Искушённый
Шрифт:
Оглядываясь по сторонам, мужчина припарковался. Вывел на экран смартфона периметр, просканировал на предмет возможной опасности. Глупость, наверное, Лейла была права. Если бы его хотели убрать, то сделали бы это сразу. В подъезде все было тоже спокойно. Перекинувшись парой слов с соседкой со второго этажа, Сергей открыл бронированную дверь. Как и в машине, в квартире был спертый воздух. Генерал разулся и первым делом распахнул настежь окна. Сгреб со стола в кабинете ноутбук, сложил его в сумку. Сеничкин не был сентиментальным, но здесь же стояла старая фотография в простой деревянной рамке –
– Макс нашел свою женщину, знаешь?
В голове прозвучал немного сиплый знакомый голос:
– А ты? Ты разве не нашел?
Сергей фыркнул. Сунул рамку в ту же сумку, что и ноутбук, и оставил ее у порога. Перед тем, как уйти, он освободил холодильник от пропавших продуктов и выдернул тот из розетки. Мусорный пакет захватил с собой. Дверь в свое одинокое прошлое генерал закрывал без сожаления.
К Лейле он возвращался в приподнятом настроении. Даже цветы купил. С рук, у бабульки, торгующей у магазина. Настоящие садовые розы. Которые так одуряюще пахли – не то, что голландское рафинированное безобразие, продающееся в цветочных.
– Лейла… Лейла… - Не получив ответа, Сергей торопливо разулся и заглянул в комнату. – Ну, и чего ты молчишь? Дуешься, что ли? Лейла… Да, что за черт?
Сергей опустился на кровать и чуть тряхнул спящую женщину. Тут же, будто обжегшись, отдернул руку. Она снова горела!
– Сережа? Ты уже вернулся? – прошептала Лейла, с большим трудом разлепляя глаза.
– Вернулся! Температура давно поднялась?
– Температура?
– Представь себе! Ты снова горишь! Тебя ни на минуту нельзя оставить, - рыкнул он, пряча за возмущением панику, объяснений которой не находил.
– Ну, и чего ты орешь? Сейчас выпью жаропонижающее, и все будет нормально.
– Угу, - бурчал он, роясь в таблетках, - нормально, как же.
Глава 17
– Я вызову врача.
– Не надо. Обычная простуда. В тот раз приезжал – и что? Толку от них никакого. Ой, а это мне?
– Ну, не мне же. Купил у бабульки у магазина. Жалко стало.
– Меня или бабульку? – улыбнулась Лейла.
Сергей мазнул по ней косым взглядом и открыл кран, чтобы набрать воды в красивую медную вазу.
– А тебя чего жалеть?
– Ну, не знаю. Мне не дарили цветов.
– Как это? А все эти букеты на Восьмое марта? На день рождения?
– Так это цветы от ведомства. Они не считаются. Другим женщинам дарили, – надула губы Лейла, - мужчин-то в конторе – тьма. В праздник каждый приходит с цветочком… А я - как отщепенец какой-то. Не знаю, почему меня так не любили.
Сеничкин сунул колючие стебли в вазу, в процессе оцарапав палец острым шипом. Сунул в рот, зализывая ранку. Скрывая за суетой то, что бурлило внутри. Сомневаясь… сказать ей или нет. Признаться ли, как отваживал от нее ухажеров? Одного за другим. Собака на сене – это про него в прошлом. Боже, как он ревновал…
– Помнится, у тебя на столе всегда стояли букеты.
– Так это же… ну, для украшения приемной.
– Кто тебе сказал эту чушь?
Лейла растерялась. Села на кровати повыше, откинула за спину влажные пряди.
– В смысле? Там каждый раз стояли цветы!
– Разве
не об этом же я тебе говорю?– Постой-постой… Но если это не за средства конторы…
Сергей вскинул бровь, наблюдая за тем, как осознание и неверие постепенно наполняли ее изумительные глаза.
– Это был… ты?
Бровь взмыла еще чуть выше. Ваза опустилась на небольшую тумбочку возле кровати. Прохладная, чуть влажная от воды рука коснулась ее разгоряченного лба. Сергей не хотел это обсуждать. Он не был чертовым романтиком. А те цветы… ну… покупал и покупал. А чем ему было заняться, после того как заканчивался рабочий день? Ходить за ней следом, или… составлять букеты. Каждый раз разные. Благо цветочный у дома. А в нем – понимающая хозяйка. Перебирая цветы, Сергей успокаивался. Отвлекался от всего, отгораживался. Для него это было чем-то вроде медитации. Так он себя чувствовал, тренируясь. Полностью отключаясь от всего окружающего мира, погружаясь в себя.
– Знаешь что, Сафарова?
– Ммм?
– Ты меня не только в сексе обламываешь.
– А в чем еще?
Сергей улегся в кровать рядом с Лейлой, и теперь она, чуть сместившись, положила голову ему на живот. Слава богу, плоский и не обрюзгший. Он кожей чувствовал, что он улыбается.
– Только собрался возобновить тренировки, как ты слегла.
– Я не слегла. Это обычная простуда. И тренировки мы сможем возобновить когда угодно. Хоть завтра.
– Ага. Как же. Завтра мы поедем к врачу.
– Ты опять за свое?
– А ничего с тобой не будет. Сдашь анализы, обследуешься. Температура не повышается просто так. Лучше перебдеть. Так что даже не спорь.
Она и не спорила. Знала, что если Сергей что-то вбил себе в голову, то переубедить его будет абсолютно невозможно. Ну, и что тратить силы понапрасну? Незачем. Она о другом думала. О тысячах букетов, которые украшали ее стол все эти годы. Сердце замирало от счастья и робкой… такой робкой надежды. С каждым проведенным рядом с Сергеем днем Лейла убеждалась, что не одна она на нем помешалась. Что он тоже… сходил с ума. По ней.
– Хочешь, глянем кино?
– Давай…
Лейла потянулась к пульту. Выбрала кино и забралась чуть повыше по его груди. Так, что ее макушка очутилась прямо под его подбородком. Сергей вдохнул острый, пряный аромат, ставший еще более насыщенным на ее раскаленной коже. Член дернулся, и она ощутила это ногой, которую закинула ему на бедра уже ставшим привычным движением.
– Форрест Гамп? – делая вид, что ничего не случилось, прокомментировал он.
– Люблю этот фильм. А ты что, против?
– Да нет, смотри уже, не вертись!
И правда! Сколько можно? Он и без этого уже был в полной боевой. И ведь понимал, что ему ни черта не обломится, и все туда же. На моменте, когда мать маленького Форреста отдается директору школы, чтобы тот смог учиться в школе, горячая ладошка Лейлы начала поглаживать генерала по груди, к моменту поступления Форреста в Алабамский университет ладошка спустилась ниже, и теперь сухие горячие пальцы царапали кубики пресса. Когда Форреста призвали в армию, ладонь Лейлы пробралась под резинку его домашних брюк и обхватила плоть. Пальцы на ногах поджались.