Искушение для Биг Босса

Денис махнул рукой, будто говоря: да что вы знаете! Однако Мира Львовна, обычно молчаливая и тихая женщина, вдруг разошлась, понимая, что ее соперница по кухне уехала и больше не вернется, и устроила танец на костях.

— Ходила тут с таким видом, будто бы лучше всех, презентацию этому цветку сухому заказала. Павла Несторовича в могилу свела! Ведь знала же, знала, как он им дорожит и как ему отзовется гибель кактуса этого!

Воронов разозлился.

— Отцу, между прочим, лучше. Так что не наговаривайте тут.

— Так как вернется отец ваш, так, думаю, ему еще хуже станет, — вдруг с победным видом выдала повар. — Когда увидит, что Асенька ваша натворила в оранжерее.

Мужчина даже встал со стула, настолько обуяло его удивление и любопытство.

— А что же Молодцова сделала, чем оранжерея ей не угодила? — обманчиво спокойным тоном поинтересовался он, сделав шаг, потом другой по направлению к повару. Женщина даже не заметила этого, в душе она праздновала победу, веселясь и ликуя.

— Так как же, Денис Павлович?! Там, в оранжерее, все разнесено. Камня на камне не оставила она, все разворотила! Сначала «царицу» эту, ночную, а уж после и все подряд цветы. Я так думаю, — приглушила она голос, будто делясь сокровенным секретом, — совсем у нее крышу сорвало от того, что вы ее уволили. Вот и решила поквитаться. А то что же, жила тут на всем готовеньком, ходила белоручкой, да еще и денежки получала немаленькие.

Денис почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— А ну-ка, пройдемте вместе со мной в оранжерею, — пророкотал он.

— Зачем это? Зачем? — испуганно взъерошилась женщина.

Однако Денис уже взял ее под локоток и практически насильно сопроводил к оранжерее. Достал из кармана ключ, открыл замок, втолкнул повара вовнутрь. Присвистнул.

Действительно, кругом царил разгром. Будто бы ураган прошелся по оазису и порезал деревья, выдернул с корнем цветы, даже этот злосчастный сорняк не пощадили — тот оказался затоптан.

— Зачем вы угробили «царицу ночи»? — угрожающе надвинулся он на женщину. — Чем она-то вам не угодила?

Мира Львовна, видимо, прочла что-то такое в его глазах, потому что глаза ее вдруг забегали, сама она засомневалась, задрожала. Денис положил ей на плечо тяжелую руку и продолжил свой психологический прессинг, которому мало кто мог противостоять.

— Зачем вы ей навредили?

И женщина тут же сломалась. Заверещала на одной ноте, зло, истерично, противно:

— Да она, она, эта Аська… житья от нее нет никакого!

— Да причем тут Аська? — кулак Дениса пролетел буквально в миллиметре от носа Миры Львовны, впечатался в ствол невысокой пальмы позади нее. Получилось, что он говорил об одном — о кактусе, а женщина — о девчонке. — Она тут совершенно не при чем!

Повар заплакала, от чего глаза сразу покраснели.

— Так она не при чем, да… — он опустил руки вдоль тела и сказал устало: — И «царицу» эту вы угробили, и всю оранжерею перевернули вверх дном. Ну что ж, давайте вызывать полицию…

Вечером Воронов привез домой отца. И как только Павел Несторович оказался в своей собственной резиденции, тут же настроение его изменилось. Он будто питался энергией силы от своего дома, как Скарлетт О*Хара — от Тары.

Сильное потрясение от утраты его любимого цветка не так подкосило его, как известие о том, что уволена его любимица.

— Как ты мог уволить Асю? — гремел он на весь дом. Хотя, конечно, «гремел» — это еще слишком громко сказано, потому что Павел Несторович говорил довольно тихо. Но вот весь его вид так и дышал негодованием, злостью, обидой на решение сына.

Денис пожал плечами. Но как только он открывал рот, чтобы что-то сказать, то отец его тут же перебивал, театрально закидывая голову вверх, откидывая волосы назад, запрокидывая руки, он высказывался по этому поводу довольно долго.

— Это же ранимая девочка, она не выживет одна! Как ты мог отправить ее восвояси! И вообще! — вдруг опомнился он и направил на сына крючковатый палец. — Это, вообще-то мой дом, и здесь пока еще мои правила! Ты не мог, просто не имел права увольнять ее.

— Я дал ей хороший расчет. Думаю, она ни в чем не нуждается, — выдавил в свою защиту Денис, не чувствуя, себя, в прочем, сильно виноватым. Ему казалось теперь, что он все сделал правильно: оградил отца от девушки, что воевала за наследство.

Да, может быть, это и не она испортила оранжерею, и не она, как оказалось, угробила цветок, этот волшебный кактус, который цвел лишь один раз в год, но, тем не менее, у девушки были далеко идущие планы. И рано или поздно они могли исполниться. Потому что именно такие вот сорняки и могут проложить себе путь. С виду невинные, красивые такой душевной красотой, что хочется бросить все и всех.

— Она. Нуждается! — отчеканил отец. — Ну откуда тебе знать, такому сухарю, что человек спасался от одиночества. И здесь она нашла не только хорошую работу, но и друзей. И что теперь, она будет думать, что на свете, на всем белом свете нет справедливости, добра?

Воронов закатил глаза. Пока отец выговаривал ему по поводу Аси, Денис слушал его вполуха. На самом деле он думал, что такое самовольство отцу не понравится, но чтобы настолько! Видимо, совсем эта девчонка его опутала, привязала к себе своими речами. Потому что конкретно этой девушке есть чем это сделать: уж слишком она красива какой-то неземной красотой, слишком добра, слишком мягка, и при этом остра — удивительно будоражащее сочетание!

— Просто ты бежишь от привязанности, боишься снова остаться один, — вдруг донеслось до его сознания и Денис будто очнулся.

— Что? — он даже головой помотал чтобы убедиться, что последнее предложение от отца ему не послышалось.

— А то! — отец подошел близко, чтобы придать значимости своим словам. — Думаешь, я не вижу, что ты влюблен?

Денис резко хмыкнул, расхохотался. Слишком, правда, громко, слишком резко. Павел Несторович прищурился и будто бы кивнул сам себе.

— И вместо того, чтобы радоваться этому чувству, ты бежишь от него, боишься, дуешь на воду, обжегшись на молоке. Прячешься за работу, за фабрику, а там, в Лондоне, думаешь, я не знаю? Наоборот гулял напропалую! Но от себя тебе не убежать. Рано или поздно тебе придется выйти из своей скорлупы и увидеть мир во всем его многообразии красок!

— Ох, перестань. Эта демагогия просто невыносима! — застонал Денис.

— Ах, не выносима? — разошелся отец. — Ну тогда имей в виду: не буду с тобой разговаривать до тех пор, пока в этом доме не появится Ася. Вот таким будет мой ультиматум.

— Ты не можешь говорить сейчас об этом серьезно, — Денис полностью изменил тон со снисходительно-саркастичного на взволнованный и резкий. — Кто тебе эта девчонка, что ты так цепляешься за нее? Успешная любовница? Умелая гетера? Удобная шлюха?