мужчина, мой мужчина, он пришел за мной… — ликовала Биллегури.

«Если их отпустить, они расскажут о случившемся, и тогда сюда все равно придут солдаты».

…Ради него я готова была оставить свое племя и убить свою сестру…

«Хотя наверняка они уже доложили о случившемся, и на корабле знают, что здесь тайно действует еще одна раса. Если армада землян окружит планету, наши корабли не смогут приземлиться, и тогда все пойдет прахом. Избежать заварушки с Космическим Флотом никак не удастся, но можно потянуть время. Главное, чтобы наши успели приземлиться и войти в первую фазу Перехода. А там видно будет.

Если Андрей останется здесь, проблем не избежать. Он будет путаться под ногами и всюду совать свой нос. С другой стороны, зная, что я, то есть Биллегури, похищена, Брюс не улетит. Что делать? А если покопаться в памяти дикарки? Там, где бессильна логика, иногда помогают первобытные инстинкты».

Эра начала осторожно перебирать воспоминания Биллегури — та отчаянно сопротивлялась. Туземка попыталась закрыться, забиться в угол сознания, но Эра продолжала искать. Охота, дни, ночи, танцы у костра, степь, Андрей, снова он, и еще, и еще.

«Он занимает большую часть воспоминаний», — удивилась Эра.

…Он — солнце среди суровой зимы, — мысленно заплакала Биллегури. — Он — тепло, свет, сердце мое…

Воспоминания детства. Краски ярче, звуки громче. Упоительная сладость — вкус меда диких пчел на губах. Вот оно!

«Нашла!» — обрадовалась Эра.

Она увидела отца Биллегури. Лунный свет перламутровыми бликами проникал в шатер, играл на длинных светлых волосах мужчины.

— У нас, охотников из племени Белого Волка, есть уловка: если встретишь зверя, которого одолеть не сможешь, притворись мертвой. Зверь и уйдет, — отец протянул маленькой Биллегури кусок сот, полных меда лесных пчел.

«Отличная мысль!» — Эра радостно щелкнула пальцами и спросила Корна:

— У нас есть голографический транслятор?

— И не один, — невольно улыбнулся Корн и выразительно посмотрел на охранников.

Те, не выдержав, захохотали, вспомнив недавний случай с кочевниками.

Несколько разрозненных групп кочевников, пройдя по Великой Степи и обезумев от голода, вышли к Сердитым Скалам. Они знали, что здесь полно корпов. Птеродактили бросались на кочевников, пожирая тех, кому не повезло, одновременно уцелевшие туземцы добивали копьями жрущих их братьев тварей. И здесь же, среди крови и останков тел, жарили мясо на кострах. Насытившись, они разбили лагерь, спрятав шатры под скалами, чтобы птеродактили до них не добрались.

Обитатели подземной Базы оказались заперты внутри: не выйти — не зайти. Охранники долго ломали головы, чем можно напугать голодного аборигена, который дорвался до нескончаемых запасов мяса, пока их не озарило.

Разомлевшие от сытости варвары, увидев гигантского, размером с гору, тролля, побросали все пожитки и всю ночь мчались прочь, не разбирая дороги. Тролль так ревел, что охранник, создавший этот образ для голографического проектора, несколько дней жаловался на боль в горле.

Утром кочевники добрались до войска Октин Хаша, который милостиво принял их под свою опеку. Самые смышленые сложили песню о Ревущем Тролле, охраняющем покой Сердитых Скал. Октин Хаш позаботился, чтобы эти песни дошли до земных исследователей. Нужно же ему было хоть изредка развлекаться.

* * *

Эра надела шлем голографического транслятора. Закрыла глаза — так легче было сосредоточиться. Она создала мыслеобраз «летуна», представив его в мельчайших подробностях, раскинула в сторону руки, имитируя полет. Движения помогали войти в образ. Над Сердитыми Скалами появился «летун» — машина, замаскированная под птеродактиля…

— …Вот он, — Штурман показал на монитор, — и девушка с ним. По-прежнему висит на когте, или как у него это там называется?

— Это что-то вроде наручника, впаянного в коготь, — Андрей в нетерпении заерзал в кресле. — Ближе подойти можешь?

— Я-то могу. Беда в том, что он нас заметит. Если вынырну из-за скалы, мы окажемся напротив него. Лоб в лоб.

— Почему эта штука, замаскированная под птеродактиля, висит в воздухе и не двигается? — занервничал Андрей.

Октин Хаш на спине «птеродактиля» замер безмолвным изваянием. Что-то здесь было не так — Брюс это чувствовал, но понять не мог. У него появилось странное ощущение нереальности происходящего, словно он смотрит фильм, который остановил невидимый киномеханик. Стоп-кадр. Все замерло. Слишком удобно. Слишком просто. На блюдечке красно яблочко — бери и ешь!

«Только яблочко-то отравлено», — подумал Брюс.

Лжептеродактиль вдруг вертикально поднялся вверх на несколько метров, вытянул лапу вперед, и… крошечная фигурка девушки, сорвавшись с когтя, полетела вниз, в пропасть между скалами.

— Нет! — Андрей рванулся с места, забыв про ремни безопасности.

Штурман поспешно выключил монитор.

— Включи, — хрипло сказал Андрей.

— Андрей, не нужно… — Жан положил руку ему на плечо.

— Ее больше нет, — тихо сказал штурман.