Искушение силой

Не было никакой связи.

Попытки узнать, что происходит в соседних городах, ни к чему не приводили. Уходившие не возвращались. Местная власть растерянно замерла, не понимая, что делать в отрыве от власти центральной. Люди в форме умирали совершенно так же, как и люди без формы.

Резко выросла агрессия. Любой конфликт всегда перерастал в жестокую драку, заканчивающуюся убийством. Любой спор заканчивался трупами. За кривой взгляд человек мог получить пулю в затылок.

За кривой взгляд, за банку тушёнки, за упаковку макарон. За безопасное убежище, за доступ к чистой воде. За всё, что угодно.

Безумие коснулось и животных. Тех, кто пережили первые недели. Собаки нападали на своих хозяев, загрызая и сжирая их трупы. Поначалу исчезли все кошки, птицы и крысы, вернувшись лишь через полгода, но это уже были совершенно другие животные: агрессивные, ничего не боящиеся и чудовищно опасные, при этом ненормально сильные. Что творилось на фермах крупного рогатого скота, Семёну рассказывали, но он поначалу не верил. Позже, встретившись на улице с мутировавшим быком — поверил разом, и в эти истории и в бога.

Следующей вехой в разгорающемся безумии стал каннибализм. Семён тогда прятался на чердаке полуразрушенного здания уже несколько дней, его желудок был пуст, страшно хотелось жрать, но на улицах было слишком опасно и Семён терпел выжидая. Из чердачного окошка он и увидел, как один урод камнем забил своего приятеля до смерти, раздробил череп и сожрал мозг. После увиденной отвратительной сцены Семёна долго рвало жёлчью.

Такие случаи каннибализма начали случаться задолго до первых голодных смертей, а немного позже, «искажение» стало обыденностью. Сумевший пережить тяжесть проклятья инсайта человек, под гнётом стресса и окружающего безумия поддавался низменным инстинктам, опускался до животного состояния.

«Искажался».

Такой человек терял разум каким-то странным образом, частично сохраняя свои навыки и умения, при этом стремясь только к одному — убивать других людей. Убивать и пожирать их мозг. Но и тут тоже было не всё просто. Некоторые «искажённые» за милую душу жрали друг друга, а некоторые сбивались в небольшие стаи, ведя совместную охоту. Некоторые охотились только на нормальных людей, некоторые гоняли по разрушенным улицам кошек и собак. Объединяло их всех одно — постепенно они отжирались. Становились сильнее, быстрее, умнее. Крупнее. Опаснее. Простые искажённые превращались в Жрунов. Более сильных, быстрых, умных. Более смертоносных. Вторую ступень мутации. Кто-то называл их ещё мозгоедами и трупоедами, а кто-то упорно пытался утверждать, что это зомби.

Искажённые медленно, но уверенно захватывали столицу, вытесняя нормальных людей сначала на окраины, а потом и за границы города. Полуразрушенные ульи многоэтажек и огромные парки стали их охотничьими угодьями.

Примерно месяц спустя уже всем, кого знал Семён, было известно, что именно так проявляется проклятье «инсайта». Говорили, что примерно половина выживших и не потерявших разум в первые дни после «вдоха» не смогла справиться с проклятьем. Их сознание исказилось, и теперь они шляются по улицам, ищут других людей, убивают их и съедают мозги. Головной и спинной. Остальное не трогают. Остальное подъедают мутировавшие звери. В основном, крысы.

У второй половины выживших, проклятье «инсайта» выразилось иначе. С одной стороны, они сохранили разум, не впадая в безумие охоты за мозгами, но, с другой стороны, каждый получил какую-нибудь фобию. К примеру, сам Семён совершенно отвратительно переносил промозглую стылую сырость. Попадая в такую обстановку, он мог впасть в спячку и не проснуться, замёрзнув до смерти. И даже если бы его начали пожирать заживо, сам бы он не проснулся.

Пуля, самый старший в семье после Семёна, до смерти боялся мутантов, даже самых мелких. Чувствовал их на огромной дистанции, но если любой из них приближался к парню ближе пары метров, то Пуля ловил паническую атаку, терял какое-либо соображение и способность сопротивляться, защищаться и двигаться.

Заря, подруга Семёна, с которой они когда-то, теперь уже в прошлой жизни, вместе учились в школе, и в жизни новой вместе выживали, являясь костяком семьи, не переносила одиночества. Категорически. Оставаясь одна, она ложилась на землю, сворачивалась в клубочек и замирала, пытаясь слиться с ландшафтом. Её так даже забывали несколько раз поначалу.

Были и совершенно безобидные проявления проклятья «инсайта», вроде постоянных почесушек или нервного тика.

И всё было бы совершенно отвратительно, если бы «инсайт» не нёс в себе ещё и дар. К сожалению, не у всех этот дар успел проявиться до смерти, и не у всех этот дар был полезен и силён.

Дар Семёна «Тени» Астахова был силён.

В самом начале Семён мог своим даром изменять прозрачность и плотность воздуха на небольшом расстоянии вокруг себя и ощущать грядущие проблемы. Со временем дар усиливался и уже сейчас Семён мог изменять не только прозрачность воздуха, но и транслировать на воздушную линзу любую простую статичную картинку. Имитировать стену, камни, кучу битого кирпича. Дар мог искажать воздух, имитируя задымление или позволяя Семёну становиться совершенно незаметным вечерними сумерками в тенях, за что Семён и получил своё прозвище. После одной из недавних «групповух», Семён научился нагревать и охлаждать воздух, чему был необычайно рад. Кроме улучшения маскировки, а были некоторые мутировавшие животные, которые ориентировались совсем не на зрение и слух, Семён теперь мог с огромным удовольствием греться вот в такие сырые промозглые дни.

Кроме этого, с каждым усилением дара, обострялась и интуиция Семёна.

И сегодня, с самого утра она нашёптывала, что день у него будет дерьмовей некуда. И утреннее пробуждение тут совершенно ни при чём. Риск не проснуться и замёрзнуть — это совершеннейшая мелочь, по сравнению с тем, что ждёт Семёна впереди. Тем более подстраховка от смерти во сне спит в соседней комнате — Светик, младшая сестра Зари — отличный будильник. Её дар позволяет всей семье спокойно спать ночами, не выставляя никого в караул, и гарантирует пробуждение любого члена семьи в чётко заданное время.

Глава 1.2

Потратив ещё немного внутренней энергии на прогрев, Семён с тоской констатировал, что дерьмовое предчувствие никуда не делось. А значит, либо их убежище будет обнаружено, либо их накроют во время выхода. В первом случае — он ничего поделать не мог, вся семья всегда предельно ответственно следит за обстановкой, и если появятся искажённые или, не дай бог, «жруны», то обнаружат их на предельной дистанции. Во втором случае — Семён мог только принять шёпот чуйки во внимание. Отменить выход он не мог. Не выйди он наружу — и семья будет сидеть голодная и без воды. Быстро теряя силы. А если при этом их ещё и накроют, то тут они все и погибнут.

Прислушиваясь к своей интуиции, Семён решил пробежаться вокруг места стоянки перед завтраком. Быстро проверить ближнюю территорию, осмотреть опасные места, издалека изучить характерные для засад «жрунов» и «искажённых» тени и завалы. Обезопасить семью.

Экипировался по упрощённому варианту: выгоревший городской камуфляж; поношенные, но ещё прочные берцы; облегчённая разгрузка; старый, потёртый, но совершенно не потерявший эффективности АПС, с самодельным глушителем; мачете, являющаяся основным оружием и небольшой тактический монокль — его личное сокровище.