Искусительный титул

Две должности – это два очень приличных оклада. К ним нужно приплюсовать добавку за академическое звание, которая, если не ошибаюсь, составляла в советские времена четыреста рублей. Помимо того, академик обычно являлся членом редколлегии научного журнала, получал гонорары за свои статьи и книги, выезжал за рубеж в командировки и на конференции, что также приносило доход. По моим подсчетам академик-труженик мог зарабатывать в месяц более двух тысяч рублей (в современном исчислении – двести тысяч или более восьми тысяч долларов). Кроме денег государство даровало академику другие привилегии: хорошую квартиру, дачу, машину, спецснабжение товарами и продуктами. В общем, академик, если только он не был правдолюбцем Сахаровым, жил почти при коммунизме.

Подчерку, что эти мои подсчеты не являются укором академикам – многие из них истинные подвижники, трудятся как волы и переносят огромные нервные нагрузки, укорачивающие жизнь. Я лишь хочу обозначить ту материальную границу, что отделяла академиков от прочих граждан, озабоченных нехваткой денег, отсутствием или теснотой жилья, сложностями с товарами и продуктами, от тех, кто годами стоял в очереди, чтобы купить «жигули», а турпоездку в Болгарию считал великой удачей. Эта граница была совершенно реальной. Сейчас она размыта – появились не только богатые и очень богатые люди, но также квалифицированные работники (особенно в сфере финансов), чьи заработки не снились нынешним академикам. Но в общественном сознании советских граждан (а большая часть нашего населения по своей ментальности во многом – советские люди) академики поистине являлись небожителями, жрецами науки!

Отмечу еще одно важное обстоятельство. Статус академика был очень высоким, сравнимым со статусом министра, крупного советского чиновника или партийного функционера. Но такую номенклатурную публику население не слишком уважало, с иронией называя их "слугами народа", что жируют за народный счет, а на свои посты попали в силу пронырливости, беспринципности и семейных связей. Но к крупным ученым это не относилось – хотя они тоже были номенклатурой, их народ в свои «слуги» не зачислял. Все понимали, что такие личности добились высокого статуса по причине таланта, который от Бога, и колоссального трудолюбия; за ними стоят не связи, не блат и интриги, а светлый разум и авторитет высшего знания. Словом, наш советский народ академиков очень уважал, особенно от медицины. Считалось, что если академик-врач не может спасти недужного, то и сам Господь не поможет.

Я хочу подвести читателя к мысли, что в Советском Союзе и в новой России – по крайней мере, в первое десятилетие ее существования – титул академика носил сакральный, почти мистический смысл, глубоко укоренившийся в нашей ментальности. Возможно, этот стереотип начал исчезать только сейчас, чему способствовало появление общественных академий и множества шарлатанов, именующих себя академиками. В странах Запада такого обожествления в народной среде академического статуса не замечалось.

Уместно коснуться исторических корней, определивших разницу между западными и российскими академиями. Этот вопрос детально рассмотрен в книге петербургского философа Сергея Романовского "Притащенная наука". Автор пишет, что первые европейские академии возникли в XVII веке как средоточия научной мысли, порожденные веяниями нового времени, и антитеза университетской схоластике. Университеты же в Европе, поставлявшие более или менее образованную публику, существовали с XII–XIII веков – в Болонье, Париже, Оксфорде, Кембридже, Саламанке, Праге, Кракове и так далее. Университеты, при всем их консерватизме, являлись интеллектуальной базой европейских академий, а сами эти академии складывались как свободные сообщества ученых. В России все произошло с точностью "до наоборот": Петр I учредил Академию наук в 1724 г., а первый российский университет в Москве был основан в 1755 г. Романовский делает следующий вывод: развитие науки в Европе являлось социально-экономической потребностью нового времени, что закономерно привело к появлению национальных академий – на базе университетов, существовавших уже половину тысячелетия. В Россию же, где не было почвы для естественного произрастания науки, ее «притащил» Петр I, набрав для этого ученых за границей. Романовский пишет: "Науку в Россию… импортировали из Европы. Приглашенные Петром Великим ученые не просто занимались научными проблемами, они работали в едином для всех "присутственном месте", названном Академией наук. Поэтому Академия с момента своего основания стала рядовым государственным учреждением, функционировавшим по законам российской бюрократии. Да и сами ученые сразу попали в разряд казенных людей, ибо Петр заманивал служителей науки не просто тем, что обещал им "довольное жалованье". Главное было в другом: он сумел сломать прочный стереотип того времени, начав оплачивать занятие наукой, тогда как в европейских странах ученые свою жажду познания удовлетворяли в основном на досуге, зарабатывая на жизнь другими путями. Петр же по сути приравнял труд ученого к государственной службе".

Не берусь утверждать, хорошо это или плохо. Но результат очевиден: в царской России и в СССР ученые были отнюдь не свободными художниками, а чиновниками государства. И если государство в лице верховной власти утверждало, что генетика и кибернетика – потаскухи империализма, приходилось брать под козырек. Или отправляться в лагеря.

5

«Все это – низкая шутка, сыгранная с нашей благородной доверчивостью,» —

сказал Сэм.

Норман Линдсей, «Волшебный пудинг».

Имеют ли общественные академии право на существование? Безусловно – да! В демократической стране возможны любые общественные структуры, если они не пропагандируют национальной розни и идей, которые, для определенности, я назову фашистскими. Поэтому, говоря о феномене общественных академий, хочу подчеркнуть: феномен не в том, что эти академии стали активно создаваться с начала девяностых годов, а в том, с какими целями это делалось. Тут вполне уместна крылатая фраза Черномырдина: «Хотели, как лучше, а получилось как всегда».

Я выделяю три составные части в процессе создания этих академий и в круге причастных к этому лиц. Среди них можно выделить мошенников, честолюбцев и нормальных ученых, хотя разумеется границы между этими категориями размыты: и мошенник, и честный человек бывают слишком тщеславны и честолюбивы. Но все же попробую провести анализ, опираясь на эту заявленную мной классификацию.

1. Мошенники. Эти практичные личности быстро осознали все волшебство академического звания и выгоды, которые можно из него извлечь. И правда, одно дело, если вы идете лечиться к экстрасенсу, колдуну или народному целителю, и совсем другое – если к академику! Суть та же, но цены разные. Тут просматриваются два привлекательных источника дохода: во-первых, шаман-академик повышает ставки, обстригая недужную публику; во-вторых, сама академия, если уж ее организовали, является источником прибылей, так как за вступление в нее можно снимать хорошие деньги. По таксе: скажем, тысячу долларов за звание члена– корреспондента, две тысячи – за действительного, а еще есть возможность присвоения докторских и профессорских званий и награды различными паранаучными медалями. Но денежные варианты этим вовсе не исчерпываются: можно еще возвести в академики богатых предпринимателей, отяготив их спонсорскими обязанностями. Словом, хватит на жизнь нескольким учредителям академии и двум-трем наемным работникам, среди которых – программист-макетчик, производящий очень красивые дипломы.

Однако деньги снимают не со всех вступающих в академию. Умным учредителям понятно, что привлекательность их шарашки определяют не только красивые дипломы и медали, но также – в главном и основном! – состав участников. Это придает их бизнесу необходимую солидность. Вот если бы завлечь кого покруче… если не российского президента, так хотя бы премьер-министра… еще не помешает генеральный секретарь ООН, а к нему – десяток-другой видных политиков и ученых, отечественных и зарубежных… И завлекают, а точнее – попросту навязывают членство, как бы в знак глубокого уважения и, разумеется, бесплатно. Зато потом любой «академик», шаман и доктор паранормальных наук, может козырнуть: я из той академии, где в членах такой-то и такой-то.

Признаюсь, что последний из описанных приемов я тоже использую. Нынче в России имеет место быть масса союзов писателей, иные – из десяти членов, а иные – из трех. В Петербурге и Ленинградской области таких союзов толи двенадцать, толи шестнадцать. Поэтому когда я представляюсь как член Союза писателей Санкт-Петербурга, собеседники временами щурятся с подозрением – это что же за такой союз?.. очередной новодел для графоманов?.. Приходится объяснять, что наш Союз – законный правопреемник Ленинградского отделения Союза писателей СССР, давно уже распавшегося, что в наших рядах четыре сотни членов, что мы входим в Ассоциацию писателей стран Балтийского моря и другие подробности. Но есть способ гораздо проще: достаточно сказать, что я – в том же союзе, где драматург Аль, прозаики Гранин, Кураев, Стругацкий и поэт Кушнер. Это оказывается наилучшей аттестацией.

Отмечу, что среди мошенников имеется особая разновидность людей, дела и публикации которых бесспорно являются шарлатанством, но сами они так не считают. Они вполне искренни и желают осчастливить человечество своими открытиями, что могут касаться исцеления от всех существующих болезней, или контактов с инопланетянами, или происхождения жизни на Земле и тому подобных материй. Такие люди были всегда – это непризнанные изобретатели с протекающей крышей. Академии мошенников их с охотой призревают, что горе-изобретателям приятно: годами ученые их игнорировали, кое-кто и подсмеивался, а вот теперь они вышли в академики! Есть, однако, нюанс. Можно понять, когда человек с незаконченным средним образованием пишет «научный» трактат о заселении Земли с Фаэтона и Марса, полагая это фактом, не требующим доказательств; ну, начитался он научной фантастики и чуть тронулся умом. Есть, однако, другие персоны, вполне образованные: кандидат исторических наук, который упорно пытается лечить диабетиков и прочих недужных; машиностроитель, доктор технических наук, который уверовал в божественность воды, и так далее (все они, конечно, академики). Этот странный факт я обсуждал с Эдуардом Кругляковым, автором книги /1/ и председателем комиссии РАН по борьбе с лженаукой. Он высказался в том смысле, что среди ученых есть люди не совсем вменяемые, и их отнюдь не меньше, чем в массе остального населения. Есть случаи, когда компетентный в своей области специалист вторгается в совершенно другую сферу с дикими теориями, что можно расценить как шутку, как стремление к саморекламе или как локальное затмение ума. Такие люди – божий дар для академий мошенников.

2. Честолюбцы. Всякий ученый, будь он филологом или физиком, медиком или экономистом, знает: есть в научной среде персоны с раздутым самомнением, страстно желающие даже не материальных благ, а почестей и званий. Это люди из средней кандидатско-докторской прослойки, обладающие непомерным тщеславием; кто желает выбиться в профессоры, кто – занять пост зав. кафедрой или директора института, а уж сделаться академиком – хоть в Таймырском национальном округе! – это у них голубая мечта. Вдруг оказалось, что такое вполне возможно, даже не надо ехать в ледяной таймырский край: прямо по месту жительства регистрируй общественную организацию или, если угодно, коммерческую фирму, называй ее академией и становись академиком. Соратники, такие же честолюбцы, всегда найдутся, а что до научных академических занятий, то и с этим проблемы нет: все новоиспеченные академики где-то трудятся и ведут какие-то темы – вот их и можно рассматривать как продукт деятельности академии. Появился в ней физик, специалист по низким температурам – организуем лабораторию холода; пришел лингвист, изучающий письменность майя – для него будет индейская секция; соблазнили космонавта (они ведь тоже люди, тоже хотят быть академиками) – тут уж сам бог велел создавать космический центр. Все работают, пишут статьи, где-то их публикуют, делают доклады на заседаниях академии, и все – академики! В визитках уже не пишут: кандидат технических наук, старший научный сотрудник НИИ прочности материалов, пишут короче: академик ЕАИ. Что такое «ЕАИ»? Европейская академия информации. Почему «Европейская»? А что, Россия – не Европа? К тому же у нас есть иностранный член герр Кузьмин, который работает в Мюнхене. А почему «академия информации»? А потому, что любое знание, о космосе либо индейцах майя – информация. Разве не так?