Искушение чародея (сборник)

Анфиса молча вытерла руки о фартук и вышла в сени. Матушка Марфута подождала, пока за девушкой закроется дверь, и снова обернулась ко мне.

— Ты прости, девонька, что я разбушевалась. Уж больно я переживаю. Вот и Анфисочку лишний раз расстраивать не хочу, она и так грустная все ходит. Пусть уж лучше не слышит… Так вот, о соседях-то наших. Пыталась я с ними поговорить. Пыталась… Да не пустил меня Куратор-то к себе. Делами отговорился. А Гастон, помощник ейный, он такой весь из себя — мягко стелет, да жестко спать. Вывалил ворох слов, будто тряпья бросового, да и выпроводил. А делать-то чегой-то надо… Вот и решил Ванечка — был у нас такой гарный парень, жених Анфисин — помочь мне. Проверить, что у них там творится. Пошел к Гастону, говорит: «А покажите-ка мне вашу башню». Гастон говорит: «Иди к Куратору». Ваня и к Ильмаринену пошел. А тот ему: «Не лезь не в свое дело». А Ванечка тогда: «Вы как хочете, а мы жалобу в ИнтерГалактическую полицию подадим!» Напугался тогда Куратор. «Завтрева, — говорит. — Приходи завтрева, посмотришь башню». А назавтра Ванечка — раз! — и пропал. Был человек — и нету. Исчез.

— Ну, матушка Марфута, какие вы ужасы рассказываете… — озадаченно пробормотала я. — Как пропал? Куда пропал? Может, парень просто уехал.

— Поди и уехал, — покладисто согласилась Управительница. — Письмо, вон, даже невесте написал. Мол, не ищи меня, не судьба нам с тобой, уезжаю.

— Ну вот видите!

— Вижу. Но не верю. Не такой человек Ванечка, чтобы бросить все на полпути да уехать, с невестой не попрощавшись. Вот и думаю, соседи, поди, с ним чего и сделали…

Матушка Марфута расстроенно махнула рукой и отвернулась.

У меня в голове крутилась тысяча вопросов, но задать их я не успела. Дверь распахнулась, и в комнату, сильно пригнувшись на входе, шагнул абсолютно незнакомый молодец.

— Доброго денечка честной компании, — громогласно возвестил он. — Примете гостя?

Косая сажень в плечах, светлые волосы стянуты по лбу лентой, голубые глаза, румянец на щеках. До чего ж хорош! И улыбка замечательная — в тридцать два зуба и две задорные ямочки на щеках. Не ответить на такую невозможно и я, конечно, ответила. А он вдруг приятельски подмигнул мне. Я засмущалась.

— Ооооо! Данимирушка! Заходи, родимый, — обрадованно закудахтала матушка Марфута. — Садись за стол, откушай с нами. — И, обращаясь ко мне, шепотом добавила: — Это племянничек мой, Данимир. Сироткой с детства остался, так и зовет меня мамкой. Кузнецом он у нас.

— Откушаю, откушаю, матушка, коли приглашаете, — пророкотал Данимир, устраиваясь за столом.

В этот момент в горницу вернулась Анфиса. Чуть споткнулась в дверях, приостановилась, будто решая, заходить или нет. Управительница весело скомандовала:

— Анфисочка, чего же ты? Не стой на пороге. Давай-ка, неси горячих блинчиков, а то Данимирушка уработался весь, умаялся.

Парень одобрительно кивнул. Девушка выставила на стол запотевшую крынку и ушла к печке. Матушка Марфута плеснула молока в глиняную кружку:

— Держи-ка, доченька, испей.

Я сделала глоток. Холодное молоко — аж зубы заломило — оказалось удивительно вкусным. Матушка Марфута довольно улыбнулась. Анфиса между тем унесла полупустую тарелку и вернулась от печки с новой горкой румяных блинов.

— Вот это дело! — довольно пророкотал Данимир, потирая руки. — Вот это попируем!

— Данимирушка, — обратилась матушка Марфута, когда горка уменьшилась вдвое. — Поводи гостью по окрестностям, покажи ей, что у нас тут к чему. Может, по лесу прогуляетесь? К реке выберетесь?

— Отчего ж не прогуляться? Прогуляемся, — добродушно согласился парень. — Только сегодня я на кузне. А завтра — это можно. С большим удовольствием.

У печки что-то загрохотало. Мы оглянулись: Анфиса поднимала с пола чугунную крышку, и глаза ее были испуганными.

— Ну что ты, доченька? Уронила и уронила, с кем не бывает, — поспешила успокоить ее матушка Марфута и снова обернулась ко мне. — Одним словом, насчет завтрева — договорились.

На том и порешили. Честно говоря, я была рада появлению такого обаятельного проводника. «Вот чем черт не шутит, — подумала я мечтательно. — Глядишь, закрутится у нас роман… И поселюсь я здесь, в Тридевятом царстве. Буду возиться на огороде, печь хлеб любимому и шить деткам льняные рубашки…» Впрочем, я тут же одернула себя. Все это глупые фантазии. Не пристало агенту ИнтерГпола вмешивать личные отношения в профессиональную деятельность. Так что буду держаться с Данимиром вежливо и отстраненно, как и подобает агенту при исполнении служебных обязанностей.

По окончании завтрака мы с матушкой Марфутой отправились в обход городка Тридевятого царства. Посмотрели мельницу, хлебопекарню, птичий двор, кружевные и швейные мастерские. Местечко мне нравилось все больше и больше. Мы заходили в дома, разговаривали с людьми. Народ улыбался, кланялся, охотно рассказывал про свое житье-бытье. Открытый мир, приятный. Я бы точно не отказалась в нем пожить.

* * *

Вторая половина дня была отведена на общение с Гастоном из Технологии.

Я появилась в назначенное время, и зал на этот раз не пустовал. В центре его стоял флаер, а около него — Гастон. И — вот неожиданный момент — Куратор собственной персоной. Мужчины о чем-то негромко разговаривали.

— В общем, делай, как я сказал, — вполголоса произнес Ильмаринен. — И поосторожнее.

Гастон серьезно кивнул, открыл рот, собираясь что-то сказать. Но тут Куратор заметил меня и жестом остановил помощника. Гастон оглянулся и расплылся в радушно-приветливой улыбке:

— Доброе утро, госпожа инспектор. Как спалось?

— Доброе, Гастон. Спасибо, хорошо. Доброе утро, Куратор, — поздоровалась я, гадая, о чем это таком важном они тут разговаривали? «Уж не обо мне ли?»

— Приветствую госпожу инспектора. Как вам в наших краях? Есть ли просьбы, пожелания?

По сравнению с первой встречей Куратор был сама любезность. С чего бы это? О чем-то забеспокоился?

— Благодарю, все замечательно. Пожеланий нет, — проинформировала я. И со значением добавила: — Пока.

— Хорошо, — на шпильку Ильмаринен не обратил ни малейшего внимания. — Если возникнут вопросы, вы можете задать их Гастону. Я также в вашем распоряжении. А сейчас желаю приятного осмотра.

Ильмаринен отступил от флаера, прозрачный колпак машины откинулся, и Гастон, приглашающе махнув рукой, весело произнес:

— Ну, госпожа инспектор, устраивайся. Прокачу с ветерком!

Он перестал быть послушным учеником перед строгим учителем, каким я увидела его при входе в зал. Сейчас он был человеком, отправляющимся на прогулку в приятной компании.

«Как шустро, однако, он сменил стиль поведения», — озадаченно подумала я, усаживаясь на сиденье.

Купол зала начал медленно сдвигаться, открывая небесный простор. Ильмаринен коротко кивнул и отошел в сторону. Флаер неторопливо двинулся вверх, я оглянулась. Ильмаринен махнул рукой: «Счастливого пути!» Странный человек. Непонятный. Нужно будет об этом подумать.