Искусники планеты Ксанаду

– Так ешь!
– предложила она и улыбнулась.

Эта улыбка подействовала на Брила престранным образом. Ни их ужасающая распущенность, эта манера сидеть и лежать где попало и как попало, позволять мальчишке вмешиваться в разговор, ни бесстыдное признание, что у них есть какой-то свой варварский язык - ничто не могло вывести его из равновесия. А тут, ничуть не изменившись в лице и не уронив столь позорным образом собственного достоинства, он, однако, почувствовал, что краснеет! Он тотчас насупился и обратил эту ребяческую слабость в краску гнева. Ох, с каким наслаждением он наложит руку на самое сердце этой варварской культуры и стиснет его без пощады! Вот тогда будет покончено со всякими лицемерными любезностями! Будут знать, дикари, кого можно унизить, а кого нет!

Но эти трое смотрели так невинно и простодушно... на открытом лице мальчика - ни тени злорадства, на мужественном лице Тэнайна - искренняя забота о госте, на лице Нины... ох, какое у нее лицо! Нет, нельзя выдать смятение. Если они нарочно хотят его смутить, он не доставит им этого удовольствия. А если это неумышленно, пусть не заподозрят, в чем он уязвим.

– Как видно, - произнес он медленно, - мы, жители планеты Кит Карсон, ценим уединение несколько более высоко, чем вы.

Все трое удивленно переглянулись, затем цветущее здоровым румянцем лицо Тэнайна прояснилось: он понял.

– Вы не едите на людях!

Брил не вздрогнул, но дрожь отвращения была в его голосе, когда он ответил коротко:

– Нет.

– О, - промолвила Нина.
– Мне так жаль!

Брил счел за благо не уточнять - о чем именно она жалеет. Он сказал только:

– Неважно. Обычаи бывают разные. Я поем, когда останусь один.

– Теперь мы понимаем, - сказал Тэнайн.
– Будь спокоен. Ешь.

Но они все так же сидели и смотрели на него!

– Как жаль, что ты не говоришь на другом нашем языке, - сказала Нина. Тогда было бы так просто объяснить!
– Она подалась к Брилу, протянула руки, словно хотела прямо из воздуха извлечь желанное понимание и одарить им гостя.
– Пожалуйста, Брил, постарайся понять. В одном ты очень ошибаешься: мы чтим уединение едва ли не превыше всего.

– Очевидно, мы вкладываем в это слово разный смысл, - ответил он.

– Но ведь это значит - когда человек остается наедине с собой, не так ли? Когда ты что-то делаешь, думаешь, работаешь или просто ты один и никто тебе при этом не мешает?

– Никто за тобой не следит.

– Ну?
– радостно воскликнул Уонайн и выразительно развел руками, словно говоря: "Что и требовалось доказать!" - Так что же ты? Ешь! Мы не смотрим!

Ничего нельзя понять...

– Мой сын прав, - с усмешкой сказал Тэнайн, - только по обыкновению уж слишком режет напрямик. Он хочет сказать: мы не можем на тебя смотреть, Брил. Если ты хочешь уединения, мы просто _не можем тебя видеть_.

Вдруг озлившись и махнув на все рукой. Брил потянулся к подносу. Рывком схватил бокал, в котором, по словам Нины, была вода, достал из кармашка на поясе какую-то облатку, сунул в рот, проглотил и запил водой. Грохнул бокалом о поднос и, уже не сдерживаясь, крикнул:

– Больше вы ничего не увидите!

С непередаваемым выражением лица Нина легко поднялась на ноги, изогнулась, словно танцовщица, и чуть дотронулась до подноса. Он взмыл в воздух, и она повела его по двору прочь.

– Хорошо, - сказал Уонайн, будто в ответ на чьи-то неслышные слова, и неторопливо пошел следом за матерью.

Что же это было в ее лице?

Что-то такое, с чем она не могла совладать: оно поднялось из глубины к этой невозмутимой поверхности, готовое явственно обозначиться, вырваться наружу... Гнев? Если бы так!
– подумал Брил. Обида? Он бы и это понял. Но... смех? Только бы не смех!
– взмолилось что-то в его душе.

– Брил, - позвал Тэнайн.

Опять он до того забылся, заглядевшись на эту женщину, что голос Тэнайна заставил его вздрогнуть.

– Скажи, что нужно сделать, чтобы тебе удобно было есть, и я все устрою.

– Вы не сумеете, - без обиняков ответил Брил. Холодными, недобрыми глазами он обвел комнату и все вокруг.
– Вы тут не строите стен, сквозь которые нельзя было бы видеть, и дверей, которые можно закрыть.

– Да, правда, не строим, - уже не в первый раз великан принимал его слова буквально, не замечая их оскорбительного смысла.

"Конечно, не строите, - подумал Брил.
– Даже для..." - и тут в нем шевельнулось чудовищное подозрение.

– Мы, жители планеты Кит Карсон, всегда полагали, что история человечества есть путь развития от животного к чему-то более возвышенному. Разумеется, мы слишком скованы и не можем совсем уйти от животного состояния, но мы делаем все, чтобы не выставлять напоказ то, что осталось в человеке от животного.
– Он сурово повел затянутой в перчатку рукой, указывая на весь этот огромный, открытый дом.
– Вы, очевидно, не достигли такого уважения к идеалам. Я видел, как вы едите; несомненно, и другие отправления организма совершаются у вас так же открыто.

– Да, - сказал Тэнайн.
– Но с этим (он указал пальцем) совсем другое дело.

– С чем - с этим?

Тэнайн снова показал на одну из серых глыб. Оторвал клочок мха - это был самый настоящий мох - и кинул на гладкую поверхность глыбы. Протянул руку, дотронулся до одной из серых полос. Мох потонул, как тонет камешек в зыбучем песке, только гораздо быстрее.

– Живую ткань, достаточно сложно организованную, они в себя не вбирают, - пояснил Тэнайн, - но мгновенно, до последней молекулы поглощают все остальное, и не только с поверхности, но даже на некотором расстоянии.

– Так это и есть у вас... э-э...

Тэн кивнул и подтвердил - да, оно самое и есть.

– Но... но ведь это значит - у всех на виду!

Тэн с улыбкой пожал плечами.

– Вовсе нет! Вот почему я и сказал, что это совсем другое дело. Едим мы все вместе. А это...
– Тэн сорвал еще кусок мха и следил, как он погружается в серую глыбу.
– Этого никто не заметит.
– Он вдруг рассмеялся и опять сказал: - Хотел бы я, чтобы ты узнал наш язык. Так просто и понятно можно все это выразить.

Но Брила заботило другое.

– Я ценю ваше гостеприимство, - сказал он напыщенно, - но хотел бы продолжать свой путь. И как можно скорее, - прибавил он, с отвращением покосившись на серую глыбу.

– Как тебе угодно. Ты привез нам какую-то весть. Передай же ее.

– Она для вашего правительства.

– Для нашего правительства. Я уже сказал тебе: когда будешь к этому готов. Брил, говори.

– Я не верю, что вы единолично представляете всю планету!

– Я тоже в это не верю, - весело отозвался Тэнайн, - потому что это не так. Но когда ты говоришь со мной, тебя слышит еще сорок один человек, и все они сенаторы.

– Другого способа нет?

Тэнайн улыбнулся.

– Еще сорок один способ. Говори с любым из остальных. Никакой разницы нет.

– И нет более высокого правительственного органа?

Тэнайн протянул руку и достал из углубления в поросшей мохом насыпи бокал резного хрусталя с металлическим сияющим ободком по краю.

– Найти высший орган правительства Ксанаду - все равно что найти высшую точку вот здесь, - сказал он, проводя пальцем по ободку. Бокал отозвался нежным звоном.