Искушение. Сын Люцифера
Шрифт:
— Замолчи!! Замолчи!! Замолчи!! — в бешенстве закричал Рудников на самого себя. — Заткнись!! Не может этого быть!! Не может!
Так, ладно! — начал лихорадочно соображать он, чуть успокоившись. — Ладно… Хорошо… Предположим. Бред, но предположим. Допустим на секундочку. Можем мы тут что-нибудь выяснить? Как-нибудь убедиться, проверить? Что-нибудь про нее узнать?
Из небытия выплыл вдруг самодовольно улыбающийся Витька Ильин с наставительно поднятым вверх указательным пальцем.
Д-да… Хороший был парень… Рак у него потом обнаружили… Я уже тогда в секту ходил… Д-да… Так чего он там говорил-то? Что-то как раз, вроде, на эту тему?
Он наморщил лоб, припоминая.
Курилка…
«Сегодня, старик, выяснить всё про любую тёлку не проблема. Раз плюнуть. Если у тебя, конечно, хоть одна извилина в голове есть. Просто идешь в ее женскую консультацию, денег немного в регистратуре даешь — и берешь на часок ее амбулаторную карту. А там уж всё написано! Всё как на ладони! Вся ее внутренняя сучность. Внутриматочная».
Рудников вскочил и, одеваясь на ходу, помчался на улицу. Им овладела какая-то болезненная потребность действовать, окончательно убедиться в том, что, по сути, ему уже и так было ясно. Зачем ему это надо было и что он собирается делать потом, он не знал да об этом пока и не задумывался. Он был настолько возбужден и взволнован всеми обрушившимися на него открытиями, что, по сути, полностью утратил способность соображать, спокойно и трезво мыслить. Сейчас он видел перед собой только одну-единственную цель: женская консультация. Съездить туда и прочитать ее амбулаторную карту! Добьемся сначала этого, а там уж видно будет. Посмотрим. Пока с этим надо разобраться. Фактов же у меня пока нет никаких. Одни только домыслы. А вдруг всё не так?
Он выбежал на улицу, вскочил в машину и резво рванул с места.
Подъехав к Ксюшиному дому, Рудников остановился, вылез из машины и, увидев выходящую из соседнего подъезда женщину, быстро подошел к ней.
— Простите, а Вы не подскажете, где тут ближайшая женская консультация? Этот район обслуживающая?
Женщина остановилась, несколько удивленно на него посмотрела и задумалась.
— Консультация?.. А, ну это на улице… — она назвала улицу. — Вот дом только не помню…
— Спасибо! — перебил ее Рудников, повернулся и побежал к машине.
Он почему-то совершенно четко знал, что ему надо делать и как действовать.
Улицу я знаю… Всё! Там еще раз спрошу или просто всю улицу из конца в конец проеду. Найду!
Однако на практике всё оказалось далеко не так просто. Никто из прохожих не знал, где эта проклятая улица находится. В конечном итоге выяснилось, что это вообще на другой стороне проспекта. Чтобы не делать крюк, Рудников бросил машину, а сам по наземному переходу перешел проспект и снова начал поиски. Уже пешком. Тут, наконец, удача ему улыбнулась. Первый же прохожий уверенно указал ему женскую консультацию
Рудников вошел в консультацию и ни секунды не колеблясь подошел к первой же встретившейся ему в коридоре пожилой женщине в белом халате. Казалось, сама судьба вела его.
Каких-то сто долларов — и вот он уже листает дрожащими от нетерпения руками амбулаторную карту Самойловой Ксении Евгеньевны… Год рождения… Так… Не то… Не то… А это что?! Два аборта… Первый в четырнадцать лет… Второй…
Рудников почувствовал, что он не может больше читать. В висках стучало, глаза застилали слезы. Он постоял немного, наконец кое-как справился с собой и, держа карту в руке, сказал срывающимся голосом ждущей его сестре:
— Вы знаете, я сейчас ксерокопию с некоторых страниц на почте сделаю и через час ее Вам верну.
— Нет-нет, что Вы! Выносить карты категорически запрещено! — перепугалась женщина.
— Да я всего на час, — успокаивающе заверил ее Рудников, доставая из кармана еще одну стодолларовую
бумажку. — Ну, сами понимаете, чтобы потом спокойно почитать. А то здесь… второпях…— Ну, ладно, — решилась медсестра, забирая деньги. — Только не больше часа!
— Хорошо, хорошо! Не беспокойтесь! За час я вполне управлюсь.
Рудников уже бежал к двери, засовывая на ходу карту в свой кейс.
Чтобы добраться до машины, надо было опять пересечь проспект. Он дошел уже до середины, когда красный свет светофора сменился на зеленый, и плотный поток машин медленно тронулся с места. Рудников мгновенно прикинул, что перебежать он вполне успевает и резко рванул наперерез потоку. Неожиданно кейс у него раскрылся, и все бумаги вывалились на асфальт.
Рудников в недоумении остановился, обернулся и нагнулся за ними. Дикий визг тормозов, удар!.. боль!.. — и всё вокруг навсегда погрузилось для него в черную тьму.
Выпавшая из кармана в момент удара монетка со звоном упала на асфальт. Решка!!
— Слышь, Ксюх! — окликнули девятиклассницу Ксению Самойлову два ее одноклассника: Боря Швецов и Валерка Знаменский.
— Ну? — остановилась Ксения и вопросительно на них взглянула.
Вместо ответа Боря достал из кармана 50-и-долларовую купюру и показал девушке.
— Ого! — усмехнулась та. — Откуда лавэшки? Тачку чью-нибудь опять вскрыли?
— Точно! — тоже усмехаясь, в тон ей ответил Боря. — Вскрыли. И в бардачке баксы нашли. Повезло.
— Повезло… — со странным выражением повторила вслед за ним девушка. — Понятно. А резинки, мальчики, у вас есть?
— Нет, — переглянувшись с другом, неуверенно ответил Боря.
— Тогда только в пасть!
И спросил у Люцифера Его Сын:
— Почему та женщина предала того мужчину?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
— Потому что он был слаб.
И опять спросил у Люцифера Его Сын:
— Разве это правильно?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
— Если тебя предают, значит, не ценят. Значит, ты ничего не стоишь. Каждый получает в жизни только то, чего он стоит. Не больше и не меньше.
СЫН ЛЮЦИФЕРА. День 9-й.
И настал девятый день.
И сказал Люцифер:
— Если хочешь сделать человека несчастным, просто дай ему всё, что он хочет.
И спросил у Люцифера Его Сын:
— Почему?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
— Потому что он всегда хочет слишком многого.
ИНТЕРВЬЮ.
«Чем больше будешь испытывать, тем больше будешь удивляться… Ибо зерно злого семени посеяно в сердце Адама изначала».
Ведущая (В):
Здравствуйте, дорогие наши телезрители! Сегодня у нас в гостях самый известный и самый, наверное, загадочный писатель современности — Сергей Эдуардович Баринов.
Писатель (П):