Искушение силой

— А лазеры из глаз можешь? Всегда мечтала, чтобы раз, как в кино, сурово посмотрела и вж-ж-ж! Мерзость распадается на половинки, а вокруг кровища хлещет! Ведь можешь? Скажи? Можешь, да?

— Из глаз нет. Это полный бред.

— А из чего можешь? Из пальца? Из двух пальцев? Или изо рта как в той ванильной анимехе? Но тогда это будут не лазеры, это будет Серо! А я хочу лазеры! Колька, ты же меня знаешь, я не отстану! Говори, что мне нужно делать, чтобы получить лазеры?

— Помолчать! Поэтому лазеров у тебя не будет.

— Так нечестно! Ты Женьке сделал то, что она хотела, и Железнолобому сделал! А мне не хочешь! Требуешь каких-то несусветных вещей, и жмёшь для родной сестры мечту всей её жизни!

Кирпич, несмотря на весь бред, доносящийся из тумана, уже собирался будить Лидера, так как это точно был не глюк, это были люди, хоть и сумасшедшие, которые медленно приближались. Туман искажал звуки, но делал это единообразно и определить, что говорящие двигаются по дороге, для Кирпича не составило никакого труда. А значит трево…

— Привет, — тихий шёпот, раздавшийся прямо над ухом молодого поисковика, заставил все волосы на теле встать дыбом, а лёгкая сексуальная хрипотца в сказанном приветствии, подняла дыбом не только волосы, — не помешаю?

Предельно медленно, рискуя словить судорогу в сведённых мышцах шеи, Кирпич повернул голову и уставился в собственное отражение, ошарашено пялящееся на него с зеркального монолитного забрала шлема беловолосой незнакомки. Сплошное стекло полностью скрывало лицо и закрывало часть головы, оставляя неприкрытым выбритые виски и макушку с хвостом шикарных белых волос.

— Ты в адеквате, абориген, готов внимать? — не меняя интонаций, поинтересовалась незваная гостья и, видя заторможенный кивок поисковика, удовлетворённо кивнула и продолжила, — буди команду, одевайтесь и давайте выходите из своего каземата. Мы вас ждём на дороге. Идите на возмущённые вопли мелкой оторвы, не промахнётесь. У Вождя есть что вам сказать. Будем учиться дружить. Доступно?

Ещё раз заторможено кивнув, Кирпич в полном обалдении отвесил челюсть, когда девушка, одетая в какой-то фантастический доспех, просто исчезла. Растворилась в воздухе.

Кирпич уже было решил, что всё-таки это был глюк, как услышал этот самый голос, от которого у него до сих пор мурашки маршировали колоннами и в штанах было тесно, только со стороны дороги:

— Скоро выйдут! — голос был тот же, но интонации совершенно другие. Мурлыкающие, довольные, — я их дежурному, передала твоё приглашение!

— Тогда почему он так и сидит, как сидел? Тра, ты опять за своё?

— Да ладно, Вождь, дай хоть немного развлечься, не одной же Ленке получать от жизни максимум позитива! Тем более у меня на этих парней хорошее предчувствие. Может, хоть с ними договоримся.

Тяжёлый вздох был ей ответом. Кирпич же рванул верёвку, привязанную к ноге Лидера, давая тем самым сигнал тревоги. С психами пусть разбирается Лидер.

* * *

Густав Нойманн был дома. Родная Европа. Всё рядом, всё близко. Когда-то небольшие городки, тесные улочки, красивые крыши домов. Сейчас эта красота угадывалась лишь в необычайно красивых разноцветных кучах мусора и в уютно жмущихся друг к другу невысоких остовах когда-то уникальных домов. Родные, донельзя темпераментные бордовые искажённые и робкие, боящиеся даже теней лазурные человечки, пытающиеся сопротивляться уничтожающему их миру.

Первые дни, когда Густав добрался до родной Европы, он с яростью вымещал на этих пугливых лазурных человечках весь страх, весь ужас, который ему пришлось пережить в дикой стране, похоронившей уже не одного завоевателя.

Густав признавался только себе, что выжил действительно чудом. Выполнив то, что требовала от него Тьма, Густав почему-то решил, что это и есть победа над жертвой, но оказалось, что нет. Оказалось, что он был лишь ступенькой, оттолкнувшись от которой, в бой пошла сама Тьма, до этого казавшаяся Густаву чем-то чудовищно сильным. Необоримым. Непостижимым.

И видя, ощущая, осознавая, как Тьма ярится, бьёт всё сильнее и сильнее и не достигает своей цели, Густав решил сбежать. Если в этой стране бьют даже Тьму, то Густаву там делать нечего.

Ослабленный, покалеченный, он еле-еле выбрался к границам, по дороге дважды натыкаясь на лазурных человечков и дважды еле унося лапы.

Во время побега Густав лишился второго рога, одной из лап, а из танка, который был принят Густавом за муляж, выстрелом из пушки ему перебили позвоночник, и лишь чудо позволило Густаву выжить и уйти к себе домой.

Дикие варвары! Дикая страна!

Больше он туда не собирался. Пускай жертва его мечты выжила, но больше Густава не посещали сны и он теперь жил только для себя, самостоятельно решая, кого сожрать сегодня, а кого завтра.

И редко-редко, обожравшись особенно сильно, Густав мог ощутить Тьму, всё так же стоящую за спиной и смотрящую на мир его глазами. Вот только теперь это была совсем другая Тьма и смотрела на мир она глазами не только Густава.

Где-то очень далеко рос другой сгусток тьмы, время которого пришло и Густав понимал, что когда-то, он надеялся, что очень нескоро, тот, чьими глазами теперь постоянно взирала на мир Тьма, увидит во сне Густава Нойманна.

Тьму же заботило совершенно другое.

Её уязвимое состояние, оказавшееся ловушкой в такой момент.

Первый цикл, борьба за первенство среди примитивов, последующий выбор и возвышение до Совершенства самых сильных, ярких, жизнеспособных представителей цикла, развитие их в Ареале и возвращение в исходную популяцию для сбора Гармонии, всё это занимало очень много времени.

Столетия.

Иногда тысячелетия.

Королеву не волновало течение времени, если Цикл начинался аккуратно, то никакой Враг не мог найти ведущую цикл ветвь. Время не имело значения.

Первый цикл мог длиться и дольше.

Королева начала Первый цикл, форсировав процесс, многократно ускоряя первый этап, заставляя примитивов откатиться по эволюционной лестнице до состояния максимальной агрессии, но ускоряя процесс, была вынуждена значительно себя ослабить. Другого выбора не было.

И теперь эта слабость очень мешала Королеве, так как в её Первый цикл вмешался Новый росток, выросший во время отбора прошлого цикла.

Невозможное стечение обстоятельств! Каждое из этих событий — редкость. Но вот так, сложившиеся в одном временном отрезке на одной планете!